Хэ Лань помолчал, дуя на лапшу, но так и не притронулся к еде.

– Вы делаете это… потому что вам действительно хочется побыстрее раскрыть преступление… или потому что вам хочется побыстрее от нас уехать обратно в столицу? – вдруг спросил он.

– Я только приехал. Зачем мне уезжать? – Сун Цзиюй удивился. – К тому же, боюсь, возвращение в столицу мне не светит, даже если я раскрою сотню преступлений.

– Просто я еще не встречал чиновника, который бы так старался, – Хэ Лань придвинулся к нему, наливая чай. – И вообще… Кто захочет тут оставаться, если попробовал жизни в столице? И даже не потому, что тут нечего ловить. Просто… слишком много крови здесь пролилось когда-то. Тут больше не может быть ничего хорошего. Значит, вы скоро нас покинете.

– Я не намерен возвращаться в столицу, – почему-то Сун Цзиюю захотелось его успокоить. – События минувших дней остались в прошлом. Тайны столетней давности уже никому не смогут навредить.

– Тогда почему нынешняя династия перенесла столицу, раз это не важно? – Хэ Лань так и остался рядом, взял полотенце, рассеянно сгибая и разгибая его. – После того как принц Чжунхуа всех убил… началась страшная смута. Императоры восходили на трон, чтобы тут же погибнуть. Все резали всех, даже детей старой династии, – трехлетнего ведь тоже могут сделать императором. Земля на три чи пропиталась кровью, поэтому такая красная. Чжунчэн – все равно что кладбище.

Сун Цзиюй снисходительно улыбнулся, глядя на его смертельно серьезное лицо.

– Не нужно меня запугивать, знаток истории Хэ. Мои предки когда-то жили здесь, в старой столице. Они не желали участвовать в грызне, которую ты так красноречиво описал, и бежали из страны. Затем вернулись.

Глаза Хэ Ланя округлились, как медные колокольчики.

– Ваши предки… были здесь, когда все случилось?

– Что здесь удивительного? Я из благородного рода, разумеется, мои предки когда-то служили в столице. Семья Сун пользовалась уважением, но никаких высоких постов мои прадеды не занимали. Они были честными людьми и трудились на благо страны, пока видели в этом смысл. Мне не важно, где они жили и куда уехали, я считаю, что благородный муж пригодится в любом месте.

– Но… но раз они бежали… Что, если местные призраки рассердятся на вас за это?

Порыв ветра пронесся вдруг по комнатам, где-то хлопнула дверь, и первые капли дождя забарабанили по крыше. Хэ Лань вздрогнул, крепче вцепился в полотенце.

Сун Цзиюй мягко похлопал его по спине.

– Это просто ветер. Помоги-ка мне лучше распустить волосы, – он забрал полотенце у Хэ Ланя из рук.

Тот молча пересел к нему за спину, вынул шпильку, расстегнул крючок на гуане, осторожно высвобождая косу.

– Пусть вы не верите в призраков… но вот наследный принц Чжунхуа, он ведь перерезал себе горло и утопился в болоте. А учитель сказал мне, что трупы в болоте не гниют. Как вы думаете… принц все еще там?

– А ты любишь страшные истории, да? – Сун Цзиюй улыбнулся, не открывая глаз. Какие осторожные у него руки… И как приятно избавиться от тугого пучка. Он едва не застонал от удовольствия, когда Хэ Лань зарылся пальцами в его волосы и слегка помассировал голову.

– Люблю. Вы знаете какие-нибудь? – Хэ Лань вынул полотенце из его безвольных рук и принялся аккуратно вытирать каждую прядь.

– Увы. – Сун Цзиюй налил себе еще чаю. – Я не верю в призраков, духов, проклятья и прочие сказки. А истории со службы – это скучно. Впрочем… В моей семье была старая нянька, очень суеверная. Говорили, что она закатила ужасный скандал, когда для меня выбрали имя, в честь моего прапрапрадеда, кажется… Она кричала, что вспоминать имена времен династии Вэй плохая примета, что это навлечет на меня проклятье… Однако мой пра-прапрадед прожил долгую жизнь и никак не был связан с падением династии – впоследствии я ничего не нашел о нем в архивах, а рассказать было уже некому. Как бы там ни было, родители няньку не послушали и все равно назвали меня в его честь. Все детство она нашивала на изнанку моих одежд какие-то обереги…

– О вас так заботились… Вы, наверное, старший сын. – Гребень, пахнущий можжевельником, коснулся его висков. – Ваше имя мне знакомо. Я как будто знал одного Цзиюя… Но совсем не могу вспомнить.

– Возможно, у нас были разные иероглифы. Мое имя еще и пишется по-старому, сейчас в иероглифе «цзи» иные нижние черты… – Сун Цзиюй прикрыл глаза. Его снова охватила истома, но сейчас он не хотел бороться с ней. Еще немного посидеть вот так, наслаждаясь легкими прикосновениями… А потом пойти в архив.

– Какие сложные вещи вы говорите. Я свое-то имя не знаю, как правильно написать… Когда-то мне показывали, но я все забыл. Надеюсь, там тот же знак, что в слове «синий». А не тот, что в рисовой каше или названии цветка, – Хэ Лань скрепил его волосы лентой внизу, почти у самых кончиков, и принялся разминать плечи, на этот раз – через одежду. В его прикосновениях не было той же уверенной силы, что раньше, он словно спрашивал позволения.

Сун Цзиюй тихо вздохнул и расслабился. Он только сейчас почувствовал, насколько устал. Обезумевший от ужаса Ма едва не утопил его, да и синяков понаставил, отбиваясь… Лань Сы всегда посмеивался над тем, какая нежная у ученика кожа, как легко на ней остаются синяки и ушибы. А Лун-гэ говорил, что это признак породы.

– Я могу сделать вам настоящий массаж, – Хэ Лань нажал чуть сильнее. – Вы совсем не отдыхаете, мышцы будто камень…

Следовало, конечно, отказаться. Но в конце концов, Хэ Лань – помощник лекаря. Это вовсе не предосудительно… ведь так?

– Попробуй. Пожалуй, тебе нужно на ком-то тренироваться.

– Тогда раздевайтесь и ложитесь, сейчас я принесу подушку, чтобы вам было удобнее. И масло, – Хэ Лань огладил его затылок, собирая выбившиеся пряди, и немедленно сбежал. Неужели боится, что господин магистрат передумает?

Сун Цзиюй передумывать не собирался. Он разделся до штанов и при помощи вернувшегося Хэ Ланя устроился на широкой кушетке, где обычно стоял чайный столик.

– Учитель рассказывал мне, как важно, чтобы ци свободно текла по телу, – промурлыкал Хэ Лань, неспешными движениями втирая масло. – А я раньше даже не задумывался об этом… Просто делал, как показывал мой господин.

– Очень хорошо, – пробормотал Сун Цзиюй. Что это, интересно, за господин может быть у вора и зачем он учил его подобным вещам?..

– Не думайте, я не занимался ничем предосудительным, – Хэ Лань будто прочитал его мысли, ввинтился пальцем в какую-то болезненную точку под лопаткой. – Знаю я, что обо мне говорят.

«Жу Юй! Язык без костей», – раздраженно подумал Сун Цзиюй, но лишь промычал неопределенно.

– Я всегда думал… что я свободный человек… Делаю, что хочу и с кем хочу, никому меня не купить. Но… – Хэ Лань надавил на поясницу. – Иметь достойного господина оказалось приятно…

«Я не буду спрашивать», – сказал себе Сун Цзиюй. И тут же спросил:

– У тебя был покровитель? Что с ним случилось?

– Я говорил не о нем, а о вас, – Хэ Лань вдруг запрыгнул на него верхом, нажал на плечи сильнее. – Мой… покровитель был лентяем и пьяницей, обиженным на весь мир. Дни рядом с ним мне казались бессмысленными. Но все же он научил меня массажу, сказал, что так я всегда найду себе пропитание.

– Работать в управе… нравится тебе больше? – Сун Цзиюй старался дышать размеренно.

– Конечно… Учитель серьезный и благородный человек, а господин магистрат… – тяжесть исчезла, – …настоящий герой.

– Я вовсе не герой, – Сун Цзиюй приподнялся на локте и хотел было встать, но перед глазами вдруг потемнело, словно в горячей бадье пересидел.

– Конечно, герой, вы ведь спасли человека, – Хэ Лань настойчиво уложил его обратно. – Вы чувствуете движение ци?

Сун Цзиюй послушно лег. Что он чувствует… хороший вопрос.

Хэ Лань вздохнул как будто разочарованно, спрыгнул с него.

– Молчите, значит, не чувствуете… Пожалуй, этот слуга плохо старается, – он разочарованно поцокал языком. – Перевернитесь на спину.

– Ты не слуга, – Сун Цзиюй со вздохом перевернулся. Пожалуй, кое-что он все же чувствовал: усталость. Неловкость. Он ведь в управе все же, а не в бане.

– Нет ничего плохого в том, чтоб служить, – Хэ Лань присел рядом, взял его руку, принялся массировать большим пальцем ладонь. – Тем более такому господину, как вы.

– Хватит подлизываться, – Сун Цзиюй усмехнулся и закрыл глаза.

– Разве я подлизываюсь? – Хэ Лань коснулся кончиками пальцев его груди, задумчиво обвел красную родинку-точку, надавил слегка туда, где билось сердце. – Я не умею, мой господин.

Сун Цзиюй почувствовал, как сердце пропустило удар, другой, и хотел резко встать, но мышцы словно в мягкий тофу превратились, получилось лишь приподняться на локте.

– Хэ Лань, это слишком…

Тот стрельнул глазами вниз и немедленно убрал руки.

– Простите, эта техника подходит не для всех. Если вам неприятно… простите. Я плохо старался.

Сун Цзиюю не хотелось говорить про свою внезапную слабость. Этот юноша уважал его, при нем хотелось быть сильным и властным, уверенным в себе магистратом. Никто еще не смотрел на него вот так, снизу вверх, – это он всегда ощущал себя самым молодым, вечным «подающим надежды юношей». Особенно рядом с Лун-гэ.

– Я не привык бесцельно лежать. Давай выпьем чаю, – вздохнул он. – А потом мне нужно сходить в архив…

– Вам нужно поспать, – Хэ Лань поднялся. – Ваш слуга, кажется, забрал постель… Но есть моя. То есть я могу вам ее уступить.

– Он все равно за мной приедет, когда не дождется дома, – Сун Цзиюй принялся одеваться. Его вдруг пробрало холодом от мысли, что Жу Юй уже приходил – пока они были заняты, и подумал черт-те что. Слушать потом его ворчание до конца жизни. И уговоры найти хорошую девушку…

Он присел к столу и налил им обоим чаю.

– Можешь считать своей комнату, где жили мои слуги.

– Спасибо, господин, – Хэ Лань принял чашку из его рук, улыбнулся смущенно, но тут же посерьезнел. – Но все-таки, я ведь не сделал вам больно?

– Нет, больно мне не было, – Сун Цзиюй вздохнул и подумал, что это, верно, возраст: как может сердце забиться медленнее от массажа? Раньше все было бы наоборот. – Прости, что прервал. Ты сделал все, что хотел?

Хэ Лань с улыбкой прищурился.

– Нет… Я хотел больше.

Сун Цзиюю отчего-то стало не по себе от его тона.

– О чем ты? – настороженно спросил он.

Мальчишка усмехнулся, встал. Потянулся медленно.

– Пусть это будет загадка. Спокойной ночи, господин магистрат.

Глава 5

Опять незнакомый потолок, в который уж раз за этот месяц. Сун Цзиюй долго лежал, рассматривая трещины на старом темном лаке балок. В саду за летней перегородкой шумела листва, тени метались по свежей бумаге, запах влажного дерева висел в воздухе – снаружи недавно мыли полы.

Сун Цзиюй был не из тех, кто залеживается допоздна. Часто Жу Юй, принеся завтрак, заставал его уже в кабинете над бумагами или в саду с мечом, но сегодня как будто каменную плиту положили на грудь.

Он усилием воли заставил себя подняться. Даже умываться не было сил. Может, и бриться сегодня не стоит…

«Так и опускаются чиновники в провинции, – подумал он, потерев ощетинившийся за ночь подбородок. – Сперва мелкие допущения, потом – крупные взятки и пьянство».

Вошел Жу Юй со свежей водой и полотенцами.

– Ну как вам дом, господин? Уж мы тут все отмыли, подремонтировали… Пруд только совсем зарос, надо чистить. Карпы там – с бревно размером!

– Прекрасно, – равнодушно ответил Сун Цзиюй. – Позови Лань Сы.

Пока он приводил себя в порядок, Лань Сы донес до него неутешительные результаты вылазки.

– Отнекиваются они, нет мол никакого особого борделя. Только, думаю, господин, врут – просто не того я полета птица для этого заведения: две связки серебра им предлагал – никто даже не смотрит.