Хотя в голове копошилось множество мыслей, я научилась вести себя так, будто меня ничего не волнует. Единственное, что видели смотревшие на меня со стороны люди, – спокойную, холодную и равнодушную студентку университета. Дождь затуманил зрение. Мои черные волосы прилипли к белой футболке. Капли дождя, скатывающиеся с ресниц на лицо, походили на слезы, которые текли и исчезали, оставляя влажные дорожки. Я только сошла с тротуара, чтобы перейти лесную дорогу, как вдруг раздался звук тормозов, и сердце мое, выскочив из груди, застряло в горле. Почувствовала, как перехватило дыхание и все жизненно необходимые функции на мгновение остановились.

Мокрые волосы прилипали к щекам, с приоткрытых губ капала вода. Взгляд медленно скользнул через плечо на то место, откуда раздался звук тормозов, ужас в моих глазах сменился удивлением.

Черный «Рейндж Ровер» остановился в полуметре от меня. Дворники работали, и я знала, что на меня смотрел водитель, сидящий за темными окнами. В этот момент сердце билось где-то в области трахеи, и только благодаря давлению на него, расширяющему и ускоряющему пульс, мне удавалось дышать и удерживать воздух в легких. Стиснув зубы, пыталась уничтожить появившийся страх, разбив его на части. Дверь джипа открылась. Когда в поле зрения появились черные лакированные туфли, я все еще неподвижно стояла посередине дороги.

Взгляд с черных дорогих туфель переместился на темные выглаженные брюки, и, пока медленно поднимался выше, мужчина уже вышел из машины. Я все еще пыталась преодолеть шок от произошедшего. В тот момент, когда глаза остановились на лице обладателя длинных ног, у меня перехватило дыхание.

Мужчина, стоящий передо мной, был не кто иной, как Каран Чакил.

Я нахмурила брови еще сильнее, словно хотела, чтобы они покинули лоб, а тем временем вена на шее начала сильно вздуваться. Он положил одну руку на крышу машины, а другой придерживал дверь. Пустота во взгляде была корнем безразличия на лице мужчины. Дождь капал на его черные волосы, заставляя их блестеть.

– Ты выбрала не того человека, чтобы умереть. – Глубокий голос словно вонзил нож в мою грудь. – Я не планирую становиться свидетелем твоего самоубийства.

– Простите? – спросила я, на моем лице появилось растерянное и раздраженное выражение.

Мужчина пристально наблюдал за мной, не обращая внимания на дождь, под которым продолжал мокнуть.

– Меня не волнует твое самоубийство, – машинально ответил он. – Если хочешь умереть, ты прыгнула не под ту машину, потому что я хороший водитель.

– Не знаю, заметили ли вы, но это не я выпрыгнула перед вами. На самом деле это вы были неосторожны. – Я сжала кулаки. Взгляд медленно скользнул в сторону длинного столба светофора, который находился перед лесом на уровне плеч, я указала на него. – Горит красный свет.

– Да, – сказал он, приподняв одну бровь и посмотрев сначала на свет, затем на меня. – Сейчас горит красный свет. Но он не горел, когда ты выпрыгнула передо мной.

– Горел, – тут же начала защищаться. Мужчина отвел от меня взгляд и посмотрел на землю, приподняв брови. Казалось, в данный момент я его не волновала. – Если кто-то и виноват сейчас, так это вы.

Черные глаза оторвались от земли и снова посмотрели в мои, но на этот раз прикосновение взгляда длилось дольше.

– Ты слишком много говоришь, – заявил он, глядя прямо мне в глаза. – Если желаешь смерти, выбери другую машину. Как ты знаешь, у меня осталась еще куча отцовских денег, которые нужно проесть.

Формальность лекционного зала исчезла. Хотя темнота, заложенная в его поведении, смущала, я старалась не зацикливаться на этом. Как будто не он был тем человеком, который произносил речь в огромном зале. Казалось, в одном образе встретились две разных личности. Черный Камешек остывал под черной тенью и, выходя из нее, горел. Он словно в одиночку являлся ключом от совершенно разных дверей.

Из машин, стоящих позади, стали раздаваться гудки. Мужчина средних лет высунул голову из окна, положил руку на закрытую дверь и сильно ударил по ней рукой.

– Проезжай, брат! – крикнул он нетерпеливо.

Брови Карана Чакила нахмурились. Его взгляд медленно оторвался от меня и переместился через плечо, мужчина мельком взглянул назад, а затем резко выдохнул через нос.

– Ты боишься не успеть довезти дерьмо для кожевенного завода?

Мои глаза расширились, когда он произнес это. Я не ожидала такого. Выражение лица человека, высунувшего голову из окна машины, застыло: дождь ослаб и теперь только слегка моросил.

– Что, черт возьми, ты несешь? – огрызнулся мужчина. Снова хлопнул рукой по двери, на его лице застыл гнев.

Безразличное отношение Карана к происходящему заставило незнакомца открыть дверь автомобиля и выйти. Почему-то у меня возникло странное ощущение, что мужчина ничего не мог сделать. Каран очень спокойно повернулся к нему. Хотя сейчас я не могла видеть его лица, но заметила, что мужчина, смотрящий на него, вдруг побледнел.

– Я говорю о кожевенном заводе, – четко произнес Каран. – Ты везешь туда дерьмо?

Мужчина отступил. Цвет его лица буквально изменился от страха. Даже лысая часть головы покраснела.

– Вы неправильно поняли, – сказал незнакомец. – Я спешу. У меня родственник заболел… Знаете, пробки в такое время сводят людей с ума.

Пока он отчаянно пытался оправдаться, Каран, ничего не сказав, повернулся ко мне.

– Пойдем, – сказал спокойно. Когда я снова нахмурилась, он объяснил: – Мы перекрываем движение. Давай поговорим об этом в машине.

– Зачем мне идти куда-то? – спросила, не в силах совладать с внезапно напрягшимися нервами. Меня словно окружало минное поле с заграждением. Я всегда сохраняла суровое и пуленепробиваемое выражение лица. Совершенно не волновало, что люди не любили меня из-за него. Даже не хотели со мной разговаривать, а тем более дружить. На самом деле я не могла сказать, что для меня это проблема. За девятнадцать лет привыкла к такой жизни.

– Потому что наш спор еще не окончен, – сказал он, напугав меня резким голосом.

Дождь совсем прекратился. Взгляд переключился на мужчину, стоящего позади Карана. Он смущенно опустил голову и вернулся в машину.

– Ты идешь?

– О каком споре вы говорите? – спросила я, голос оказался резче, чем когда-либо. Брови, которые и в обычное время всегда хмурились, в этот раз побили рекорд. Даже голова разболелась от такого напряжения. – Я ни о чем с вами не спорю.

– Ты утверждаешь, что я проехал на красный свет. Но я уверен в том, что этого не делал, по крайней мере настолько же, насколько уверен в своем имени и фамилии. Так что нам нужно кое-что обсудить и найти компромисс. – Решимость в его пристальном взгляде придала лицу жесткости. – Давай, двигайся.

Закатила глаза, взглянув на Черного принца, который внезапно вызвал остановку движения на обычно свободной дороге. Хоть я и не хотела сдаваться, понимание того, что Каран тоже не сдастся, и любопытные взгляды людей, начавших выглядывать из окон машины, беспокоили. Посмотрела на вереницу автомобилей, собравшихся за джипом. Я не имела права блокировать чей-либо транспорт. Ладно, не я это делала, но все равно чувствовала ответственность.

Подошла к джипу и открыла дверь переднего пассажирского сиденья. Внутри машины было теплее, чем снаружи. Когда захлопнула дверь, посторонний запах в салоне заставил меня заколебаться.

Сладко-горький аромат… Он словно окутал меня серебряным ореолом, сжимая и окружая.

Джип слегка покачнулся под весом мужчины.

– Ты промокла, – сказал он, хлопнув боковой дверью. – Не знаешь об изобретении под названием зонтик?

Пока Каран заводил машину, я просто смотрела в лобовое стекло, не отвечая. Поскольку моя футболка насквозь промокла и прилипла, она просвечивалась, открывая обзор на мое тело. Вытянула руки так, чтобы они были близко друг к другу, и положила ладони на колени. Абсурдность происходящего ошеломляла. Я находилась в машине человека, которого перед всеми разозлила глупым вопросом. Когда он включил обогреватель и теплый ветерок коснулся открытых ног, я задрожала. Что я делала в этой машине? Возможно, это самая безумная вещь, которую я когда-либо совершала. У меня была размеренная жизнь, и люди находили ее скучной. Я и сама считала ее скучной.

– Где ты живешь? – спросил Каран, положив одну руку на коробку передач, машина медленно двигалась по улице. Я не ответила. Казалось, мужчину не волновало отсутствие ответа, потому что он нарисовал в уме дорожную карту и уже начал ей следовать. – То, что ты сделала сегодня, было совсем нехорошо, – сказал он своим загадочным и вместе с тем мрачным мужским голосом, напоминающим трепет черных крыльев ангела. – Да, хорошо быть откровенным, но из-за этого люди могут неправильно понять. Так и вышло.

– Меня не очень волнует, поймут ли меня неправильно. Точнее, совсем не волнует.

Я чувствовала его взгляд на себе, но сама не стала смотреть на мужчину.

– Если бы сегодня пришел выступить пожилой бизнесмен и не привлек бы ничьего внимания, над твоей штукой, наверное, просто посмеялись бы.

– Думаю, нет.

Казалось, у нас с Караном Чакилом разные реальности. Причина, по которой меня неправильно поняли, заключалась не в том, что он являлся не старым бизнесменом, а красивым мужчиной, – самой большой проблемой была я.

– Тогда они, наверное, смотрят на тебя, как на изгоя.

– Их обычное поведение, – пробормотала я, удивляясь, что человек, которого я никогда не встречала, резюмировал меня, как книгу. – Я не нахожу это странным. Им все равно. Кроме того, мой вопрос был грубым, я это признаю, но если вы пришли в такое место, чтобы отвечать на наши вопросы, то должны быть открыты для любых тем, верно? Потому что в жизни всегда есть грубые люди.

– Ты одна из них?

Не ответила и снова почувствовала, как его взгляд скользнул по мне, на этот раз я ответила тем же. Густые брови мужчины поднялись вверх, словно обнажая зеленые и синие вены под тонкой, как кожура фрукта, кожей. С этого ракурса его глаза выглядели гораздо темнее и бесцветнее.

Они были подобны ночи, лишенной звезд и луны, с выключенными уличными фонарями.

– Кажется, у тебя нет ответа. Надеюсь, на бестактный вопрос, который ты мне задала, я ответил с большей откровенностью, – сказал он жестким голосом. Затем отвел от меня свой темный взгляд и снова повернулся к дороге, на которую падали бесконечные тени.

– Можете меня высадить на этом перекрестке? – спросила я.

Каран снова взглянул на меня.

– Я думал, нам есть что обсудить. Или убежишь и признаешь, что была не права?

Я почувствовала явное презрение в его голосе, меня охватило желание бросить вызов.

– Не думаю, что я не права, я знаю, что права, – сказала с горящими, вопреки спокойному голосу, глазами. – И в то же время я не думаю, что вы не правы, потому что знаю, что вы не правы.

Его брови насмешливо поднялись.

– Да неужели?

– Светофор горел красным, – сказала сквозь зубы, совершенно потеряв самообладание. – Дорога принадлежала пешеходам.

Когда загорелся красный свет, Каран Чакил резко затормозил. Визг задних колес, казалось, отдавался эхом в груди. Двигатель все еще работал, но машина не двигалась. Когда его острый и пугающий взгляд снова нашел мои глаза, я не отвела взгляда, лишь затаила дыхание. Ощущение жжения кипело в желудке, как кислота, и, пузырясь, капли брызнули вверх, пытаясь растопить мои ребра.

Было в мужчине что-то странное, что показалось очень знакомым, что-то, чему я не могла дать названия.

– Как видишь, – мой взгляд оторвался от его глаз и перешел к большим рукам с длинными пальцами, сжимающими руль. Хватка была крепкой. По моим наблюдениям, этот человек определенно имел угрожающую личность. – Я останавливаюсь, когда загорается красный.

Каран крепче сжал руль, костяшки длинных пальцев побелели, кровь медленно отлила от рук. Я почувствовала холод.

– Ты должна быть так же осторожна при выборе вопросов, как и при переходе улицы, девочка. Должна вести себя, как подобает хорошей маленькой девочке.