– Вы такой молодой, – прямолинейно сказал какой-то парень из другого конца зала. Поскольку глаза были закрыты, я могла мгновенно воспринимать каждый звук и определять, откуда он доносился. – Большой успех в таком возрасте… Я несколько раз слышал ваше имя от отца. Насколько я знаю, вы являетесь президентом туристической компании. Мне также немного известно о ваших инвестициях за рубежом.

Да, один из наших лакеев уже начал намазывать маслом сухарь, который ему протянул этот мужчина.

– У успеха разве есть возрастные ограничения? Я не знал, – твердо сказал мужчина. – Давайте следующий вопрос.

– Вы женаты? – Вопрос, от которого у меня нахмурились брови, снова был задан девушкой. Короткое молчание закончилось тем, что мужчина ответил:

– Нет. Я не женат и не планирую жениться.

Решил стать бабником, понятно…

– Что нужно делать, чтобы добиться успеха? – спросил парень, звали которого, как я знала, Батухан. Хоть и не видела его, я неплохо разбиралась в голосах.

– Нужно много работать, молодой человек, – ответил мужчина, чей голос напоминал взмахи черных крыльев ангела. – Но некоторые люди могут получить что-то на деньги своих отцов, не работая.

В моей голове поднялось облако пыли.

– Что насчет вас? – спросила вслух. Не открывая глаз, я глубоко вздохнула и заговорила: – Вы много работали или относитесь ко второй категории?

На мгновение весь гул в зале стих. Тишину можно было резать ножом. Когда открыла глаза, не ожидала, что все взгляды будут обращены на меня. Глянула через плечо в другой конец комнаты.

Декан, стоя перед двойными дверями лекционного зала, смотрел на меня испуганными глазами.

– Ты облажалась, – прошептала Бушра.

– Ко второй группе, – твердо сказал мужчина. – Я не люблю работать.

Момент, когда мой взгляд переместился на него, длился не дольше удара сердца. Я покраснела до ушей. В то время как образ, который заставлял меня чувствовать, будто воск плавился на ресницах, отбрасывал тень на стены сознания, чувствовала, что меня пригвоздило к месту. Захватили в плен его глаза, прежде чем я смогла рассмотреть лицо мужчины.

Если смотреть отсюда, темные зрачки, глубокие, как колодец, поглощали любой свет, который на них падал. Его глаза, казалось, были одержимы черным, отвергающим все цвета. Длинные темные ресницы напоминали заброшенные надгробия, возвышающиеся над прищуренными черными глазами. Нижние оказались густыми, как и верхние, напоминали лапки паука. Тот факт, что взгляд мужчины был устремлен прямо на меня, заставил тело, несущее мою искалеченную душу, отреагировать так, будто я перенесла инсульт. Может быть, его ресницы были отрубленными лапками того паука, который сплел своей паутиной пещеру в его глазах и скрыл внутреннее от внешнего.

Некоторое время мы просто смотрели друг на друга.

Костюм на молодом человеке был угольно-черным, казалось, на нем не было места другому цвету. Черные волосы оказались подстрижены не слишком коротко и не слишком длинно. Пшеничная кожа выглядела пересохшей. Завершали это черное уравнение настолько же темные, как его ресницы и глаза, точеные и гладкие брови.

Вещь, которая больше всего привлекла мое внимание, – почти незаметный шрам под левым глазом.

Мужчина смотрел прямо мне в лицо, даже в глаза. Словно увидел в них себя. Единственное, что отличало его взгляд от открытых глаз трупа, это то, что ресницы иногда дрожали в такт потоку крови. Я почувствовала, как мои зрачки расширились.

Глаза, которые казались абсолютно черными, сузились. Молодой человек подошел ближе к трибуне и, внимательней вглядываясь в мое лицо, скользнул языком по нижней губе. Был ли он зол? Во взгляде я не увидела гнева.

На самом деле я ничего не могла распознать в глазах, на которые смотрела прямо сейчас.

– Есть еще вопросы? – спросил мужчина, и лицо его было настолько невыразительно и неподвижно, что я не могла на мгновение не подумать, будто в этом вопросе, заданном на автомате, скрывалась угроза.

Несмотря на сильное желание проверить молодого человека на прочность еще одним вопросом, который загнал бы его в угол и вывел из себя, я решила отступить. На самом деле не отступила бы и, не теряя ни секунды, довела бы дело до конца, если бы не знала, что он с одинаковой легкостью ответит на любой мой вопрос.

– Нет, – глухо ответила, смотря ему прямо в глаза. Даже если сделала что-то не так, сохранила свое упрямство. Хотя знала, насколько неуместным был вопрос, который я задала, но не могла ничего с собой поделать. – Спасибо.

Хотя внутри не было слышно шума дождя, падающего снаружи, вой неба царапал стены лекционного зала. Невыразительность в глазах мужчины передо мной слегка затуманилась.

– Пожалуйста, – сказал он механическим голосом и продолжил отвечать на вопросы, ни на минуту не отрывая глаз от меня.

Я не слышала ни одного из них и отводила от мужчины взгляд, стараясь не паниковать. Я не знала, отвел ли он от меня хоть на мгновение взгляд во время своей речи, которая длилась около сорока пяти минут, но все время чувствовала тяжесть его взгляда. Только когда молодой человек закончил, подняла голову и посмотрела на него. Он уже шел к дверям, когда вновь посмотрел на меня, и от этого взгляда захотелось вырыть яму, лечь в нее и ждать, пока меня закопают, при этом ни на мгновение не открывая глаз.

* * *

Капля дождя заскользила по листу и ненадолго повисла на его кончике. Я увидела себя в прозрачном отражении. Она медленно упала на землю. Запах кофе в бумажном стаканчике, которую я держала в ладони, смешивался с запахом почвы после дождя.

– Спасибо, – сказала я, взглянув на Бушру. Она только что вышла из кабинета и не подозревала, какое великое дело совершила, купив кофе для своей бедной подруги. Девушка не знала, что у меня нет денег, было стыдно признаться ей в этом. Хотя стыдилась я не из-за их отсутствия. Прежде чем сесть на скамейку, которая все еще была влажной, хотя мы ее начисто вытерли, Бушра расстелила куртку и расположилась рядом со мной.

– Что за вопрос ты задала этому мужчине, дорогая? – сказала Бушра, набрав в рот воздуха. – Если бы я была на его месте, высказала бы все, что о тебе думаю. А он молодец, так вежливо повел себя.

Перевела взгляд на похожий на безжизненное море кофе в бумажном стаканчике, которую я держала между ладонями. Когда на мгновение показалось, что увидела его глаза в напитке, я вздрогнула и прошептала:

– Это было непреднамеренно. Просто вылетело у меня изо рта. Я сделала это не специально.

Когда Бушра мягко ударила меня локтем по руке, я, нахмурившись, посмотрела на нее через плечо. Подруга широко ухмыльнулась.

– Заметила, как он посмотрел на тебя? – дерзко спросила она. – На мгновение я подумала, что он собирается тебя съесть или что-то в этом роде. Какой у него брутальный суровый взгляд! Я растаяла!

Я закатила глаза и отвернулась.

– Да, у него был суровый вид, – вздохнула я, слушая оглушительный звук подпрыгивания баскетбольного мяча по мокрой земле. – Очень суровый.

– Но он такой красивый! – пискнула Бушра. – Буквально воплощение благородства…

Я взглянула на стену здания перед собой. Та часть меня, которая считала, что Бушра права, что-то шептала. Шепот становился все громче, из-за чего стало не по себе. Каран Чакил. Казалось, он открыл новый оттенок черного. Его личность, то, что мужчина ел и пил и каким человеком был в жизни, можно было оставить в стороне. Подобное меня не волновало, но одна вещь все-таки заинтересовала. Взгляд.

Взгляд, подобный бездне… Его присутствие будто подарило черному цвету новый тон.

– Ты снова отвлеклась, – сказала Бушра, тыча меня в руку. – О чем думаешь, мисс Невыразительное Лицо?

Покачав головой, сделала глоток кофе и пробормотала:

– Ни о чем. Имя этого парня звучит странно. Оно ему подходит.

– Таких называют не странными, а благородными. – Бушра хихикнула. – Но да, он довольно гармоничен… Он как темный принц, не так ли? Представь, что у тебя роман с таким человеком, как он? Как в сказках… Молодая студентка и богатый, очень красивый молодой бизнесмен! Извини, я собиралась сказать «принц», но оговорилась.

Эти слова заставили меня задуматься. Был ли тот человек принцем? Одна только мысль о нем с белой лошадью вызвала желание рассмеяться. Я не могла представить его на белом коне. Этому мужчине определенно подойдет черная лошадь с бархатистой и блестящей шерстью.

– Темный принц, – пробормотала я, снова глядя на чашку кофе. – Это интересно.

– Может быть, он решил надеть черное только потому, что собирался сюда. Знаешь, конференции и всякое такое. Разве такие парни не заботятся только о том, чтобы выглядеть серьезными?

– О, я не знаю.

Я посмотрела на Бушру, ее глаза были опущены вниз, девушка копала землю носком туфли.

– Ты можешь представить себе его в красных брюках? – Мы одновременно поморщились, Бушра засмеялась. – Ты представила это, не так ли? Ты представила…

– Благодаря тебе…

– Он был очень харизматичен в черном. Но было бы ложью, если бы я сказала, что мне не интересно, как он будет выглядеть в белом, – сказала она.

Представив молодого человека в белом, я нахмурилась. Это определенно было бы самым большим оскорблением для черного.

Бушра встала со своего места и взяла куртку.

– Пойдем, у нас занятие, – сказала она, оставив на скамейке свой стакан, в котором, как мне показалось, был горячий шоколад. – Да, и еще… Думаю, тебя вызовут в деканат. Потому что я слышала, наш декан очень любит эту семью…

– Я уверена, что всем нравится эта семья из-за их денег и положения, – проворчала я, вставая.

– Твоя сестра что-нибудь сказала?

– Нет, – сказала я, пожав плечами, и пошла вместе с Бушрой к зданию факультета. – Мы еще не виделись.

Я знала, что сестра много чего скажет, а декан обязательно меня отругает.

* * *

Я как будто подхватила болезнь, от которой не было лекарства, но и неспособную меня убить. Облака держали дождь в объятиях, не давая каплям упасть. Они были темнее и ближе к земле, чем когда-либо прежде, словно свисали с потолка, хотя и напоминали увядающую от времени грудь старухи, но в них заключалась красота настолько завораживающая, что облака воспевались в стихах поэтами.

Наступил конец дня. Хотя я получила много упреков от декана, заведующего кафедрой и даже некоторых преподавателей, ни один из них не разозлил так сильно, как многообещающие взгляды идиотов, с которыми я училась в одной группе. Я подверглась большему количеству негативных взглядов и реакций, чем заслуживала. Если бы то, что произошло сегодня, случилось с кем-то другим, а не со мной, они бы просто посмеялись. Проблема была не в том, ЧТО я сделала, а в том, что это сделала именно Я.

Я была соринкой, которая попадала всем в глаза и мешалась.

Чтобы избежать встречи с сестрой, вышла через черный ход кампуса, ведущий к лесной дороге, а не к автобусным остановкам. Я забыла зонтик в одном из кабинетов и, как будто этого было недостаточно, еще оставила рядом с ним свой плащ. Холод был не так силен, как дождь, но все же ощутим. Ремень сумки, которую я перекинула через плечо, продолжал соскальзывать, так что мне все время приходилось его поправлять.

Моросящий дождь усилился, капли превращались в пули, и, пока водяные гильзы от попавших на дорогу снарядов разлетались вокруг, люди на тротуаре один за другим открывали зонтики. Я сжала губы, паутина мира сплелась за бесстрастностью, которую я изобразила на лице.

Почему люди вели себя так, словно дождь был настоящим оружием?