Взгляд наткнулся на осколки термоколбы. Я натянула рукав плаща на ладонь и сжала в ней один из осколков покрупнее.

Снаружи лязгнул засов. Открылась дверь, являя моему взору незнакомого мужика, закутанного в плащ.

– Вы чего буяните? – рявкнул мужик, недовольно сверкая взглядом.

Но в его голосе мне почудилась растерянность. И это придало смелости.

Выставив перед собой осколок, я потребовала:

– Отвечай, кто ты такой и куда меня везёшь?

Мужик усмехнулся, отчего стал похож на разбойника с большой дороги – лохматая борода, кустистые брови, а под ними маленькие глазки. Ну чистый разбойник.

Я сглотнула. В горле пересохло от вновь нахлынувшего страха. Мужик вовсе не выглядел растерянным или смутившимся. Скорее, разозлённым. Похоже, я поторопилась с выводами.

Защищаясь, выставила перед собой осколок. Мужик лишь скосил на него взгляд и нахмурился.

– Вы, госпожа графиня, не балуйте, а то худо будет, – строго произнёс он.

– Ты меня убьёшь? – голос дрогнул. Но мне нужно было знать точно. Я устала бояться. Уж лучше сразу, чем ожидать неизвестно чего.

По верхней одежде я опознала в незнакомце кучера. Но успокоения это не принесло. Напротив. Теперь я считала, что его отправили завезти меня подальше и прикопать в лесу.

– У меня другой приказ, – буркнул Петер, явно уставший от этого разговора. К тому же на улице подмораживало. От холода меня уже била крупная дрожь. Или меня трясло от напряжения?

И всё же я чувствовала, что сейчас – мой единственный шанс узнать всю правду. Или я вытрясу её из этого мужика, или он меня придушит. Вон у него какие ручищи. Такими шею передавить ничего не стоит.

– Какой у тебя приказ? – приходилось цедить каждое слово. Просто потому, что голос так и норовил дрогнуть. А мне хотелось выглядеть уверенной.

Мужик тяжело вздохнул. Словно вёл диалог с неразумной. И сдался.

– Старшая леди Дайн велела отвезти вас в Дубки.

– Как в Дубки? – выдохнула я.

Надо сказать, кучеру удалось меня обескуражить. Тому, что приказ отдала золовка, я как раз не удивилась. Кто же ещё? Но вот то, что меня решили отправить в мою собственную усадьбу, унаследованную от бабушки…

Это настораживало.

Гилберт постарался, чтобы я не получала никакой информации о Дубках и своих людях. Я слишком плохо себя вела и не заслужила знать, что там происходило эти три года.

По мнению мужа, конечно.

– Госпожа графиня, – вмешался кучер в мои размышления. – Садитесь уже, если тронемся сейчас, к вечеру там будем. Или в лесу придётся ночевать, постоялых дворов больше не будет.

– Как давно мы в пути?

– Так уж четвёртый денёк, – добил меня кучер.

Я проспала больше трёх суток?! Чем же меня опоили?

Организм тут же вспомнил о естественных надобностях и потребовал их исполнения.

– Отойди! – забыв о страхе, велела я. – Мне нужно выйти.

– Зачем? – мужик загородил выход, схватившись руками за створки.

– Тебя это не касается! Отойди!

Организм уже не просто напоминал, он звонил во все колокола, предупреждая, что ресурс иссякает, и мне лучше поторопиться. Я толкнула мужика в грудь, и он посторонился. Думать об этом я уже не могла. Торопилась скрыться за деревьями, из последних сил переставляя ноги. Слава богам, снег был чуть выше щиколоток. Иначе конфуз случился бы прямо в сугробе на глазах у кучера.

– Госпожа графиня, не вздумайте бежать! – крикнул он мне вслед. – Замёрзнете! Да и стемнеет скоро!

Но я и сама это понимала. Боясь потерять карету из виду, присела за первым же кустиком. Провозилась со слоями тёплой одежды, но главное – успела.

Кучер ждал там же, у двери, и явно тревожился. Когда я вышла из леса, на его лице отразилось облегчение. Значит, не солгал. Убивать меня и правда не приказывали.

Настроение улучшилось. Будущее, ещё недавно видевшееся мрачным и пугающим, раскрасилось яркими красками.

Сбывались мои самые потаённые мечты.

Гилберта больше нет. Зато я снова начну жить в Дубках. Увижу людей, которые были для меня не просто слугами. Нет, они были друзьями. И остаются ими.

После замужества я не приезжала в свою усадьбу. Даже не представляю, как они там жили всё это время. Наверное, тяжко пришлось. Но я ничего не могла поделать. Моим имуществом, телом и свободой распоряжался муж.

Но теперь всё изменилось.

Стало неважным отстаивание своих прав, борьба с золовками. Через пару недель залютуют морозы. Метели занесут перевал снегом. И Дубки отрежет от остального мира. У меня будет время до весны, чтобы прийти в себя, восстановить здоровье и душевные силы.

Я даже была благодарна золовкам за подобный подарок. Они-то наверняка думают, что сделали мне плохо, отправив в глушь. Но я чувствовала себя почти счастливой. Ведь о поездке в Дубки последние три года мне оставалось лишь мечтать.

Дальше я ехала, изнывая от нетерпения. Даже просить еды у кучера не стала, хотя у меня сосало под ложечкой. А есть собранный Кэти провиант я опасалась. Может, она сонную настойку не только в отвар подлила.

День сменился сумерками. Мы подъезжали всё ближе. Я даже начала узнавать знакомые с детства пейзажи.

Наконец карета остановилась. Я чувствовала, как сильно забилось сердце в ожидании долгожданной встречи.

Проскрипел снег, лязгнул засов, и кучер распахнул дверцу. Я вышла наружу и огляделась. Вдалеке виднелись тёмные силуэты господского дома и флигелей, в окнах которых не мелькало ни одного огонька.

– Ты не мог бы подъехать ближе?

Страх смерти отступил, и я вновь вернулась к вежливому обращению. Теперь, когда моя цель была так близка, мне не терпелось скорее оказаться в тёплом доме. Напиться няниного отвара. Надеюсь, она ещё жива. К тому же в животе начинало подсасывать от голода.

И пусть до усадьбы оставалось меньше часа быстрой ходьбы, сейчас, по сугробам, я буду пробираться до самой ночи.

– Простите, госпожа графиня, – кучер тоже перестал походить на разбойника. И превратился в обычного мужика, уставшего от четырёх дней пути. – Дальше не могу. Снега много, и земля сырая – застрянет карета.

Я понимала, он прав. Почему вместо кареты не выдали сани на полозьях, тоже очевидно. Ведь тогда ещё не было снега.

Словно услышав мои мысли, подул ветер. А сверху снова посыпались белые хлопья.

Кучер встревоженно глянул на небо.

– Уж не обессудьте, госпожа графиня, я поеду. Снега много. Встряну ночью в лесу. Иль на перевале.

На заросшем лице отразилось беспокойство. И не зря. Перевал был непроходим в зимнее время. И кучеру явно не хотелось коротать долгие месяцы с ссыльной графиней в отрезанной от мира усадьбе.

– Поезжай, – улыбнулась я, хотя внутри всё сжималось от страха остаться одной на пустынной дороге в густых сумерках.

– Прощайте, госпожа графиня, – кучер вынес из кареты мой саквояж, поклонился и забрался на облучок. Раздалось торопливое цыканье. Лошади с заметным усилием развернули карету, уже слегка вязнущую в снегу. А затем отправились обратно по своим же следам.

Я осталась одна.

Темнело слишком быстро. Ветер усилился. Его порывы трепали плащ, бросая мне в лицо пригоршни колючего снега. Несмотря на слои одежды, я быстро промёрзла.

Нужно двигаться, иначе околею прямо здесь. Посреди снежного поля.

Дорогу замело давно. Ещё до моего приезда. Значит, никто не покидал усадьбу после начала снегопада. Это и неудивительно. У старого Венса всегда ныли колени на непогоду. Наверняка он предупредил экономку о грядущей метели.

Я подхватила саквояж, оказавшийся неожиданно тяжёлым. То ли из-за часов, то ли Кэти положила в него кирпичей. Возникла мысль оставить его прямо здесь, посреди снежного поля. Но я пожалела вещи. Кто знает, что стало с моей старой одеждой, которую пришлось оставить в Дубках после замужества.

Идти становилось всё труднее. Ветер почти сбивал с ног. Пару раз я даже падала в сугроб. Но снова поднималась. Понимала, если не встану – умру. Поэтому крепче сжимала ручку саквояжа и шагала дальше.

Снега прибывало. Сапоги вязли в сугробах. К тому же окончательно стемнело. Если поначалу я ориентировалась на силуэты домов, то теперь они растворились во тьме. Я шла наугад и молилась, чтобы не потерять направление.

Снег набился в сапожки и растаял. Холод пробирался под плащ, вместе со снежинками скатывался за воротник. Несущие саквояж руки онемели, несмотря на то, что я старалась регулярно их сменять.

Пришлось бросить вещи. Выбирая между саквояжем и жизнью, я выбрала жизнь. Стянула руками полы плаща и двинулась дальше. Стало самую чуточку теплее. Но ночью, в окружении метели, даже эта малость давала дополнительное время, чтобы добраться до тепла. А значит – надежду пережить эту страшную ночь.

Не знаю, сколько времени я брела в кромешной тьме. Практически наугад, потому что направление уже потеряла. Темнота и метель превратили всё в зияющую пустоту.

Я решила идти, покуда хватит сил. Всё, что у меня оставалось – это надежда.

Вдалеке справа раздался волчий вой, хорошо различимый даже сквозь завывания ветра. Я попыталась прибавить шаг. Но сугробы доставали почти до колена. Замёрзшие ноги с трудом передвигались.

Похоже, всё-таки пришла пора прощаться с жизнью. Было ужасно обидно, что я потеряла направление и свернула не туда. Наверное, сейчас я бреду к лесу. Прямо в пасти голодных хищников.

Внезапный удар в плечо заставил потерять равновесие и шлёпнуться в снег. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что происходит. Голова гудела и кружилась.

Снова завыли волки. На этот раз ближе. Я заставила себя встать. Стиснула зубы и вслепую зашарила перед собой. Это был столб. Обледеневший, шершавый и толстый. Пара шагов влево, затем вправо и я нащупала второй.

Слёзы потекли из глаз. Ручейки замерзали на щеках и царапали кожу, но я их не вытирала.

Передо мной стояли столбы от ворот.

Это открытие вселило надежду. Всё-таки я выбрала верное направление. Я добралась. Прямо передо мной – усадьба. Осталось только дойти до дома.

Чуть подумав, я направилась к кухне. Этот флигель располагался ближе всех к воротам. Да и память подсказывала, что он был самым тёплым из всех усадебных построек. А всё, что мне сейчас необходимо – это тепло.

У кухни было всего две ступеньки. Я сумела преодолеть их, с трудом сгибая ставшие совершенно непослушными ноги. Крыльцо было защищено от ветра лишь с трёх сторон, но даже так стало немного теплее.

Окончательно воспрянув духом, я нащупала ручку входной двери и дёрнула за неё. Не поверив, дёрнула ещё раз. Она не поддалась.

Снова ощупав створку, я заледенела. Слёзы застыли на щеках. А надежда превратилась в прах.

На двери висел большой амбарный замок.

Глава 6

Как такое может быть? А где же Насья, наша кухарка? Она готовила в Дубках, сколько себя помню. И обитала здесь же, во второй, жилой половине флигеля.

Что же случилось?

Может, Гилберт урезал им содержание, и вся прислуга перебралась в одно помещение, чтобы экономить дрова? Но это даже звучало нелогично, ведь лес у них под боком. А кухня – самый тёплый из флигелей. Так почему он закрыт на замок?!

Мои рассуждения зашли в тупик. А может, я просто окончательно замёрзла. Да и на самом краешке сознания шевелилась ужасная догадка. Настолько ужасная, что я отказывалась в неё верить. Нет, в Дубках должны быть живые люди. Те, кто мне поможет, поддержит, с кем вместе мы проведём эту холодную и долгую зиму.

Ведь не могли же все они исчезнуть!

Не могли!

Нет!

Иначе и я исчезну, растворюсь в этой вьюжной морозной ночи. Нужно что-то делать. Причём немедленно. Решать – оставаться здесь и ждать, когда вернётся Насья, или же проверить другие флигели. Должны же где-то найтись люди.