Янтарь рассеивает тьму. Асдэм (страница 17)
– Сколько? – взвыл Хаски. – И ты это называешь «быстро сделаю зарисовки»?
– Для того, кто живет вечность, два часа – мимолетное мгновение. Так что вздремни под деревцем и не ной. – Фельсифул с бесстрастным выражением лица начал разводить краски.
Хаски насупился, уперев руки в боки.
– Не унаследуй ты силу древнего бога, я бы тебя в лепешку размазал и показал, кто здесь главный! Доболтаешься ведь, я всегда могу и на Боге Воды отыграться!
– Я раньше не наблюдал за тобой склонности к самоубийству, – прозвучал ровный и спокойный голос Фельсифула. Он проницательно посмотрел на Хаски. – Это появилось недавно или ты сейчас просто оговорился?
Бог Обмана замолчал, уставившись на собеседника в ответ. Он горделиво вздернул нос, махнул рукой и капризно сказал:
– Какие здесь все злые, ужас! Кроме вас, конечно же, – быстро добавил он, обратившись к Люциану. – Я вернусь за владыкой Луны через два часа, а сейчас вынужденно откланяюсь, иначе мое сердце разорвется от обиды на этого бога! – Он осуждающе глянул на Фельсифула, который уже не обращал на него внимания.
Люциан помахал Хаски на прощание и устроился на пирсе. Он снял сапоги, подвернул штаны до колена и опустил ноги в воду, принявшись наблюдать за разноцветными карпами. Закатные лучи солнца придавали его золотистым волосам бронзовый отлив, а светлой коже – легкий медовый оттенок. Длинные золотые ресницы скрывали его взгляд, а на губах играла нежная улыбка.
Люциану раньше не доводилось позировать для портрета, поэтому он не знал, можно ли двигаться, и на всякий случай сидел смирно все два часа. Это было несложно, учитывая уровень его совершенствования и месяцы, что он проводил в оздоровительной медитации. Люциан просто смотрел на карпов, и хотя у него было много тем для размышлений, он не хотел портить ими столь прекрасный вечер.