Стейс Крамер: Обломки нерушимого

Моему любимому дяде, редчайшему человеку, с благодарностью за сделанное добро, которое я никогда не забуду. Без его поддержки и участия моя жизнь могла сложиться совсем иначе. Ты навсегда останешься в моем сердце.

Натю.

© Стейс Крамер, текст

© ООО «Издательство АСТ»

Часть 1
Исчезновение

Глава 1

Звонкие девичьи голоса бойко сражались с завыванием сурового зимнего ветра. Это был первый день после каникул. Леди «Греджерс» не обращали внимания на непогоду, бежали навстречу к своим подругам, обнимались, смеялись и говорили без умолку. Девушки обменивались новостями из родных городков. Все это было сдобрено свежими сплетнями и капелькой нытья, из-за того что отдых так быстро пролетел и впереди теперь только учеба, учеба и еще раз учеба.

Однако ни долгожданная встреча с друзьями, ни интереснейшие беседы и обсуждение особо важных, пикантных вопросов не смогли взволновать учениц «Греджерс» так сильно, как появление двух незнакомок. Одна была взрослая, высокая особа с гордой осанкой и странной усмешкой на алых устах. Вторая была гораздо моложе, шла следом за своей компаньонкой и выглядела напуганной чем-то. Девушка не рисковала поднять глаза, точно чувствовала, что в данную минуту она является центральным объектом внимания всех любопытных воспитанниц, что заполонили школьный двор. Последние сразу догадались, что все это время они увлечены изучением новой ученицы и мгновенно, единогласно пришли к выводу, что новенькая – очередное невзрачное существо, которое через месяц-два заберет документы из «Греджерс» и переведется в другую, более лояльную, гостеприимную школу. Почему девушки пришли к такому неутешительному заключению? Ну, во-первых, я уже сказала, что новенькая выглядела так, словно ее вели в логово людоеда. Она была очень зажатая, а, следовательно, весьма слабая, это сразу бросилось в глаза опытным змейкам. Вряд ли она сможет найти здесь себе подходящую компанию, и также невелика вероятность, что ей под силу выдержать нападки тех, кто получает истинное удовольствие, проверяя новеньких на прочность. Также девушка была скромно одета, а значит, она одна из тех умненьких замарашек, которые получили грант на обучение в знаменитой школе. В «Греджерс» не питали симпатии к таким экземплярам, слишком простыми они были для них, жалкими, несчастными, что цепляются за любой шанс, дабы вырваться из бедности и вклиниться в тот мир, в котором они до конца своих дней будут восприниматься как чужеродный объект.

Гарриет Клэри – так звали взрослую даму, что сопровождала новенькую, – привела свою подопечную в приемную директрисы. Спустя десять минут ожидания, Бригида Ворчуковски – заместитель директора – вышла к ним и гордо провозгласила:

– Миссис Маркс готова принять вас.

– Мисс Клэри, не переживайте. Миссис Монтемайор – моя давняя знакомая, и она мне все-все рассказала про свою внучку, – заявила Голди Маркс после долгого рассказа Гарриет об особенностях своей подопечной, и о том, как с ними проще ужиться людям, которым довелось сосуществовать с данной особой под одной крышей. – Мне известны все… подробности, – добавила Голди, кинув осторожный взгляд в сторону новой воспитанницы, что стояла все это время, не поднимая глаз.

– Замечательно, – проговорила Гарриет, и лицо ее вновь исказилось из-за той странной усмешки, что, видимо, появлялась всякий раз, когда та волновалась.

– Мисс… Ге-ро-е-ва, – обратилась Голди к ученице, – знаете, я около месяца упражнялась правильно выговаривать вашу фамилию. Я не ошиблась, нет?

Девушка никак не отреагировала на слова директрисы. Последовала неловкая пауза, которую Гарриет постаралась быстренько прервать:

– Нет, миссис Маркс. Все верно. Ох, я тоже долго тренировалась, чтобы произнести ее полное имя: Искра Илларионовна Героева! Мой рот до сих пор в шоке, после того как открыл в себе способность воспроизводить такие сложные слова! – рассмеялась Гарриет.

– Мисс… Ге-ро-е-ва, также я хочу отметить, что меня поразили ваши результаты экзаменов! Уверена, вы составите достойную конкуренцию леди «Греджерс», чьи имена занимают первые строчки школьного рейтинга.

Искра продолжала хранить молчание.

– …Искра очень волнуется, и поэтому она немногословна, – сказала Гарриет, глядя извиняющимся взглядом на растерявшуюся директрису.

– Понимаю… Мисс Клэри, передайте, пожалуйста, миссис Монтемайор, что ее внучка будет здесь в целости и сохранности.

Затем Голди попросила Бригиду проводить Искру до ее комнаты. Перед тем как попрощаться, Гарриет отвела Искру в сторону, чтобы ни до директрисы, ни до заместителя не донесся ее строгий голос:

– Что с тобой?

Искра все так же была погружена в себя. Это пугало и раздражало Гарриет. Она резко схватила ее за плечо, встряхнула и прошипела ей прямо в непроницаемое лицо:

– Искра, у тебя ничего не выйдет. Ты останешься здесь. И рано или поздно тебе придется начать разговаривать с этими людьми, – Гарриет кивнула в сторону тихо переговаривающихся между собой миссис Маркс и миссис Ворчуковски. – Они только кажутся такими терпеливыми, всепонимающими и добродушными. Эта школа хуже армии, поверь мне. Я здесь училась, – ухмыльнулась Гарриет.

Бригида отвела Искру в ее комнату.

– Это ваша форма, мисс.

Искра медленно повернула голову на голос Ворчуковски. Та указывала на вешалку в шкафу, на которой висели блузка, сарафан и черная бархатная лента, а внизу стояли черные туфли Мэри Джейн.

– Церемония приветствия начнется через полчаса. Не опаздывайте, – сказала перед уходом Бригида.

Оставшись наконец в одиночестве, Искра села на свою кровать и медленно-медленно выдохнула. Голова кружилась, сердце сбилось с нормального ритма, ладони были ледяными и влажными. «Кажется, так люди ведут себя, когда им страшно. Это страх, очевидно. Я не могу ошибаться. Но чего я боюсь? Люди боятся высоты – это называется акрофобией. Нет, не то. Может, это криофобия? Нет. Социофобия? Нехарактерно для меня. Я людей не понимаю, но и не боюсь. Тогда что же со мной? Как это называется? Как это называется?!» – такими были мысли Искры.

* * *

– Ну что это за грустное личико? – обратилась Леда к младшей сестре, ведя ее к резиденции учениц. – Разве ты не рада встрече со своими подругами?

– Я почти не заметила нашей разлуки, – призналась Клара.

– Ты думаешь о Никки? – спросила Леда, внезапно остановившись, и, пристально вглядевшись в печальное личико сестры.

– Нет, – замотала головой Клара, а после боязливо добавила. – Но все же… ты не звонила ей? Не знаешь, где она?

– Не звонила и не знаю, – прозвучал резкий ответ.

Никки так никто больше и не видел, после того как она уехала с Элаем в неизвестном направлении.

– А вдруг с ней что-то случилось?

– В этом я очень сомневаюсь.

– Ты стала такой же бессердечной, как мама!

– Клара, я же тебе рассказала, почему мы так относимся к Никки. Мне плевать, где она и что с ней, ясно? – голос Леды не дрогнул, она была весьма убедительна, но все же старшая Дилэйн лукавила. Конечно, она переживала за свою непутевую сестру, и каждый раз ее сердце вздрагивало с болью, когда на ее телефон поступали звонки с незнакомых номеров. Леда боялась, что это звонят либо приятели Никки, либо из полиции, больницы, либо просто неравнодушные очевидцы, дабы сообщить ей плохую весть о ее сестре. К счастью, звонил ей постоянно только Рассел – ее бывший муж, который поставил себе цель вернуть Леду во что бы то ни стало.

– Она же наша сестра… – прошептала раздосадованная Клара.

– К сожалению. Она – наш позор, наше бремя.

Клара усилием воли заставила себя не расплакаться после таких жестоких слов сестры.

– А я звонила ей… но она не ответила мне. Кажется, Никки попала в беду.

– А мне кажется, что ты ей просто не нужна, как и мы с мамой.

– …Может, ты и права, – наконец сдалась Клара.

«Удивительно, конечно, как в таком крохотном сердце умещается столько любви!» – подумала Леда, с жалостью глядя на сестренку. Леда знала, что Клара продолжает беспокоиться из-за Никки, и расслабится она только тогда, когда сестра наконец объявится.

«Если она объявится, – пронеслась тревожная мысль. – Если она еще жива. Если…»

– Обещай, что будешь приезжать к нам каждые выходные! – ласково потребовала Аделайн Брин, обнимая свою племянницу.

– Аделайн, я так благодарна тебе за все, – улыбнулась Элеттра.

– Глупости! Мы еще не расстались, а я уже по тебе скучаю.

– И я тоже, – сказал Константин. – Звони нам, не стесняйся.

– Хорошо, дядя Константин.

– О, тебя там кое-кто ждет, – заметила Аделайн, глянув за спину Эл.

Элеттра обернулась. Аделайн говорила о Рэми, что покорно стояла в стороне, у ворот, и тихо радовалась, наблюдая такую чудесную картину – ее близкая подруга улыбается, ее не хотят выпускать из нежных объятий, ей говорят приятные слова. Это идиллия. Это сказка, которую Эл определенно заслужила. Расставшись с родственниками, Эл поспешила к подруге.

– Рэми, это были потрясающие каникулы! Не припомню, когда в моем доме было так же хорошо, радостно… – И все-таки Эл помнила, когда такое было – когда ее мама была жива, а отец еще не проявлял так рьяно свою искаженную любовь к дочери. В том, что тогда ей было хорошо и она была по-настоящему счастлива – Эл боялась признаться даже самой себе, так как от этого признания ее детские светлые воспоминания становились еще болезненнее. Ей легче было думать, что в ее прошлой жизни – до смерти отца – не было ничего утешительного, и только сейчас она познает все прелести своего существования.

– Твои дядя и тетя – славные люди, – сказала Рэми.

– Они очень заботятся обо мне, и я ценю это.

Действительно, Аделайн и Константин старались окружить несчастную сироту заботой и вниманием. Эл доверяла этим людям, искренне верила в то, что их деликатное участие в ее жизни, – бескорыстное дело, оно вызвано лишь огромной любовью и бесконечным состраданием.

– Это новогоднее чудо, не иначе!

– Эл, у Дене Адлер все волонтеры разъехались по стране, и некому было выполнять ее поручения. Поэтому она и вызвала тебя.

– Не просто вызвала, а официально вернула в «Милосердие»! Это много значит для меня.

Да, еще одним радостным событием для Эл стало то, что Дене Адлер – руководитель благотворительного отряда «Милосердие» – позволила ей вернуться. Напомню, Дене исключила Эл из волонтерской организации из-за Дианы. Рэми была абсолютно права насчет того, что большинство волонтеров разбрелись по стране и за ее пределы. Тем не менее деятельность отряда не прекращается даже на каникулах, и чтобы ее активно выполнять, Дене обратилась за помощью к Эл и многим другим ученицам, что выбыли из «Милосердия» по той или иной причине.

– Выходит, ты все каникулы «путешествовала» по хосписам? – спросила Рэми.

– Да, и еще заезжала в Уортшир к моей любимой графине Монтемайор.

– Это та особа, которой ты прислуживаешь уже три года?

– Не прислуживаю. Мы с ней подружились и приятно проводим время в обществе друг друга.

– Эл, ты тратишь все свое свободное время, чтобы добраться до ее глуши, и беспрекословно выполняешь все ее приказы. Какая-то странная у вас дружба получается, – усмехнулась Рэмисента.

– А ты чем занималась все это время? – решила сменить тему Эл.

– Угадай.

– Как обычно сходила с ума в Доннидэе?

– В точку!

Девушки в это время находились в своей комнате и переодевались в форму. Набросив ленту на шею, Эл вдруг замерла из-за неприятной мысли, внезапно возникшей и обескуражившей ее.

– Об Элае и Никки слышно что-нибудь?

– …Нет.

– Рэми, это часть твоего плана?

– Какого плана?..

– Ну, помнишь, на медосмотре ты проговорилась, что специально сводишь Элая и Никки?