Рыбка. Второй поцелуй (страница 9)
Желчь поднялась по пищеводу и разлилась горечью во рту. Не было никаких чувств, говоришь? Как же ты мне надоел, Сэм, смеяться над моей работой и обесценивать ее. В какого же ханжу ты превратился! Просто гормоны играли…
– Ладно, хорошо тебе провести время в Лондоне. – Еще одна пауза, во время которой я развернулась, чтобы уйти. – И я тебя.
А я тебя больше нет!
9
Яркий луч солнца полоснул по закрытым векам, мучительно и неотвратимо стаскивая с меня сон. Голова трещала. Я застонала и накрыла лицо подушкой, надеясь снова уснуть. После подслушанного разговора я проплакала всю ночь и отключилась только под утро. Мужчина, которого я любила с шестнадцати лет, оказался настоящим кретином. Его жестокие слова снова всплыли в памяти, и я сильнее прижала к себе клешню омара, чтобы заглушить крик злости и разочарования.
Черт. Ни о каком сне не могло идти и речи, пока я не напьюсь и не приму обезболивающее, чтобы унять тупую головную боль, из-за которой уши словно заложило ватой. Я поднялась с кровати и потащила сопротивляющееся тело в ванную, где оставила косметичку, в кармашке которой находилась дорожная аптечка: одна таблетка аспирина и пластырь. Зевая, надавила на ручку и открыла дверь.
– Твою мать! – воскликнула я, широко распахнув глаза.
На пушистом синем коврике посреди ванной стоял Сэм. Абсолютно голый. В клубах пара его влажная кожа, бронзовая от загара, блестела, а с мокрых волос капала вода. Она стекала по его плечам, теряясь в завитках темных волос на груди. Мой взгляд скользнул по его прессу с шестью четко очерченными кубиками до темной полоски волос, ведущей от пупка до…
– Черт! – Я быстро зажмурилась, хотя все равно успела увидеть Сэма во всей его мужественной красоте.
Несмотря на злость и смущение, дыхание сбилось от восторга, а мозг начал превращаться в мягкое маслице. Реакция совершенно неуместная и не подобающая зрелой женщине, которой я, несомненно, являлась. И к тому же оскорбленной.
– Тебя стучать не учили? – недовольно спросил Сэм.
Не открывая глаз, я ответила встречным вопросом:
– А тебя не учили спрашивать, можешь ли ты воспользоваться чьей-то ванной?
Послышались его шаги, а затем шорох полотенца.
– Вообще-то это моя ванная. И после душа я собираюсь одеться в моей гардеробной.
Он делал ударения на слове «моя», а его голос сквозил иронией. У меня заполыхали уши от собственной глупости, на которую он не преминул указать, но сдаваться я не собиралась.
– Ты сказал, я могу оставаться тут столько, сколько захочу, и что ночевать ты будешь в библиотеке.
– Что полностью соответствует действительности. Или ты нашла меня в кровати под одним с тобой одеялом?
– Еще чего!
– Можешь открыть глаза, самое интересное ты уже увидела, – хмыкнул Сэм.
Я слегка приоткрыла один глаз и удостоверилась, что он в самом деле повязал вокруг бедер белое полотенце. Оно красиво обрисовывало его мускулистые ноги и подозрительно выпирающий… Я резко вскинула глаза к потолку и уставилась на лепнину вокруг золотой лампы.
– Ничего я не видела, а самое главное – и видеть не хотела, – фыркнула я. – И вообще, как тебе не стыдно, шарахаться по спальне, в которой спит другой человек?
– Я постучал трижды, но ты так храпела, что весь дом ходил ходуном.
– Я не храплю! – воскликнула я. – Как бы то ни было… Мог бы и подождать, пока встану.