– Прекрати эту тему пережёвывать, – обрывает его Харин и сердится. – И вообще закрой этот вопрос для себя раз и навсегда. Мои хвосты – моя проблема.

– Чем их больше, тем…

– Джи!

Высохший патч летит ему прямо в лицо, он уворачивается и виновато вжимает голову в худые плечи.

– Я за тебя переживаю, дурила! – оправдывается он и взмахивает руками. – С тех пор как ты отрастила новый хвост, сил у тебя стало меньше, и это…

– Моя забота, – выстукивает Харин по столу кулаком. Потом вздыхает и отворачивается, чтобы не смотреть в глаза приставучему ёндону. Он прав, да, но зачем напоминать ей о проколах, если словами делу не поможешь?

Харин берёт со стола яблоко, вгрызается в него зубами.

– Голландские яблочки самые вкусные, – говорит она, за три укуса съедая половину фрукта. – Где, ты говоришь, такие продаются? Хочу ещё.

– Харин.

– Скажи адрес склада, мне нужны оптовые поставки.

– Харин.

– И ещё ты на днях приносил мне сиропчик, с ним вообще пальчики оближешь! Я увидела в тик-токе, как люди стеклянные яблоки делают в сиропе, – приготовила тоже, чуть не умерла от восторга. Хочу ещё.

– Харин!

Она сгрызает всё до палочки и кидает её через плечо в раковину. Та падает в гору грязной посуды, ползёт по тарелке с ссохшимся острым соусом для говядины. Джи наблюдает за лисой с самым хмурым видом, всё лицо – застывшая посмертная маска.

– Тебе надо найти того мальчика, – говорит он после двух тяжёлых вздохов. Харин кривит губы. – Не строй такую морду, ты и сама знаешь, что я прав! Пока его не нашёл кто-то из наших, ты в опас…

– Кто его найдёт? – осаживает Харин. – На нём защита похлеще, чем на всём небоскрёбе Союля. К нему никто из квисинов не подберётся, он для них невидимый, забыл?

– Ага, – кивает Джи, скрещивая руки, – и для Тангуна тоже?

«Проклятье». – Харин так и знала, что речь зайдёт про этого всемогущего.

– Я ничего не могу поделать, – на выдохе произносит Харин. – Он и для меня невидимый. Считай, я забыла пароль от криптокошелька. Что мне теперь, ходить медитировать на Халласан, чтобы вспомнить, где оставила мальчишку, как те дебилы из интернета? Не поможет, я пробовала.

Джи трёт шею и наконец сдаётся.

– Как можно просрать своё же, скажи, пожалуйста? – ворчит он, обходя Харин. За её спиной начинает шуметь вода – Джи не выдержал вида грязной посуды и решил снова всё перемыть. Ну и правильно, не Харин же этим заниматься. Она любит кушать, а мыть за собой не любит. В отличие от Джи – не зря его после смертной жизни в домового обратили.

– В посудомойку всё свали, пусть техника за тебя работает, – говорит Харин и уходит одеваться. Раз уж она решила проверять зацепки по наводке Хан-мать-его-Союля, стоит начать прямо сейчас. Пока Тангун в самом деле не решил справиться о делах своей хвостатой приспешницы.

Вообще-то, одёргивает себя Харин, она не его приспешница. И не помощница. И не подопечная, как считает Союль. Что бы там Тангуни не думал об их отношениях, они далеки до родственных, дружеских и даже приятельских.

Харин его должница. И обязательство перед богом всех мифических существ Кореи – это стена, которую не преодолеть даже доброте Тангуна. Харин знает, что он притворщик и все его благие намерения – ложь, которой он пытается умаслить кумихо.

– Ну, я пошла, – говорит Харин, появляясь в гостиной в узких джинсах и кожаной куртке. Джи убрал волосы под платок, нацепил фартук и уже что-то нарезает на её кухонном столе. Мясо для пулькоги^[31]?

– А позавтракать? – Джи вскидывает голову, машет перед лицом широким ножом. – Натощак бегать по городу затея не из лучших.

– Да-а, но уже полдень. Если хочу везде успеть, надо поторопиться. Не смотри так, я не хочу это на завтра оставлять. Как вернусь домой, так и позавтракаем, хорошо?

– Скорее уж поужинаем, – ворчит Джи, но кивает. – Возьми пару яблок хотя бы.

Он бросает Харин бумажный пакет, та ловит его уже по пути к дверям.

– Хорошо, мамочка! – кричит она Джи, надевая кроссовки. Яблоко она сгрызает по дороге до подземной парковки, а на дне пакета находит ещё онигири с острым кимчи.

Всё-таки Джи – золото. Не зря она спасла его двести пятьдесят лет назад.

* * *

Осмотр ночного клуба Харин ничего не даёт: там уже всё убрали, зачистили какими-то химикатами пол, даже следов от потасовки не осталось. Если тут и была кровавая бойня, она всё равно не найдёт ни одной зацепки. Харин просматривает записи с камер в рубке охранника – пусто. Конечно же, полиция уже изъяла все материалы по делу и теперь, надо полагать, решит, что ногу одному бедняге оторвал кто-то из его смертных соперников, а голова второго треснула сама по себе. Если в ту ночь в клубе орудовали монстры, полицейские ничего на видеозаписи не увидят.

Жаль, у Харин нет доступа к их архивам. Она бы смогла увидеть больше, чем доступно человеческому глазу.

– Хичжин? – она звонит подруге, мельком глядя на наручные часы. Восемь вечера, что-то она задержалась. Надо поесть.

– Йо! – отзывается Хичжин на конце линии. – Опять к Союлю клинья подбиваешь?

– Что? С ума сошла, когда бы это я… – Харин осекается, понижает голос. На Хансон уже опустились осенние сумерки, город сияет неоновыми огнями, свет которых окрашивает фигуры многочисленных прохожих в розовый, красный и оранжевый. С такой подсветкой волосы Харин горят ярче пламени.

– Ладно-ладно, я пошутила, – беззаботно хихикает Хичжин. – Так чего звонишь?

Харин заворачивает в первый попавшийся ресторанчик, откуда тянет говядиной, и садится за ближайший к дверям столик.

– Один канхве^[32], пожалуйста! У тебя есть выход на полицейский участок в Мапхо?

– Тебе зачем? – недоверчиво спрашивает Хичжин.

– Надо проверить, не замешаны ли в недавней резне в местном ночном клубе какие-нибудь квисины или квемули.

– Че-го? – икает Хичжин. – Это в том, где смертные банды недавно снежок^[33] не поделили? Почему ты решила, что…

– Просто ответь на вопрос, – вздыхает Харин. В трубке раздаётся ответный вздох Хичжин. Харин слышит, как подруга стучит по клавишам.

– Ну… Вообще есть, но я бы с этим оборвышем связываться не стала, – говорит она после минутного молчания. – Он и по меркам квисинов тот ещё урод. Умрёт, точно в квисина обратится.

– Будем надеяться, эта участь его минует, – хмыкает Харин в трубку.

Симпатичная пожилая аджума^[34] приносит заказ, раскладывает вокруг закуски в маленьких плошках и, поклонившись, уходит. Харин запихивает тартар в себя, почти не прожёвывая. Вкусно. Надо было две порции брать.

– Так что там с контактами? – спрашивает она у Хичжин. – Поделишься?

– Приятного аппетита, – отзывается та. – Я тебе в «Ка-ток»^[35] сбросила, но, подруга, поверь: лучше своими силами что-то разведать, а не к этому говнюку соваться. Мне говорили, он мудак и жену побивает. Служитель закона, тьфу.

– Я не его жена, – замечает Харин, в презрении поджимая губы. – И что он мне сделает, я кумихо, твою мать. Но спасибо за инфу. Если случай подвернётся, сломаю ему руку.

Хичжин фыркает.

– Ну как знаешь. Ты со своими расследованиями завязывай, что-то зачастила. То про Союля узнай, то теперь это. Что ты там ищешь?

– Как узнаю, расскажу, – обещает Харин. Она заглатывает свою порцию канхве и уходит, расплатившись на выходе. – Всё, отключаюсь. Мне ещё в полицейский участок заглянуть надо.

– С тебя курочка с соджу^[36]. Договорились! – радостно говорит Хичжин и бросает трубку первой, пока Харин не успела ей возразить.

– Эй, Хичжин! Вот же русалка ненасытная!

К отмеченному участку Харин приезжает уже в десятом часу, гадая, работает ли сейчас тот полицейский, о котором сказала Хичжин. Как там его зовут? Со Чжун? Ну, имя по крайней мере у него нормальное.

Харин паркуется у входа и уже хочет выйти из машины, когда двери участка распахиваются и оттуда выходят два парня. Один высокий и широкоплечий (ну и скала!), второй – пониже и не такой крупногабаритный.

– Начальник говорит, у Мапхо-тэгё тело нашли, снова какой-то суицидник, – говорит второй, приближаясь к белому джипу. – Сколько их по осени находят в реке, а? Всплывают как грибы под дождём.

– Как говно, – поправляет его Харин. Она бы не обратила на этих двоих внимание, если бы не почувствовала, что…

Этого не может быть, конечно: такая удача не могла упасть в лапы невезучей кумихо, но всё её естество подбирается, пустота в желудке, к которой она так и не привыкла за двадцать пять или двадцать шесть лет, ноет, отзываясь на близость того, что принадлежит кумихо.

Её драгоценность. Где-то рядом. В теле одного из этих двух мальчишек.

«Не. Может. Этого. Быть».

Харин ждёт, когда белый джип с двумя полицейскими скроется за поворотом, и включает мотор. К Тангуну нынешнее расследование и Со Чжуна, у неё внезапно появилось дело поважнее.

Она убеждает себя, что повезти ей не могло, но всё равно едет за белым джипом – проверить. За последние двадцать пять или двадцать шесть лет Харин попадалась на уловку, которую проделывает с ней пустота внутри тела, раз семь, и все безуспешно. Но сейчас чувство острее, словно она наконец нашла часть себя.

Она паркуется недалеко от реки Ханган, куда приехали полицейские, и, скрываясь за кустами, идёт к мосту. Прячется там в тени и долго наблюдает, как работает полиция Хансона. Мальчик пониже много ворчит, а скала, сейчас склонившаяся над трупом, радуется как ребёнок.

«У трупа, кстати, головы нет».

Харин принюхивается и отмечает рядом с собой солоноватый запах. Высовывает язык, трогает им влажный ночной воздух. Точно, железом тянет. Кровью, вон она, отпечаталась на бетонной плите. Ту самую голову тут бросили, что ли? Без своего чутья она определить это сразу не может, а вот широкоплечий мальчишка, единственный, кто веселится от безобразной находки из реки, вдруг поднимает голову к небу.

Всё нутро Харин отзывается на его действия: вот он поворачивается лицом к мосту, под которым она прячется, идёт сюда, и взгляд у него стеклянный, будто он смотрит не на дорогу, а куда-то вглубь себя.

«Великие Звери, так это правда…»

По телу Харин бегут мурашки, все волоски встают дыбом, за спиной вспыхивают четыре хвоста. Она прячется за мостом, но мысль, что её могут обнаружить, затмевается абсолютной, непередаваемой радостью. Нашла, она нашла его!

Мальчишка находит следы крови, зовёт своего напарника. Харин выглядывает из своего укрытия, чтобы рассмотреть его лицо поближе. Красивый, надо же. И вырос как! Харин запомнила его совсем ребёнком, по её меркам – почти младенцем. И плакал.

Теперь он вымахал под два метра ростом, раздался в плечах, вышел таким красавчиком, что впору в дорамах сниматься. И стоит улыбается как идиот, глядя на кровь под ногами. Он дебил, что ли?..

Харин ныряет в кусты, когда он вдруг поднимает глаза и смотрит в её сторону. Пронесло, чуть не попалась.

Ночной клуб, резня и прочие квисиновы дела отменяются. Ужин с Джи отменяется. Сон отменяется. Харин проведёт ближайшее время, выслеживая свою добычу. И когда он останется один, она подберётся к нему и заберёт своё сокровище.

Свою лисью бусину, которой поделилась с маленьким мальчиком одной дождливой ночью двадцать пять или двадцать шесть лет назад.