– А зачем его сжигают? – удивился кто-то из детишек.

– Чтобы от старого избавиться, а новому дорогу дать.

Вдруг ворвались на праздник ряженые в масках, лохматых тулупах, сажей перемазанные. Устроили веселье, начали девок с детьми пугать и песни-прибаутки распевать. Считается, что приносят колядующие в дом удачу и достаток на весь год, так что никто их не гнал – наоборот, все обрадовались. Во главе группы в страшной зубастой маске был, конечно, Ярун: рыжие кудри спрятать сложно. Этот что угодно в балаган превратит. Он был нахальным, смелым, легко ввязывался в любую авантюру. Сначала делал, потом размышлял о последствиях, если задумывался о них вообще. Девушкам такая смелость и властность нравились, но парню было всё равно – он разбивал сердца красавицам так же легко, как крал соседских коров.

Ярослава исподтишка наблюдала за весельем и тихо вздыхала. Потом заметила, что Яруну надоело бегать в неудобной маске и он подобрался к столу с едой для гостей. Тут она и подсела к нему незаметно.

– Устроили вы в этом году всем веселье на празднике, Ярун. Здорово получилось.

Парень только удивлённо взглянул на неё в ответ.

– Что здесь забыла? Обычно по праздникам тебя не видать.

– Ну вот, пришли с отцом повеселиться со всеми. А не хочешь хоровод у костра поводить, там, на улице? Там тоже хорошо.

– Чтобы я с ведьминой дочкой танцевать пошёл? Вот уж нет!

У Яруна на поясе висел мешок для подарков, как у любого колядующего. Он с самого дна сгрёб кучу старой залежавшейся пыли и высыпал Ярославе на колени, прямо на праздничную рубашку.

– Вот тебе счастье на будущий год!

Оскорбил так оскорбил: такими подарками можно легко неурожайный и несчастливый год напророчить. Поэтому колядующих всегда щедро одаривали, чтобы проклятье от них не получить. Переменилась в лице Яра, защипало у неё в глазах. А Ярун уже вскочил и нашёл себе новую собеседницу. Подошла к нему голубоглазая красавица Любава, дочка хозяина дома. Поправила игриво бусы и две длинные косы.

– Ярун! Мы с подружками недавно на женихов гадали, так мне самый рыжий привиделся. Ну что, будешь жениться? – насмешливо поддела его Любава.

– На тебе, может быть, и буду! – Он схватил девушку за руку и утащил в толпу, хороводы водить.

Запретный плод всех слаще, а сердечная обида – всех тяжелее. Ехидному вихрастому рыжему мальчишке, видимо, просто нравилось с детства задевать чувства Ярославы, причинять ей боль. А когда он вырос и стал заводилой, самым быстрым, ловким и смелым – тут уж на него все девушки обращать внимание стали. Но что бы Яра ни делала, пропасть между ней и парнем с годами только росла. Его мать сильно не любила дочь кузнеца, с раннего детства всех троих детей науськивала, натравливала и запугивала небылицами о зловредности ведьм. Поговаривают, что чем-то мать Ярославы ей не угодила, но то личная история, подробностей толком никто не знает. Однако обиделась мать Яруна смертельно: до сих пор, спустя годы, на Ярославе отыгрывалась. А её рыжего сына, с его-то разбойничьим характером, лишний раз не надо просить устроить драку или ссору.

Не помня, как именно, Яра сбежала домой. Лучше бы и не ходила на праздник! Дома было тихо и спокойно, отец ещё не вернулся. Скинув праздничную рубаху, Ярослава переоделась в домашнее и, вытирая слёзы, попыталась отмыть с белой ткани сажу. Но от такого чёрного пятна разве избавишься? Одежда испорчена, а сердце страдало от обиды. Вот это Ярун отомстил спустя годы за ту горстку золы! Яра вышла на зимний двор и вылила из лохани на снег мутную серую воду. Та не впиталась, а растеклась по тонкой ледяной корке. Свежая лужа расплескалась, пачкая всё вокруг, – в ней отразились небо и звёзды. А затем вода вдруг пошла рябью, и в отражении Яра увидела черноволосую девушку. Та ехидно улыбалась и корчила лицо.

– Ты ещё зубоскалить надо мной будешь? – раздражённо крикнула Яра, закидывая лужу снегом с кусочками льда, зачёрпывая его целыми горстями, пока пальцы не начали краснеть.

– Яра! Ты на кого кричала? Почему во двор вышла без тёплой одежды? – Из-за угла дома появился батюшка.

– Не хочу! Не хочу больше быть ведьминой дочкой! – ревела девушка.

– Ох, горе моё… Пойдем в дом…

– Не хочу!

– С отцом не спорь! Отморозишься!

В доме Всемил усадил Яру к печке, разжёг огонь, завернул непутёвую дочь в тёплый плащ.

– Матушка твоя… отличалась от других. Но лучше её никого на всем свете не было: красивая, умная, рукодельная… Ты бы удивилась, какие она тончайшие кружева ткала – я никогда ни у кого таких не видел. А с людьми не могла общий язык найти, сложно ей было почему-то. И неловкая была: могла случайно за коровой недосмотреть, а та в канаву могла упасть…

– Думаешь, не ведьма она?

– Не знаю. Странная она была – странная, но прекрасная. Мне она люба была, да и ты не жалей, что таковы твои родители.

– А как мне всех убедить, что я не зловредная ведьма? – Яра всхлипнула.

– Всех всё равно не убедишь, – помолчав, задумчиво сказал кузнец. – Поживём – увидим. Найдёт и тебя счастье. А про Яруна, разбойника этакого, забудь. Ничего хорошего от него не дождёшься, у него в голове – ветер один.

– Ты уже всё знаешь?

– Так вся деревня судачит, как он тебя оттолкнул и золой обсыпал. Пророчат беды на наши головы. – Кузнец закашлялся, а затем продолжил: – А ты злые языки не слушай. Будешь всему верить – быстро состаришься и станешь похожа на бабку Милицу.

– Не буду. – Уставшая Яра улыбнулась и зевнула. – Пора нам спать отправляться, батюшка. Утро вечера мудренее.

– Это верная мысль, – одобрил кузнец.

На третий день после гуляний к избе бабки Милицы жители деревни вытоптали большую тропинку. Сразу несколько людей, кто на праздник приходил, теперь от кашля раздирающего мучились, а кто-то и сыпью покрываться начал. Множество трав и ягод в запасе держала Милица, отвары делала, воду заговаривала. Вот только толку не было. Не вылечить эту дрянную болезнь травами, не заговорить байками, не запугать присказками. Только кашель на время облегчить получалось или боль убрать.

И кузнеца Всемила настигла та же беда: в первый день кашлял он слабо и редко, а на третий день – уже с кровью. Тело покрылось красной сыпью, лицо стало зелёного цвета, как вода болотная. Ярослава металась по дому и места себе не находила, отпаивала отца горячим иван-чаем, медовым напитком, молоком подогретым. Бегала к бабке Милице, как и другая несчастная родня заболевших. В очередной раз выходя из старушкиной избы, встретила двух соседок-толстушек. То были жена и дочь: пришли за травами от кашля для отца семейства. Увидев Яру, обе неприятно оскалились, сморщили курносые пухлые носы. Мать сильно толкнула девушку плечом, отчего Ярослава поскользнулась и упала в сугроб у тропинки.

– Что, ведьмина дочь, небось ты виновата, что столько в деревне заболевших! Колдуешь по ночам, с нечистой силой водишься, всем нам жизнь портишь!

– Помилуйте, соседушки! Мой батюшка тоже хворает… – Яра неловко выкарабкивалась из снега, отряхивая юбки.

– Так то для отвода глаз!

– Матушка, ты что, не слышала? Её сам Ярун, главный коляда в этом году, проклял и золой на празднике обсыпал. Теперь пусть весь год горюшка попьёт, как мы от ведьм пьём…

– Правду баешь? Вот и хорошо, пойдём, оставим прокажённую.

Яра промёрзла до костей, пока добралась до дома. Но больше от холодных острых слов, чем от мороза на улице.

– Батюшка! Я принесла новых трав сушёных, сейчас на огне отварю снадобье, тебе легче станет.

– Да не беспокойся, милая, само скоро всё пройдёт. – Кузнец криво улыбнулся и в очередной раз зашёлся кровавым кашлем. С каждым часом он становился слабее, бледнее и почти не поднимался с кровати, худо-бедно за собой ухаживал и ел то, что ему подавали. Но даже в этом состоянии пытался успокоить любимую дочь.

– Что же делать мне с тобой? – тихо причитала Яра, закидывая в печь последние дровишки. Надо было идти колоть новые вместо отца. Про случай с соседками она уже и думать забыла.

К вечеру девушка окончательно умаялась: работать по дому приходилось за двоих. Скоро запасы и деньги подойдут к концу, если отец не сможет вернуться в кузню. Может быть, добрые соседки-бабушки помогут, подкормят по старой памяти. Но не ходить же побираться! Да и хорошо в деревне относились только к самому кузнецу, а от дочери его почти все шарахались. Как дальше быть?

Отец уснул на тёплой печке. Во сне лицо его казалось моложе, спокойнее, а кашель отступал. За окном стемнело, Яра оделась в тёплое и вновь пошла знакомой дорожкой – к Милице. Бабка даже если хворь не вылечит, то хоть словом добрым утешит, байку расскажет, кусочком хлеба поделится. Милица с детства жалела и оберегала Яру, защищая её от нападок других детей. И сейчас подросшая девушка привычно искала утешения у заботливой знахарки.

В доме Милицы пахло хлебом и травами, причудливыми отварами. Трещал огонь, а хозяйка сидела на лавке в полумраке, под светом лучины.

– За травушками от кашля пришла, Ярославушка?

– Нет, бабушка. – Девушка вздохнула. – За советом и утешением. Что, если батюшка мой не поправится?

– Что ж об этом думать и себя заранее пугать? Пока мы живы – радуемся тому, что нам послано.

– Пока мы живы… – задумчиво повторила Яра.

Сказки Милицы раньше всегда успокаивали её, а теперь заставляли глубоко задумываться о жизни и смерти, о силе волшебной и о том, что людям простым не по плечу.

– Бабушка, а что ты про Навь говорила, давно, в детстве ещё? Что тот, кто туда пойдёт, силу большую приобретёт…

– Выкинь из головы Навь, глупая! Только безумцы о ней помышляют. Это земля колдунов да мёртвых, живым туда ходу нет!

– Так ли нет?

– Нет! Мёртвой водой дорога туда обозначена. А за живой водой в Навь сунешься – так навечно там и сгинешь!

– Живая вода? Бабушка! – Ярослава схватила старушку за руку. – Так есть средство чудодейственное от любой беды, напасти и хвори? Есть?

– Да то байка волшебная. Никто из живых, кроме ведьм и колдунов, в Навь попасть и вернуться оттуда не сможет.

– А как же мёртвая вода? Она ведёт к Нави? Как найти её? – настаивала Яра.

– Вот упёртая ты! Нет никакой мёртвой и живой воды! Так народ честной кличет воду испорченную, затхлую, смертельную да опасную. Убить такая вода может хоть человека, хоть лошадь. Всё! Больше ничего не скажу, лиса хитрая! Выкинь из головы глупости! – Милица сердито топнула ногой.

– Бабушка, а если я отправлюсь лекарство искать, присмотришь ты за батюшкой моим?

– Ишь, что удумала! Блажь себе вбила всякую, да и я хороша, задурила тебе с детства голову байками… Пойми: Навь существует не для живых и не для простых людей. Это царство мёртвое, опасное, запретное. Как туда попасть, доподлинно никому не известно, как уйти – тем более. А вот бед натворить, не подумавши, каждый может. – Милица погрозила пальцем и удручённо вздохнула. – Ты бы лучше об отце думала, как его выходить или хоть жизнь облегчить. Знахаря более умелого можно и в дальних сёлах поискать. Тебе теперь всё хозяйство вести самой, приданое хорошее собирать, мужа найти бы доброго да заботливого. О жизни надо думать, не о старых байках!

Яра больше её не расспрашивала. Ей и так нашлось над чем поразмыслить.