Месть невольницы. Истинная для дракона (страница 18)
Король стоял на просторном балконе, украшенном цветами, в одних свободных хлопковых штанах. Его покои были единственными с балконом такого размера, на то он и король. Эммили долго смотрела на его напряженную спину, а потом вскочила с постели и, подбежав сзади, встала на носочки, чтобы закрыть его глаза своими ладошками.
– Угадай, кто, – хихикая, шепнула ему. Его темные шелковистые волосы щекотали ей нос.
Но король промолчал и лишь накрыл её руки своими. Эммили не видела, но точно знала, что он улыбается сейчас. Чувствовала, слышала. И от этого в её груди разливалось приятное тепло. Но сегодня так хотелось немного побаловаться, что она не удержалась и произнесла немного капризно:
– Ну почему ты не угадываешь, Азар?
– Здесь последние три дня только мы с тобой, больше никто не входил и не выходил. Какие у меня могут быть варианты? – Бархатный мужской голос, как и всегда, вызвал на её коже мурашки.
– Так нечестно, – вздохнула она, и, опустив руки на его грудь, прижалась сзади к широкой спине щекой.
Король гладил её руки, перекладывал и сплетал их пальцы, и Эммили в тот момент была самой счастливой на свете. Ещё её будоражил этот контраст её белоснежной и его смуглой кожи. Словно подчеркивая, что они из разных миров. Две противоположности, которым пришлось встретиться волею судьбы. Или, как здесь говорили, провидением Великого алмазного духа. Она ещё не до конца привыкла к местным обычаям и правилам.
– Ты правда никогда не видел снега? – Спросила неожиданно даже для самой себя. Он говорил ей это раньше, но тогда она больше не уточняла ничего.
Король отрицательно качнул головой.
– Это очень красиво, Азар. Снежинки просто – волшебство.
– Расскажи, – последовал то ли приказ, то ли просьба. Но он почти всегда так разговаривал, Эммили уже и не удивлялась.
– Я не знаю, как это объяснить. Капельки воды застывают в воздухе и… кристаллизуются. Точно. Превращаются в маленькие ледяные кристаллики с разными узорами. Всегда разными, Азар! Их миллионы, или может миллиарды… Представляешь? Это просто невероятно. Одни пушистые и словно мягкие, другие угловатые, острые и колючие.
– Колючие?
– Ну… Так кажется. Если их трогать руками, то они растают, и останется лишь вода.
– Значит, пораниться нельзя?
– О снежинки? – Она улыбнулась, прижимаясь к его спине сильнее. – Нет, конечно. Только если об лёд… Льда же у вас тоже нет? Даже на вершинах гор? И настоящей зимы? Совсем?
– Да, Эмми, я же говорил.
– Прости, мне просто не верится…
Они тогда долго стояли так. Он – молча, глядя куда-то вдаль и держа её руки в своих. Она – прижавшись к теплому и сильному телу. Тогда казалось, что ещё и к надежному…
Эммили очнулась. На её плечи, на открытый балкон и всё вокруг падали новые и новые снежинки, укрывая белым покрывалом невинности этот чужой ей мир. Словно дарили этому месту второй шанс на исправление ошибок. Сколько бы Эммилия хотела исправить в своей жизни. Как же она жалела о каждой своей глупости. Но теперь нельзя было вернуться в прошлое и поступить иначе.
Зато можно было прямо сейчас жить и действовать по-другому. Не начиная с чистого листа, что невозможно, ведь до конца забыть не получится никогда. А продолжить с багажом прошлых ошибок и полученного опыта, чтобы не наделать новых.
О, Эммили больше никогда не повторит того, что сделала тогда. Больше не доверится до конца никому. Не позволит ни одному мужчине в её жизни стать центром её вселенной, а потом жестоко разрушить всё.
Ведь теперь она несет ответственность не только за себя, но и за жизнь своего сына. Она резко обернулась, чтобы войти в комнату, но поскользнувшись, схватилась за перила. И в голове всплыло новое воспоминание.
Она сидит на высоком ограждении балкона в покоях короля, а тот держит её за талию. Эммили смеется от того, что она счастлива, ей хочется хохотать ещё больше и петь. Но прямой изучающий взгляд мужчины заставляет смутиться.
– Совсем не боишься упасть вниз? Ты же не умеешь летать, Эмми.
Она раскидывает руки в стороны, будто крылья парят в воздухе, и, глядя ему в глаза, радостно отвечает на земной манер:
– Не-а.
– Но почему?
– Ты же меня держишь и, я знаю, что не отпустишь…
Хватая ртом воздух, чтобы не разрыдаться, и держась за грудь, Эммили опустилась на влажный и прохладный от снега пол. Нет. Необходимо взять себя в руки. Отогнать прочь злые воспоминания. Ей сейчас не до того. Она нужна Аману и Арселю. В конце концов, идет война, и им всем грозит смертельная опасность.
Нельзя разрешать себе раскисать.
Глава 23
Воины, которые бросились преследовать врагов, вернулись довольно скоро, привезя на себе раненных и тела погибших. Победа в сражении не значила победу в войне. Сегодня им повезло, но очень скоро придется вновь делать шаг вперед, чтобы показать, что они сильны и сплочены. Оставлять всё как есть и снова ждать нападения было точно нельзя.
Выпадение снега все восприняли как знак Великого, как благословение, и связали это с фееричным участием в битве наследника.
Однако, несмотря на победу, на несколько дней во всем государстве черных драконов воцарила траурная тишина. Затем был проведен торжественный обряд прощания, на котором в официальном статусе участвовали все члены королевской семьи: наследник, его мать, наследный принц и пятеро главных фавориток отсутствующего короля. Состав был, мягко говоря, странным. Принц был прежде изгнан и не признавался династией. Наложницы и вовсе принадлежали безумному правителю, однако, назначение получили от Эммилии, которая не имела к ним никакого отношения, а была лишь пока даже не официальным регентом при сыне.
Более запутанной ситуации с троном и представить было сложно. И поговаривали, что её и не было никогда. Однако, вовремя организованный медицинский пункт, уважительное отношение к семьям погибших и выплата им компенсации, а самое главное – сегодняшнее сражение малолетнего наследника сыграли такую роль, что на членов династии и их приближенных смотрели как на спасителей, поклонялись и молились за них Великому алмазному духу.
Какими бы странными не казались народу решения Эммилии, тот факт, что она существенно улучшила их положение и внесла наконец порядок в государственные дела, перечеркивал все. Хоть за что-то можно было сказать спасибо Эдварду. Если бы не он, вряд ли бы кому-то вообще пришло в голову рассматривать её как регента, несмотря на родственные связи с наследником. Никогда она не забудет, что здесь является лишь … «человечкой», пусть и при высоком положении.
Выставив у границ охранные патрули сильнейших воинов, вся страна, казалось, взяла несколько дней на передышку. Большинство подданных проводили время по домам с семьями. Как, собственно, и Эммили с Аманом. Арсель смог подняться уже на второй день, а после мероприятия и вовсе приступил к тренировкам. Несмотря на уговоры отлежаться и выздороветь окончательно. Видя в глазах соратников уважение, он не мог остановиться, продолжая завоевывать любовь и доверие своих подданных, которые прежде даже не видели его никогда. Понимая это, девушка старалась не мешать, мягко подсказывая и направляя, но не настаивая.
К тому же распределение оставшихся без крова людей и определение их дальнейшей судьбы, а также решение иных государственных вопросов иногда требовало её непосредственного участия. Принц тоже вникал во все без промедления, и каждый раз решение они принимали вместе.
Однако вскоре произошло событие, которое затронуло её сердце, вновь заставляя биться о ребра изнутри. Она и сейчас, спустя года, порой воспринимала принца как ребенка, забывая о том, что он давно вырос. А вместе с ним и его проблемы. И каждый раз, сталкиваясь с ними, девушка вновь и вновь твердила себе, что больше не имеет права не делать различий между ним и Аманом в общении.
Они остались вдвоем в кабинете, когда члены совета разошлись, а Эльма увела Амана в комнату. Собственно, и Эммилия собиралась идти за ними, но заметила, что Арсель задумчиво смотрит в окно и хмурится. Агатовая чешуя на его лице ловила солнечные лучи и полыхала отблесками при каждом его движении. Это зрелище завораживало, она так и не поняла его семью, посчитавшую особенность сына уродством, достаточным для того, чтобы на долгие годы запереть его в подвалах замка, лишив нормального детства и всего того, что они дали старшему ребенку.
Чешуя захватывала почти половину лица: покрывала одно веко, половинку прямого аристократического носа, касалась уголка губ, охватывала ухо и половину шеи, уходя под рубашку. Раньше девушка видела его без рубашки, и знала, что и всю руку кроме тыльной стороны ладони и ровно половину тела, она покрывает тоже, словно тень.
Эммилия могла вечно разглядывать эту необычную и волшебную красоту.
Но в мире драконов любое отклонение от нормы признавалось дефектом. До момента её появления в жизни принца он был уверен, убежден отцом и малочисленными слугами, что безобразен. И вспоминая об этом, девушка кипела от гнева. Ребенок, лишенный любви отца и брата, потерявший мать в день своего рождения, стал изгоем в собственном дворце. Куда смотрел Великий алмазный дух? Почему допустил это?
Хотя старший брат, купающийся во внимании и отцовском признании, вырос настоящим чудовищем. Возможно, в этом и было провидение Великого? Оградить младшего принца от черствых родственников, позволив принять с достоинством свое испытание и не позволить огрубеть сердцу…
– У тебя что-то случилось?
Она тихонько подошла и тронула его за плечо, привлекая внимание.
– Эммили… А ты могла бы меня поцеловать? – Вопрос прозвучал неожиданно.
– Я же целовала, Арсель.
– Иначе… Как мужчину.
В его глазах снова затаилось болезненное ожидание, как при их встрече у фонтана, а душа Эммилии вспыхнула неконтролируемой злостью. Кто посмел здесь его обидеть?! Лишь почувствовав выброс силы Амана сквозь каменные стены, постаралась успокоить себя, но Арсель все равно заметил и истолковал всё по-своему.
– Прости, я не должен был спрашивать такое.
Она удержала его лицо ладонями и приблизилась, а затем, чуть касаясь губами покрытого сверкающей на солнце чешуей уха, прошептала:
– Могла бы, Арсель. Говорила не раз и скажу ещё, ты очень красивый, и я не видела ничего, красивее тебя. И не встречала мужчину достойнее. Хочу, чтобы мой сын вырос похожим именно на тебя, слышишь?
Он, продолжая сидеть, порывисто прижал её к себе, прислонившись к груди головой, которую она осторожно успокаивающе гладила.
– Ты говоришь так, потому что тебе меня жаль, да?
– Я говорю так, потому что так думаю. Потому что ты самый сильный, самый смелый, самый великодушный и во всем самый лучший… Расскажешь, что произошло?
Он бы не стал задавать такие вопросы просто. И его торопливый сумбурный рассказ подтвердил её догадки.
– Я подошёл к девушке в саду, она человек, как ты, я просто хотел… поговорить с другой женщиной, ведь кроме тебя никогда не…
Эммили стиснула зубы, чтобы не начать ненавидеть и не пожелать убивать снова, сын мог исполнить её желание влёт. Но ей было физически больно ощущать досаду и обиду принца. Ведь кроме сына, Арсель был вторым существом здесь, ради которого она готова была уничтожить любого другого.
– Она убежала от меня, хотя я ничего не сделал, Эммили. И смотрела так… с ужасом.
– Ты не думал, что служанка просто испугалась визита принца? Что она могла застесняться такого красавчика? У тебя косая сажень в плечах, как у богатыря… Ну это значит, что плечи широкие как у самого сильного воина. Арсель, ты красив. И то, что считаешь уродством, лишь наделяет тебя ещё большей красотой. Когда-то ты встретишь ту, что зацелует тебя и твою боль, но пока просто поверь в себя. Я не стала бы лгать.
– И правда бы поцеловала?