– Что они сказали? – Она откидывает с лица черные волосы и в упор смотрит на меня, пытаясь услышать из первых уст, почему я не позволю ей вернуться на ринг, хотя и так отлично знает, что приказ пришел сверху.

Я не собираюсь миндальничать, но она этого от меня и не ждет. Она родом оттуда же, откуда и я. Не в буквальном смысле, но дети трущоб рождаются уже с пониманием того, что неведомо богатеньким отпрыскам.

Присаживаюсь на корточки, упираясь ступней в забор, и смотрю в ее сторону.

– Ты знаешь, как это работает?

Она кивает, хмуро глядя вперед:

– Никаких чужаков.

– Вот именно. Никаких чужаков, Рэй.

Девчонка выхватывает сигарету у меня из рук и затягивается, запрокидывая голову.

Я хмурюсь в ее сторону, а она, выпустив дым в воздух, наблюдает за ним, пока он не исчезает в небе.

Она переводит глаза на меня.

– У меня нет шансов, да?

Телефон в моей ладони жужжит, и я посмотрев на дорогу, вижу, как Хейз подъезжает к краю парковки. Забираю у нее сигарету и, сделав затяжку, затаптываю ее. Потом отталкиваюсь от забора.

– Увидимся, Карвер.

Я не оглядываюсь и ухожу, и минутой позже проскальзываю на пассажирское сиденье.

– Ты знаешь, что она у тебя в кармане? Если б ты только захотел, – говорит Хейз и разворачивается, направляясь к окраине города.

Возможно, он прав.

Рей в моем вкусе. Она понимает мир, из которого я родом, понимает не абы как, а глубоко изнутри.

Она прошла через многое и зла на весь мир. Она только и делает, что пожирает сама себя, постоянно пытаясь кому-то что-то доказать.

Слишком похожа на меня.

– Рэй – отличная девчонка. Я помогу ей, если потребуется, но на этом все.

– Разве она не трахается с твоим боссом?

– Не знаю, возможно, что и нет, – смотрю в зеркало заднего вида, желая убедиться, что за нами никто не увязался. – Сверни направо.

Он поворачивает, бросив на меня быстрый взгляд.

– Короче, эта девочка слишком жесткая, а мой приятель, очевидно, осознал, что ему нравится кто-то… помягче?

– И поблондинистее.

Хейзи воет от смеха, я тоже улыбаюсь в подбородок.

– Уймись, парень. Богатые цыпочки любят поиграть в темноте… а вот выйти на свет – это нет. – Он улыбается, врубая музыку погромче.

Мой друг говорит о том, что на нашем складе крутится много денег, и к нам часто приходят избалованные девицы, которые хотят провести ночь с парнем, но показаться на людях с ним в их планы не входит.

Хейз сказал «кто-нибудь помягче», но это не про мою блондинку. Кажется, что она как шелк, но на деле тверда как броня. Хитрая садистка, завернутая в яркую упаковку, которую мне еще предстоит развернуть. Она ловко дразнит меня, заставляя зубы ныть от желания вгрызться в нее. Ладно, буду снимать с нее слой за слоем, пока она не станет настоящей.

У избалованных телочек нет ничего настоящего, но они чертовски в себе уверены и всегда в сопровождении вооруженной охраны.

Моя ухмылка становится шире при этой мысли. Эти ублюдки с оружием были повсюду, но я все равно дважды добрался до нее. Оставил ее неудовлетворенной и злой, и – о да! – я наслаждался каждой секундой. Девочка привыкла получать то, что она хочет и когда хочет, поэтому мне пришлось показать ей, кто здесь босс.

Ее разочарованное рычание крутится у меня в голове, и я тихо смеюсь.

Достав телефон, отправляю ей сообщение.

Я: ЧЕМ ТЫ ПОЛЬЗОВАЛАСЬ?

Вскоре после того, как я нажимаю «отправить», приходит сообщение.

БОГАТАЯ ДЕВОЧКА: МНЕ НАДО НАЙТИ СКРЫТЫЙ СМЫСЛ В ЭТОМ ВОПРОСЕ?

Черт, она даже сообщения пишет как шикарная сучка.

Я: КОГДА ТЫ ДУМАЛА ОБО МНЕ ЭТИ ПОСЛЕДНИЕ ТРИ НОЧИ, ТЫ ПОЛЬЗОВАЛАСЬ ВИБРАТОРОМ ИЛИ ОБОШЛАСЬ ШАЛОВЛИВЫМИ ПАЛЬЧИКАМИ?

Мои губы расползаются в улыбке, и мне не приходится долго ждать ответа.

БОГАТАЯ ДЕВОЧКА: БАСТИАН, НЕ МОГ БЫ ТЫ, ПОЖАЛУЙСТА…

БОГАТАЯ ДЕВОЧКА: СВАЛИТЬ.

БОГАТАЯ ДЕВОЧКА: НА ХРЕН.

Мой язык скользит по губе, облизывая колечко. Хмурю брови и засовываю телефон в карман куртки. Мне не следовало называть ей свое настоящее имя. Я никогда не использую его.

Просто Бас. Иногда Бишоп.

Никогда – Бастиан.

Может быть, именно поэтому я и написал ей это имя, чтобы она не смогла найти меня, не смогла разузнать мои секреты. Когда я переехал в этот город, мне сказали, что мое личное дело было уничтожено, а значит, то, что я сделал, тоже похоронено, но я не могу быть уверен на сто процентов. Раньше я постоянно прятался, ожидая того дня, когда кто-нибудь постучится в дверь с блестящими серебряными браслетами в руках и спросит обо мне, будь то копы или даже тот чувак, который привез меня сюда. Примерно через год я перестал ждать и сказал: к черту все. Если они придут, то придут, – но никто так и не появился.

Потребовалось некоторое время, чтобы проявить себя и начать зарабатывать, но как только это произошло, я начал экономить. Около полугода я экономил на всем, а потом заказал себе самую дешевую кредитку. Нашел веб-сайт, где помогают искать людей, но после оплаты чека в девяносто девять долларов и пяти месяцев ожидания они ни хрена не узнали о моей матери.

Плотом я копнул немного глубже, и вот прошло почти четыре года, а на карте по-прежнему ни одной точки. Теперь я задаюсь вопросом, действительно ли большие деньги способны свернуть горы, действительно ли не осталось никаких данных ни на меня, ни на мою мать?

Насколько я знаю, моей богатой девочке наплевать, кто такой этот чувак, которому она позволила трахнуть себя, но я дважды был внутри этого тщательно охраняемого здания. Наверняка это заставит кого-то задуматься, не так ли? Наверняка она захочет узнать, кто я такой и откуда взялся.

Я никто, и я вышел из ада, но позволила бы она мне поиграть с ее телом, если б знала, что я с улыбкой стоял над своим мертвым папашей?

Держу пари, что нет.

С другой стороны, она не та, за кого себя выдает, так что, возможно…

Возможно… она стояла бы рядом со мной и точно так же улыбалась.

Я ухмыляюсь и качаю головой.

Да, на нее похоже.

Хейзи подкатывает к остановке за аптекой, и мы вместе выходим из машины.

Задвигаю все мысли на задворки своего сознания и заставляю их молчать. У меня есть список дел, которые нужно сделать этим прекрасным утром понедельника, и длинноногой блондинки с прекрасным ротиком в этом списке нет.

Роклин

– МОЖЕТ, МНЕ ПОПРОСИТЬ СЭЙЛОР ПРИНЕСТИ СВЕЖИЙ КАПУЧИНО И ТЕПЛОЕ одеяло в вашу комнату, мисс Ревено? – спрашивает Джаспер, когда я заканчиваю завтрак и выхожу из любимого уголка на заднем дворе.

– С чего ты взял, что я планирую пойти в свою комнату, запереться там и сидеть на балконе?

Джаспер борется с улыбкой, наклоняясь к стулу, с которого я только что встала.

– Еще я знаю, что вы возьмете с собой серьезную книгу и не сдвинетесь с места, пока часы не пробьют восемь утра.

– Разве? – игриво удивляюсь я.

– Уверен.

Складывая руки перед собой, улыбаюсь и наклоняю голову.

– Как ты думаешь, чем мне согреть душу этим великолепным утром?

Он передает мне мой телефон, прежде чем выпрямиться и сцепить руки за спиной.

– Приятной книгой, конечно. Возможно, «Инвестиции, управление и фидуциарные услуги».

– Неужели я настолько предсказуема?

– Скорее сосредоточена. Как будто вы настраиваетесь в нее погрузиться.

Я тихо смеюсь.

– Отличная догадка, но сегодня утром я окунусь в жизнь чрезвычайно избалованной особы королевского рода.

– Ах да, приглашения в Академию будут разосланы уже через несколько месяцев. И необходимо узнать претендентов лучше, чем они сами себя знают.

– Именно так.

Он улыбается и кланяется, мы расходимся в разные стороны.

С улыбкой направляюсь в свое крыло.

По малолетству мне казалось, что дом слишком большой, что комнаты расположены слишком далеко друг от друга, однако сделать отдельные крылья было единственным решением, которое смог придумать архитектор, чтобы организовать жизнь верхушки клана тех времен, еще до нас, – роза ветров и все такое, у каждого свое собственное мини-королевство в виде этого самого крыла. Пусть, мол, управляют всем этим, пусть допускают в свою вотчину тех, кому доверяют, и не допускают всех остальных.

Звучит прекрасно, но я считаю, нашим предшественникам повезло, что все это не обернулось против них самих. Только мужчина мог бы предположить, что создавать дистанцию между теми, кто, как задумывалось, должен быть одной командой, – хорошая идея, что отдельные апартаменты устранят ревность или желание подняться выше. Этого не произошло, и все те, кто был до нас, доказали это.

Только когда Дельта, Бронкс и я поселились здесь, все изменилось.

Мы – первое поколение наследниц, которым суждено править, а это значит, что ни у одной из нас нет братьев, которые могли бы со временем занять места в Союзе Грейсон.

Мы – это будущее.

Мой отец – самый могущественный, одного его имени достаточно, чтобы заставить человека обмочить штаны, но идентифицировать себя как члена Союза – это заявить без слов, что обидеть одного – значит обидеть всех. Так что, если кто-то захочет отравить Роклин Ревено ядом, пострадают и семьи моих подруг. С другой стороны, это мера предосторожности. Нерушимый союз, о котором знает каждая мелкая рыбешка в криминальном мире.

Бронкс, Дельта и я такие же надежные и прочные, как наши корсеты, которые мы надеваем на торжественные мероприятия. В Академии Грейсон Элит нет ни одного рекорда, который мы бы не побили за эти два года, установив свой личный. Нас не зря называют девочками-вундеркиндами, но за спиной некоторые осмеливаются называть нас слабачками. Чрезмерно амбициозные придурки, стремящиеся занять место наших семей в иерархии, верят, что теперешнее влияние клана умрет, если управление перейдет в наши руки.

Они ошибаются.

Однако слабое звено все-таки есть – моя сестра. Она не справилась с той ролью, которую изначально назначил ей отец. Не то чтобы это было большим шоком, учитывая обстоятельства, – но я бы никогда не поступила так, как она.

Когда потребуется лидер, который еще выше поднимет фамилию Ревено, я выйду вперед с гордостью… и с полуприцепом, нагруженным всевозможными боеприпасами. Особенно секретными. К счастью, мы с девочками ничего не скрываем друг от друга – причина номер один, по которой жить с ними здесь, в поместье, мне нравится.

– Принцесса Грейсон не одета как полагается. Не знала, что такое допустимо. Меня не было три месяца, и вот пожалуйста.

Льдинки, твердые и острые, вдруг наполняют мою кровь, а самая большая вонзается мне в спину.

Помяни дьявола – вот и он…

Мой мозг посылает сигнал телу, заставляя его дрожать, но я, в конце концов, гребаный гений, и этот жалкий рефлекс пресекается еще до того, как успевает сработать.

Я не доставлю ей удовольствия вывести меня из себя. Не после того, что она сделала, и уж точно не после того, что она пытается сделать сейчас.

С грацией истинной Грейсон я поворачиваюсь, сопротивляясь желанию стиснуть зубы при виде зеркального отражения передо мной. Мне следовало бы вырвать ей язык за то, что она смеется, хотя свои ядовитые слова произнесла несмелым тоном.

Таким же плоским, как и ее грудь, если уместно такое сравнение.

– Что ты несешь? – говорю я. – Нет и никогда не было никаких правил в отношении пижам и вообще того, как мы одеваемся в нашем собственном доме в свободное время.

Я могла бы разгуливать по дому голышом, если б захотела, и никто бы и глазом не моргнул. Персонал сделал бы вид, что это совершенно нормально.

Моя сестра имеет наглость изображать сожаление: опускает глаза.

Она всегда была покорной.

Покорность равна подчинению.