Двадцать лет тому назад они предназначались для длительного крейсерства, чтобы перехватывать и топить в океане британских «купцов», потому имели парусный рангоут в дополнение к паровым машинам – для экономии угля. Но сейчас эти корабли абсолютно ни на что не годились – при ходе в двенадцать узлов они не могли ни догнать транспорт, ни уйти от погони, превращаясь в легкую жертву японских крейсеров. Установленные на них пушки были настолько древними, что поразить маневрирующий миноносец могли только случайно, так что даже на роль брандвахты не годились. И стояли сейчас эти псевдокрейсера на якоре во внутренней гавани – артиллерию с них уже снимали, чтобы установить на батареях сухопутного фронта. Там старые пушки времен Русско-турецкой войны могли принести хоть какую-то реальную пользу.

В тральную партию входили многочисленные пароходы с буксирами, а с ними – два старых минных крейсера, «Всадник» и «Гайдамак». Под громкими названиями крейсеров скрывались два кораблика, что по своему водоизмещению равнялись дестройерам, с парадной скоростью 18 узлов, с артиллерийским вооружением из 47- и 37-мм орудий. Любой японский миноносец имел скорость в полтора раза больше, а его одна 75-мм и пять 57-мм пушек могли нашпиговать русский крейсер металлом до состояния полной невменяемости. Так что пусть лучше тралы таскают, благо скорость и состояние машин позволяют это полезное занятие. Ведь гибель «Петропавловска» и подрыв «Победы» произвели на русских моряков самое удручающее впечатление.

Вишенкой на торте служил самый крупный корабль – минный заградитель «Амур», в почти три тысячи тонн водоизмещением. Второй корабль этого типа, «Енисей», взорвался при постановке мин в Талиенваньском заливе, уйдя на дно вместе с отказавшимся покинуть мостик капитаном 2-го ранга Степановым. Злосчастное место для русского флота, там подорвался малый крейсер «Боярин», его командир Сарычев трусливо приказал команде покинуть корабль, не предприняв никаких мер к спасению. Несчастный бронепалубный крейсер, пусть не такой быстрый, как его систершип, построенный немецкими, а не датскими корабелами, тонул целых два дня – трусы погубили свой собственный корабль.

Во вторую очередь, вернее в первую, если считать по значимости, вошли два отряда миноносцев, по десятку в каждом, если учитывать потери. Правда, сейчас значительная часть дестройеров находилась в ремонте, так что в каждом из отрядов в строю осталась ровно полудюжина, примерно половина от прежнего богатства.

Миноносцы осуществляли каждую ночь патрулирование на внешнем рейде, пресекая попытки японцев поставить минные заграждения и атакой брандеров закупорить проход для русских кораблей на внешний рейд, как случилось сутки тому назад, в ночь на 20 апреля. Хорошо, что заранее выведенные из базы на внешний рейд три канонерские лодки и приведенные в боеготовность береговые батареи отразили атаку японских заградителей еще на подходе, утопив десять из десяти транспортов-смертников, груженных камнями и щебнем.

Это была уже третья по счету попытка противника, причем самая серьезная – брандеры прикрывали японские дестройеры, которые вступили в яростную схватку с их русскими визави, впрочем, безуспешную для обеих сторон. Потерь не было, хотя повреждений хватало с избытком, имелись и убитые с ранеными. Японцы с брандеров категорически отказывались сдаваться в плен, яростно сражались и, обезумев, с криками бросались с ножами и саблями на русских матросов. Безумцев просто расстреливали в упор из винтовок и мелкокалиберных пушек…

– Хм, провидец, значит, у нас появился!

Алексеев прошелся разъяренным тигром по комнате. Лощинский провожал его взглядом и молчал. Михаил Федорович выполнил просьбу Сахарова и набрался смелости доложить о странностях Фока. Генерал имел неоднозначную репутацию среди гарнизона и моряков, он вечно ехидничал, все хулил и критиковал, предсказывая грядущие несчастья. И вот уже дважды угадал, ведь если постоянно говорить о разных гадостях, то рано или поздно они и нагрянут. Накаркал старый ворон!

– Ладно бой на Ялу. Я, наместник, таких деталей не знаю, а он и про Лайминга сказал, и о том, как поп в атаку солдат повел. Брандеры – понятное дело, они лезут постоянно, мог и угадать, как и гибель Макарова! Тоже мне, ткнул пальцем в собственный зад! Но что завтра будет высадка огромного десанта у Бицзыво… Это уже наглость несказанная! Ничего подобного наши дозорные миноносцы не видели! Старый ворон просто из ума выжил, вот и каркает! Ничего, я ему клюв живо сверну!

Алексеев зло посмотрел на Лощинского, будто виновен во всем происходящем именно он один. Михаил Федорович стоически выдержал взгляд, кляня себя на все лады, что поспешил, приказал на всякий случай Елисееву и Бубнову подготовить миноносцы к ночному выходу в море. И лишь потом доложил командующему флотом контр-адмиралу Витгефту, а тот немедленно пошел с ним к наместнику.

Михаил Федорович спокойно взирал на высочайший гнев царственного «ублюдка». Бастард императора Александра Николаевича, как втихомолку все поговаривали, сделал блистательную карьеру. Незаконнорожденные дети в царской фамилии были отнюдь не редкостью, достаточно вспомнить фельдмаршала Петра Румянцева, чьим настоящим отцом стал первый император. Так что «трем орлам» на погонах и посту наместника не стоило удивляться, к тому же великие князья Борис и Кирилл Владимировичи, находящиеся сейчас в Артуре, подшофе именовали порой Алексеева «дядей». И с этим требовалось считаться, но не более того, тем более это не его собственные домыслы – попросили, вот и передал. Ведь с атакой брандеров Сахаров угадал, потому к ней и подготовились.

– Я ему три телеграммы отправил, одну за другой, с приказом немедленно прибыть в Артур и не вести батальоны к Бицзыво! А Фок до сих пор не ответил, сам в свои выдумки поверил, безумец! Отрешу от дивизии, пусть сидит в отставке без мундира и пенсии, занимается своими пророчествами лживыми! Как так? Проигнорировать приказ и вообще пропасть с войсками неизвестно где?!

В том, что наместник воплотит свою угрозу в жизнь, никто не сомневался – прав у Алексеева хватало, как и возможностей. И Фока было не жалко – накаркал беду на свою бедовую голову старый ворон, теперь попадет ему на орехи.

– Ваше высокопревосходительство, получены две телеграммы, пришли одна за другой.

В комнату стремительно вошел генерал-квартирмейстер полевого штаба наместника генерал-майор Флуг, в руках трепыхались белые ленточки. Его голос прозвучал не только взволнованно, в нем чувствовалось напряжение, словно стальную струну натянули до звона.

– Начальник Квантунского отдела корпуса пограничной стражи подполковник Бутусов телеграфировал сорок минут тому назад: у Бицзыво появились японские транспорты, конные разъезды насчитали больше трех десятков. К берегу суда пока не подходят, видимо, ожидают утра, чтобы начать высадку войск.

– Ох, мать… – Алексеев только выругался, с экспрессией, в большой загиб, с коленцами. Потом тяжело вздохнул, посмотрел на Лощинского, затем перевел свой взгляд на Витгефта.

У Вильгельма Карловича был настолько равнодушный вид, что показалось, будто он просто не расслышал сообщение. Но, судя по глазам, вся эта безмятежность являлась лишь маской.

– Так-так, а вторая телеграмма от кого? Думаю, что от Фока…

– Так точно, ваше высокопревосходительство! Генерал Фок отправил нарочных на станцию Пуландянь, и оттуда телеграфировали сообщение в девятнадцать часов тридцать две минуты. Вот это, только получили… – Флуг начал негромко читать, перебирая ленту пальцами: – Нахожусь с шестью батальонами и тремя батареями на марше к Бицзыво. С сопки наблюдаю многочисленные транспортные суда противника – порядка четырех десятков. Утром будет высадка, но позиции занять успею. Отправил конно-охотничьи команды по побережью, высадку своих разведывательных групп противник не осуществлял. Дам бой. Фок.

– Коротко и по существу, – пробормотал Алексеев, поглаживая ладонью холеную бороду. Затем хрипло произнес: – Если выстоит и скинет японцев в море, наказывать старика за своевольство не стану. Победителей не судят! А если нет, с волчьим билетом отправится в Петербург, а перед этим под суд отдам!

Наместник остановился и посмотрел на Витгефта:

– Вильгельм Карлович, что будем делать?!

Глава 10

– Господа офицеры, у нас мало времени. Через пять часов самое большее японцы начнут десантирование войск на берег посредством имеющихся на транспортах плавсредств – баркасов, шлюпок и прочих лодок. И черт знает еще чего, я не силен в морской терминологии. – Александр Викторович остановился и внимательно посмотрел на собравшихся в китайской фанзе офицеров.

Командир 13-го полка полковник Поспелов сидел на лавке напротив него, рядом с ним – командир батальона 5-го полка подполковник Белозор лет сорока двух, намного моложе своего бородатого соседа. Командир 14-го полка полковник Савицкий, 53 лет от роду, расположился в углу, используя вместо стула перевернутую корзину. Единственный, кто сидел рядом с Фоком за уродливым подобием стола, был временно назначенный начальником штаба дивизии подполковник Дмитриевский, самый молодой среди присутствующих, всего 35 лет, зато Николаевскую академию Генерального штаба закончил, отсюда столь быстрый карьерный рост и высокий чин.

В принципе, Фок был удовлетворен его работой – начальник штаба был толковый, старательно составил диспозицию, подготовил все нужные приказы и довел его волю до исполнителей, а сейчас быстро строчил карандашом в блокноте, подводя итоги импровизированного военного совета. Один недостаток: Александр Викторович теперь был уверен, что именно он является осведомителем градоначальника Дальнего, своего давнего приятеля. А вот старший адъютант штаба дивизии капитан Романовский явно был приставлен самим Стесселем – молодой человек, всего 28 лет, прокололся, получив сказанную мимоходом дезу. И спустя несколько часов получил одергивание от начальника Квантунской области, которое проигнорировал, как и приказы наместника, что поступили один за другим, когда колонны стрелков уже далеко ушли от железнодорожной станции.

– Повторяю: костры не разводить, китайцев с фанз не выпускать, вообще загнать всех жителей битком в сараи и приставить караулы. Окопы отрыть для стрельбы с колена – у нас просто нет времени, да и стрелки должны отдохнуть перед боем. И соблюдать маскировку, в полный рост не вставать, пусть японцы считают, что здесь только конные разъезды. Не хватало еще раньше времени попасть под огонь канонерок. Все, ступайте с богом, каждый знает, что делать, а потому разговоры излишни!

Александр Викторович отпустил всех взмахом руки и остался сидеть в фанзе один – хорошо, что китайских селений на берегу хватало, везде висели рыбацкие сети, которые были тут же реквизированы для маскировки спешно возводимых огневых позиций для артиллерии.

Ночная тьма уже окутала землю, и можно было не бояться вражеских глаз, но береженого бог бережет, как известно. Вечером ему даже стало страшно, когда через окуляры бинокля он внимательно рассматривал стоящую в море на якоре армаду транспортов, растянувшихся линией на несколько верст. И что самое скверное, подходили новые суда, большие, дымящие трубами, набитые солдатами. Через оптику казалось, что японцев там набито как сельдей в бочонке.

Да оно и понятно: прибыла вся 2-я армия Оку, в которую, как он помнил, входило три пехотных дивизии, усиленных полевыми артиллерийскими полками, то есть 36 батальонов и 9 эскадронов при двух сотнях орудий и полусотне пулеметов, общей численностью в сорок тысяч солдат и офицеров. И если все эти войска высадятся на берег, то придется тяжко.

У него крайне ограниченные силы. В центре и на левом фланге оборону будет держать 13-й полк, усиленный батальоном 5-го полка, при двух артиллерийских батареях и трех пулеметных взводах. А правый фланг будет держать 14-й полк с приданной батареей и двумя пулеметными взводами. Вроде силы несопоставимы: у русских шесть батальонов, 24 орудия (16 новеньких скорострельных 76-мм пушек и восемь более старых, 87-мм орудий образца 1877 года, снабженных десять лет назад сошниками). Свою роль должны были сыграть десять пулеметов Максима на высоких колесных лафетах, тяжелых и неповоротливых, своими размерами чуть меньше полевой пушки. Так что он сразу сделал зарубку в памяти: соорудить обычный треножник, легкий и практичный станок.