– Пока нет. Я хотел поговорить с ним, но его вызвали к генералу Ставри. – Демир поморщился. – Как я уже сказал, лучше, если никто не будет знать о моем визите. Мне нужна услуга. Это займет не больше нескольких часов.

– Сейчас? – Идриан в замешательстве огляделся.

Не было еще и девяти вечера, а солдаты уже вовсю храпели. Он и сам хотел отправиться на боковую.

– К сожалению, да. Мне нужен провожатый в тылу врага.

Идриан фыркнул:

– А мне нужен прямой приказ командира для такой вылазки.

– Нет… если тебя просит спонсор, то нет. У меня есть некоторые преимущества.

Идриан никак не мог прийти в себя от неожиданной встречи. Это же Принц-Молния, губернатор провинции, который играючи подавил крупное восстание в Холикане. Даже несмотря на последующую катастрофу, солдаты все еще шептались о том, каким отличным полководцем показал себя Демир в той кампании. Просто поразительно – упасть с такой высоты.

– Сопровождать тебя в тыл врага – это немного чересчур, тебе не кажется?

– Может быть. Но, как я понимаю, мое дело может заинтересовать и тебя.

– Что это за дело?

– Мне нужно забрать мастера Кастору с Королевского стекольного завода в Гренте.

Идриан еле удержался, чтобы не дотронуться до своего стеклянного глаза.

– Он в опасности?

– Думаю, да. Я весь день провел со шпионами матери. Сегодня рано утром был нанесен удар по стекольному заводу в Гренте с целью завладеть его чертежами, оборудованием и запасами песка. Они отбились, но Кастора тяжело ранен. Боевые действия в этом районе прекращены, и солдаты обеих армий ушли на восток. Мы вдвоем сможем пробраться туда и выскользнуть незамеченными.

У Идриана пересохло во рту. Как ему быть, если с Касторой что-нибудь случится? Он все-таки дотронулся до своего глаза, думая о мастере, который его сделал.

– Ты уверен?

– Нет таких препятствий, с которыми не справятся пробивник и гласдансер, – заверил его Демир.

Идриан недолго боролся с собой. Он еще не оправился от потрясения, вызванного внезапным появлением Демира, и имел все основания отказаться. В конце концов, он не видел его девять лет. Можно ли ему вообще доверять? Но Демир – племянник Тадеаса, а если мастер Кастора в опасности, то…

– Я возьму доспехи, – сказал он.

7

Демир удивился тому, как быстро Идриан согласился пойти с ним, будучи совершенно измотанным. Но дареному коню в зубы не смотрят. Десять минут спустя гигант-пробивник вернулся к нему в доспехах, со щитом и мечом за спиной и в широком плаще, чтобы стекло и сталь не блестели под луной. Никто не задавал ему вопросов – его товарищи спали. Идриан кивнул Демиру: «Показывай дорогу».

Демир чуть помедлил, глядя на Вэлиента и Мику, тихо сидевших у огня. Ему очень хотелось подойти и поздороваться с ними. Во время Холиканской кампании он провел с железнорогими всего несколько дней, но помнил, что здесь его считали скорее членом семьи, чем старшим по званию. Это очень нравилось ему, и этого не хватало ему сейчас. Услышав, как Идриан хмыкнул у него за спиной, Демир прогнал эту мысль. Железнорогие ему не семья – кроме Тадеаса, – к тому же у него теперь другие обязанности.

То же и с Идрианом. Гигант-пробивник постарел за последние девять лет; в стриженой курчавой поросли на висках проступала седина, лицо загрубело и обзавелось новыми шрамами; и все-таки это был тот же человек, чьим обществом Демир особенно дорожил в Холикане. Он до боли радовался новой встрече с ним. Демиру хотелось обнять пробивника как старого друга, но это, наверное, было бы дико и неуместно – Идриан вряд ли испытывал такие же чувства. Они отошли от костра, нырнули в темноту и зашагали прочь; Демир приноравливался к поступи Идриана, искоса поглядывая на него.

– Я нашел для нас вполне безопасный путь, но ты лучше меня знаешь, как быстро все меняется в зоне боевых действий. Держись ко мне поближе и смотри в оба.

– Рога тверды, копыта устойчивы, – ответил Идриан, пряча под повязку свой стеклянный глаз.

Демир улыбнулся в ответ. Эти слова он помнил с детства: их часто произносил его дядя. Всякий, кто хоть недолго служил в Иностранном легионе, будь то солдат или офицер, помнил этот девиз и знал, кому он принадлежит. Демир благодарно кивнул, и оба растворились в ночи.

Демир хорошо знал Грент – в юности он провел здесь немало времени, – но сейчас ориентировался в основном по карте, которую показал ему один из шпионов матери, служащий министерства Легиона; Демир запомнил ее наизусть. Они прошли с дюжину мостов, миновали шесть контрольно-пропускных пунктов: их охраняли оссанские солдаты, которые знали Идриана в лицо и не задавали вопросов. Так они добрались до Северо-Западного Грента, где боев почти не было: война, которая гремела всего в миле от них, вовсе не коснулась целых районов. Здесь, во вражеском тылу, почти не было грентских солдат – основные силы бросили на главное направление атаки оссанцев.

Демир вынул из кармана стеклянное яйцо, поднял его перед собой и при помощи магии сжал так, что оно превратилось во множество осколков размером с пулю, которые полетели рядом с ним, чуть выше его плеча. Если Идриан и был недоволен, то ничем этого не выдал. Хотя с чего ему быть недовольным? Демир не знал точно, сколько раз после Холикана Идриан сражался в одном строю с гласдансерами, но был уверен в том, что пробивник убил не одного и не двух человек, действуя вместе с ними.

Ночь выдалась сравнительно спокойной, лишь на юге тишину то и дело нарушал грохот орудий – там шла артиллерийская дуэль. На улицах почти никого не было, им навстречу попались лишь двое гражданских грентцев. Заметив меч Идриана, испуганно поспешили прочь, но тревоги не подняли – видимо, приняли его за одного из своих.

– Уже близко, – сказал Идриан и показал на поросший лесом холм, до которого оставалось всего полмили.

При свете луны были отчетливо видны столбы дыма, поднимавшиеся со склонов, и яркие искры, число которых множилось прямо на глазах, – на холме разводили костры. Это не предвещало ничего хорошего. Демир подавил злость на себя: зачем он не собрался в Оссу на пару дней раньше? Сейчас бы уже поговорил с Касторой и вернулся, не рискуя жизнью.

Вдруг Демир понял, что за всю дорогу Идриан не проронил ни слова и только теперь впервые раскрыл рот. Конечно, в молчании нет ничего удивительного, когда двое мужчин заняты общим делом, и тем не менее по спине Демира пробежал холодок. О чем думал пробивник? Наверняка он пришел сюда ради Касторы, а не потому, что хотел сделать одолжение Демиру. И все же – что творилось у него в голове? Они не виделись целых девять лет, а в последний раз встречались при мрачных для Демира обстоятельствах.

Но Идриан был не из тех людей, чьи мысли Демир читал, словно открытую книгу, – не то что Киззи. Этому в голову не залезешь. Интересно, его командиров так же раздражает непроницаемое спокойствие Идриана? Или они научились принимать его как должное? Демир, как и всякий глава любой семьи-гильдии, ненавидел одно: невозможность заглянуть в мысли своих подданных.

Но когда они начали подниматься на холм, приближаясь к разрушенному стекольному заводу, Демир отбросил эти мысли. Во всем районе царила мертвая тишина, – казалось, вокруг нет никого живого. Демир напряг свое магическое чутье, выслеживая гласдансеров. Ни одного. Он повернулся к Идриану, помотал головой, и они поспешили занять позицию сразу за стеной завода.

– Гласдансеров нет, – прошептал Демир. – И вообще, похоже, никого нет – я ничего не слышу.

Он постарался не выдать своего разочарования. Если Кастора мертв или спрятался где-нибудь в городе, Демиру его не достать, а значит, тайна матери так и останется неразгаданной.

– Вон в том дверном проеме – двое солдат, – сказал Идриан, кивая за угол. – Молодой мужчина и женщина средних лет. Оба полусонные. – Он перебросил меч за спину и закрепил его на ремне, а щит повесил на крючок в левом наплечнике. – Похоже, я тебе все-таки не понадобился.

Демир окинул территорию взглядом и почувствовал, как у него сводит желудок от жалости не только к Касторе, но и к заводу. Главное здание сгорело дотла, а с ним, наверное, и тайны изготовления стекла, накопленные за многие годы. Пламя уничтожило печи и одно из двух общежитий. Глядеть на дымящиеся руины было тошно. Демир завернул за угол и, напрягая все свои чувства, приблизился к паре солдат Грента в оранжево-белой форме, которые спали в дверях уцелевшего цеха.

Они даже не видели его, пока он не оказался прямо рядом с ними. Только тогда молодой солдат вздрогнул, вскочил и направил свой мушкет на Демира, одновременно зашипев на свою спутницу:

– Руки вперед, чужак! Мародеров расстреливаем на месте!

Демир медленно снял левую перчатку и показал знак гласдансера:

– Опустите-ка ружья, приятели.

Он умело придал своему выговору легкую протяжность, характерную для уроженцев Грента.

Оба солдата были теперь на ногах и настороже. В свете костра было видно, что оба сильно побледнели. И все-таки они опустили оружие. Женщина, нервная и измученная, тяжело сглотнула:

– Прошу прощения, сэр. Мы не знали…

Демир отмахнулся:

– Я ищу Кастору. Мне надо узнать, где он и что с ним.

Солдаты переглянулись, по-видимому обдумывая, что ему ответить, как вдруг женщина ахнула:

– Срань господня! Это ж Баран.

Идриан подошел и встал рядом с Демиром. Тот бросил на спутника быстрый взгляд, гадая, легче или труднее будет говорить в открытую.

– Вольно, солдаты, – сказал Идриан.

– Вы… вас же не должно быть здесь, – промямлил юноша. Если раньше эти двое избегали смотреть в глаза гласдансеру, то теперь едва в штаны не наложили от страха. – Ты же оссанец.

– Я, может, и оссанец, – ответил Идриан, – но Кастора – мой друг. – Он пристально посмотрел на женщину. – Тинни, да? И… Геб? Вы из заводского гарнизона. Мы встречались, когда я приезжал подлечить свой глаз.

– Баран запомнил мое имя! – громко прошептала Тинни Гебу и разинула рот от изумления.

Демир прикрыл свои губы рукой, пряча улыбку. Значит, выдать себя за стеклодела из Грента не получится. Что ж, так даже легче.

– Кастора? – тихо напомнил он.

Из парочки как будто выпустили воздух. Геб сказал:

– Извини, Баран. Он ранен. Тяжело. Гарнизон получил приказ отходить в город, но мастеру уже не помог бы даже лучший годглас. Он умирает. Вряд ли доживет до утра. Мы с Тинни вызвались побыть с ним до конца. Это самое малое, чем мы можем ему отплатить, ведь он столько лет был добр к нам.

Демир окинул взглядом помещение у них за спиной и в неверном свете пламени разглядел самодельную койку с грудой одеял. Из-под них торчали окровавленные бинты – значит человек лежал где-то в этой куче. Демир оттолкнул солдат, подбежал к лежащему и упал перед ним на колени. Он встречался с Касторой давным-давно и теперь не узнал доброго, осунувшегося лица. Под полуприкрытыми веками виднелись страдальческие глаза, уставившиеся на Демира. Тот несколько мгновений смотрел на Кастору, потом опустил взгляд на окровавленные одеяла. Он не был хирургом, но по состоянию грудной клетки раненого понял: Кастору проткнули штыком, причем с силой и, может быть, не один раз.

– Мастер Кастора? – позвал он.

Старик разомкнул губы. В зубах он держал два кусочка стекла: милкглас и курглас – обезболивающее и лечебное. Раздвинув их языком, он пробормотал:

– Кто ты?

– Я Демир Граппо. Сын Адрианы.

– Она прислала тебя на помощь, да? – Говорил он медленно, но на удивление связно для человека, стоявшего на пороге смерти. Видимо, милкглас был его собственного изготовления. – Что же ты так поздно, Принц-Молния?

Демир вздрогнул, услышав свое старое прозвище. Откуда мастер знает его? Он повернулся и знаком подозвал Идриана. Пробивник что-то тихо сказал солдатам и подошел к постели Касторы.

– Идриан, и ты здесь? Стекло тебя покорябай, где ж вы были сегодня утром?

– Простите, господин, – тихо сказал Идриан. – Я бы пришел, если бы знал.

– Конечно, конечно. – Взгляд Касторы вновь обратился к Демиру. – Ну а у тебя какое оправдание?