Вот же разговорчивая, вы поглядите! Ротик совсем не хочет закрываться. Глянув в одну сторону, затем в другую, Ребекка опускает робкий взгляд на мою грудь и вздыхает с дрожащим трепетом. Её вишневого оттенка губы приоткрываются, завладев мной в одно мгновение. На секунду у меня даже во рту пересыхает от вспыхнувшего желания попробовать их на вкус.

– Мне так одиноко, Хантер, – полушепотом произносит она. – Вокруг столько людей, а я всё равно одна… Иногда так хочется простого, понимаешь? – не сдерживает нервный смешок. Грустные глаза сверкают на солнце, как изумруды. – Простых объятий, простых разговоров ни о чем и… близости. Сегодня в лифте я решила, что нравлюсь тебе. Да, мы без конца подкалываем друг друга, но я правда подумала, что мы могли бы провести эти выходные вместе… Когда ты держал меня, твои ладони обжигали мою кожу… Я почти задыхалась в твоих руках и молила о поцелуе! Если бы это случилось, мы бы точно не спустились на вечеринку. Мы бы всё ещё наслаждались друг другом, наши тела сливались воедино, а я бы в порыве экстаза кричала: «Да, Хантер! Ты мой самый лучший любовник! Да! Да!»

Не пойми как угодив в эту фантазию, я не сразу реагирую на живой и издевательский смех. Из кроткой и чувственной особы Ребекка по щелчку пальцев превращается в дерзкую и слишком смелую девчонку, которой снова удалось запудрить мне мозги.

– Ну, как? Я угадала? – спрашивает с издевкой. – Неподражаемый Хантер Холт так уверен в себе и своей непревзойденности, что отказывается смотреть правде в глаза, ведь для его уважаемой персоны это невыносимая жестокость! Запомни, дружок, – говорит она таким тоном, словно ей принадлежат самые опасные улицы Лос-Анджелеса, – ты мне противен. Твои прикосновения, взгляды, нелепые шуточки и грязные намеки, которые ты так паршиво пытаешься прикрыть своей отвратительной игрой в сестричку и братика. Ты вовсе не уникален, Хантер. Ты один из многих. Поэтому, если тебе и правда нравится находиться в моей компании, будь готов к тому, что я всегда говорю прямо, как есть. И делаю я только то, что доставляет радость и удовольствие исключительно мне, потому что на других мне плевать. Джейн исключение. Она моя семья, единственный человек в этом мире, с кем мои правила не работают. И ради нее я и пыталась быть с тобой вежливой насколько это возможно. Но ты этого не понимаешь, не ценишь, не хочешь. Ты мне не нравишься, ты мне никто, я не собираюсь отмечать с тобой Рождество, так, какого черта я должна терпеть тебя и твои жалкие попытки навязать мне интерес к твоей персоне, Хантер?

Это всё? Монолог окончен? Если так, то можно и посмеяться.

– Веселись, – с ехидством приговаривает Ребекка, наблюдая за мной. – Рада, что мои слова тебя позабавили.

– Не то слово! – продолжаю смеяться и отхожу от нее на несколько шагов в сторону трапа. – Серьезно, тебе надо в стендап-шоу выступать! Какая информативная речь, браво! – аплодирую, поднимаясь на борт. – Теперь мне многое стало понятно. Дружок, говорит! – не могу перестать смеяться. – Удивительно, как тебя ещё не прибили где-нибудь за эту твою прямолинейность! Сейчас умру со смеху! Я бы, конечно, ещё послушал про твои жизненные принципы и какие-то нелепые правила, но, думаю, что моя психика просто не выдержит этого ужаса. Да и ты мне уже понятна от и до. Но спасибо за смех! Ведь он, как говорят, продлевает жизнь!

– Добрый день, мистер Холт! Меня зовут Эллис, я старшая стюардесса. Экипаж готов к отплытию, все гости на борту. Капитан ждет вашей команды.

– Очень приятно, Эллис. Всем гостям нашлось место?

– Не беспокойтесь, все разместились с удобством.

– Отлично. Тогда передайте капитану, что мы отплываем. И ещё, Эллис, – добавляю, глянув на Ребекку, – позаботьтесь, пожалуйста, о нашей особенной гостье. Это Ребекка Харрис и она моя сестрица.

– Приятно познакомиться с вами, Ребекка, – протягивает она руку потемневшей от злости брюнеточке.

– Взаимно.

– Желаете что-нибудь выпить? – спрашивает нас Эллис. – Большинство гостей отдыхают на палубе владельца, некоторые предпочли остаться в комнате отдыха. Мисс Харрис, если вы хотите отдохнуть в своей каюте, Ванесса с радостью проведет вас туда.

Задержав на мне раздражительный взгляд, Ребекка соглашается. Сообщив по рации другой стюардессе, что её ждут у трапа, Эллис желает нам приятного отдыха и поднимается к капитану, а моя без пяти минут сестричка задирает голову, считая количество палуб.

– Яхта принадлежит тебе?

– Нет, отцу. Понравилась?

Ребекка пожимает плечами и подходит к металлическому ограждению.

– Я в этом ничего не понимаю. Это что-то на богатом.

Когда из динамиков внезапно вырываются громкие звуки музыки, пустой пластмассовый стакан выпрыгивает из рук Ребекки и, подхваченный ветром, вываливается за борт. С сожалением глядя на потерю, брюнеточка издает глубокий вздох и смахивает с лица темную прядь волос.

Черт возьми, да что же это за чувство такое поганое? Картинка настолько знакомая, что шевелятся волосы на голове.

– Ты когда-нибудь отдыхала на яхте?

– Угу. Неделю назад, – поворачивает ко мне голову. – Но это сложно назвать отдыхом.

– А на катере каком-нибудь каталась?

– Нет.

– Может, ты была пассажирской круизного лайнера лет пять назад?

– Нет, – отвечает она, с заметной напряженностью. – И греблей я тоже не занималась. И не выходила в океан под парусом. Зато я умею отлично лежать на надувном матрасе в бассейне. Какие-то проблемы?

– Добрый день, мистер Холт! Мисс Харрис! Меня зовут Ванесса, – здоровается с нами стюардесса. – Добро пожаловать на борт! Эллис сообщила, что вы желаете отдохнуть в каюте.

– Мне нужно немного привести себя в порядок перед тем, как впервые наслаждаться отдыхом на огромной и настоящей яхте! – с улыбкой отвечает ей Ребекка, но смотрит на меня. – Это же такое чудо, правда? Надеюсь, завсегдатаи подобных мероприятий на воде не заметят, что я новичок? Обещаю, братец, – говорит мне с недоброй улыбкой, – я не буду верещать от радости, что оказалась в этой «роскошной сказке»!

А её задели мои вопросы, хотя задавал я их не с тем, чтобы намеренно обидеть. Если я скажу, что её лицо, вода и судно, как таковое, как-то связаны друг с другом, она сочтет меня психом. Но я нутром чую, что уже видел всё это: её, воду, яхту, корабль, лодку – да что угодно! Видел эту непослушную прядь волос, которую она постоянно убирает с лица!

– Вам у нас понравится, не сомневайтесь! – говорит Ванесса. – Может, вы желаете что-нибудь выпить или перекусить?

Глянув на меня с нежеланием и усталостью, Ребекка, согласно кивает:

– Не откажусь от бокала двухцветного ликера и порции мороженого.

– Я вас поняла. Всё сделаю. Можем идти?

Двухцветный ликер.

Мороженое.

Почему она не выбирает охлажденное шампанское? Погода, время, место – классический ведь выбор.

– В баре есть отличное шампанское, – говорю ей вслед. Какой к черту ликер? Двухцветный ликер! – Оно отлично охлаждает и повышает аппетит. Скоро ведь обед, не так ли?

– Верно, – подтверждает Ванесса, поднимаясь по лестнице. – Повар уже занят его приготовлением.

– Прекрасно! – улыбается ей Ребекка. На середине лестницы она поворачивает голову в мою сторону и решительно заявляет: – Шампанское я не переношу. Оно кислое и дурно пахнет. Не понимаю, как можно осознанно вливать в себя эту гадость!

– Что? – смотрю на нее внимательно.

В глазах темнеет, в ушах не музыка, а шорох воды.

– Что? – хмыкает она, продолжив подниматься.

– Как ты сказала? Шампанское – это?

Заплаканное лицо в свете ярких фонарей. Красные огни отдаляющегося желтого автомобиля…

Мост.

– Это гадость, Хантер! – отвечает брюнеточка со смешком и ударяет ладошкой по металлическим перилам. – Шампанское – гадость!

Двухцветный ликер, мороженое и… чипсы.

Быть не может. Черт возьми, этого просто не может быть!

– Эй, Хантер? – слышу знакомый голос сквозь громкую музыку и шум воды из недалекого прошлого. – Хантер, ау?

Та девчонка…

Ребекка – та чокнутая, которая хотела сигануть с моста! Двухцветный ликер… Точно! Она забрала мое такси, запрыгнула в него через окно с той же ловкостью, какую демонстрирует на протяжении этого дня.

– Эй, Хантер! Ты меня слышишь?

Когда это было? Года три назад? Какая-то девчонка проколола мне колесо, и я остановился на мосту Льюиса, а потом увидел…

– Хантер, ау-у-у?!

– Что такое?! В чем дело? – поднимаю глаза. – …Престон?

Мой кузен стоит на верхней палубе, опустив локти на металлический поручень. На нем только плавательные шорты ярко-оранжевого цвета, темные волосы торчат в разные стороны, рожа опухшая, но счастливая.

– И долго ты там ещё стоять будешь? – спрашивает и начинает пританцовывать, когда рядом появляется Джилл Спенсер, которая частенько колотила его в детстве, потому что Престон ей очень нравился, а вот она его раздражала не на шутку. Джилл вручает ему коктейль в бокале для мартини и машет мне, подставляя солнцу свою пышную грудь в белом купальнике с глубоким декольте. – Поднимайся уже! И без того тебя долго ждали.

Капитан заводит двигатель, под ногами чувствуется легкая вибрация. Пребывая в шоке, но, тем не менее, чувствуя облегчение, что с этой неизвестностью в моей голове, наконец, покончено, я поднимаюсь на роскошную палубу владельца. Правда, теперь меня донимает другой вопрос: а Ребекка меня помнит? Если так, то ей прекрасно удается это скрывать. А если нет, то… Как же это возможно, ведь моя физиономия мало изменилась за три года. Хотя, не исключено, что у нее просто плохая память на лица.

Господи боже! Ну, конечно же! Она не помнит меня, потому что попросту не видела моего лица! Меня ведь тогда пчела ужалила, рожу разнесло. Поприветствовав всех, с кем ещё не успел поздороваться в отеле, наливаю немного виски в стакан и выхожу на открытую часть палубы. Престон уже развалился на диване и сводит с ума своей пьяной болтовней несчастного Уилла Фишера.

– Ты чего здесь забыл, Престон? – спрашиваю, заняв кресло напротив. – Отсыпаться и в себя приходить ты даже не думаешь?

Она ведь намеревалась спрыгнуть с моста.

– Ещё один! – выдает он, подняв солнцезащитные очки на лоб. – Я уже в порядке, разве не видишь? К тому же, как я мог пропустить вечеринку на острове и по пути к нему?

– Рейчел знает, что ты здесь?

И какова же была причина?

– Пф! Разумеется, мама не знает! И, кстати, спасибо дяде, который разбудил меня. Он звонил мне двенадцать раз, представляете?

Ребекка Харрис хотела убить себя, но потом передумала. Испугалась?

– Если мистер Холт звонит с таким упорством, значит, дело срочное, – говорит Уилл.

Это я убедил её принять иное решение? И каким же образом?

– Если бы! Хотя, не позвони он мне, я бы и знать не знал, куда вы все, тихушники, собрались! Хоть бы один из вас додумался меня вытащить! Одно название, а не друзья.

О чем же мы говорили тогда? Что заставило её передумать?

– Чего отец хотел? – спрашиваю.

– Спрашивал меня о моем друге из Нью-Йорка. Кажется, он был зол.

– Потому что твой монотонный и страдальческий голос другого чувства вызвать не может, – комментирует Уилл.

– Что за друг?

– Коул Сименс, – отвечает Престон, перевернувшись на бок. – Дядя спросил, кто он мне и зачем я его пригласил, а я говорю, постойте-ка, все приходят либо с парой, либо с другом! В чем, собственно, проблема? – смеется он, свесив с дивана руку. – Чего он так к нему, а? Вы же знаете, он отличный парень! Эй, Коул? – зовет он, с трудом поднимая голову. – Коул, дружище, где ты?

Твой кузен пригласил на свадьбу бывшего Бекки. Я многого не могу рассказать, Хантер, но Ребекке точно не нужно встречаться с ним!

– Он что – здесь? – спрашиваю, видя краем глаза, как мы медленно отплываем от пристани. – Твой друг на яхте?

– А что ему делать там со стариками, когда вокруг столько прекрасных созданий? Правда, половина из них наши родственницы, но всё же. Эй, Коул? Где тебя носит?