К тому моменту столы в «Тихой Гавани» уже были тщательно протёрты, и на каждом пристроилась изящная вазочка с ярким красным гибискусом – такие госпожа Мейва любила вставлять себе в волосы. Кто-то из работников таверны распахнул ставни пошире. Закатные лучи окрашивали соседние улочки оранжевым и алым.

На помосте у камина, который топили только в непогоду холодного сезона – да и то настоящих холодов в этих краях давно не видали, – устроились музыканты. Настройка инструментов проходила под смех и невероятную какофонию. Оставалось только надеяться, что, когда придёт пора выступать, исполнители сумеют извлечь более приятные звуки.

Рядом с музыкантами перешёптывалась пара танцовщиц, то и дело бросая взгляды на отдававшего последние распоряжения Брэмстона. Менестрель тоже успел переодеться, хотя синему не изменил – разве что шитьё на этой рубахе было побогаче и распахнута она была чуть ли не до пояса, демонстрируя тяжёлую цепь с чеканным медальоном и весьма неплохое телосложение. Хвост Брэмстон украсил золотым браслетом, а в ухе покачивалась сапфировая капля стоимостью, наверное, в пол этого трактира. В общем, новый хозяин, похоже, решил продемонстрировать всем, что покупал «Тихую Гавань» явно не на последнюю горсть серебра. Что ж, здесь такое уважали.

Аштирра твёрдо решила не уподобляться портовым девицам, но всё равно то и дело украдкой бросала взгляд на нового знакомого. Он определённо умел быть в центре внимания – видимо, сказывалось всё то же ремесло. И смех у него был хороший, заразительный, даже на сердце становилось теплее.

В таверну потянулся народ. К вечеру здесь будет финику негде упасть – завсегдатаев в «Гавани» всегда немало, а тем более такой повод. Интересно, на этот раз обойдётся без драк или Мейва будет уже помягче? В честь праздника и того, что сохранность имущества теперь была заботой другого.

Эймер в красках рассказала, как однажды тяжёлая рука бывшей пиратки не обошла и самого Брэмстона. Молодой рэмеи никогда за словом в карман не лез и успел наговорить хозяйке каких-то резкостей. Последствия были вполне предсказуемыми. Но вот чего в здравом уме предсказать не мог никто, так это что у острого на язык фигляра и заводилы достанет не только обаяния, но и звонких золотых монет. В итоге он таки сумел очаровать госпожу Мейву настолько, что она согласилась передать любимое детище именно в его руки. О том, в какую сумму обошлось Брэмстону приобретение «Гавани», оставалось только гадать, равно как и о том, какими путями он вообще сумел сколотить такое состояние. Вроде и лет ему было не так уж много. Может, богатые родственники или покровители? Поговаривали, конечно, всякое. Например, что он оказывает одному жрецу и целителю некоторые услуги по посредничеству с дельцами чёрного рынка и имеет там немалые связи, что услугами этими не гнушается пользоваться даже гильдия чародеев, – но выяснять правду глупцов не нашлось.

Расположившиеся за соседними столами завсегдатаи уже делали ставки, как именно Брэмстон будет управлять заведением. Мейва командовала таверной с суровым спокойствием, словно по старому обыкновению вела корабль по бушующему морю. А вот новый хозяин явно придерживался принципа «Коли не можешь предотвратить хаос – встань во главе». Ну и, может, красноречие тоже придёт на помощь.

– Как он сам любит двусмысленно шутить, «любые проблемы решаются несложно, если ловко владеть языком», – фыркнул Раштау, устроившись на своём любимом месте – в углу у лестницы в погреб.

– А что же тут двусмысленного? – удивилась Аштирра. – Он и правда может разговорить и очаровать кого угодно.

Эймер, пряча улыбку, добавила:

– Да, с тобой согласилось бы немало девиц из влиятельных семейств. Ну а здесь неизбежны слухи и небылицы, особенно когда хочется привлечь внимание. Кто-то поговаривает, что он пользовался определённым покровительством, потому выходил сухим из воды.

Раштау закатил глаза.

– И они, конечно, забывают добавить, сколько раз лично я вытаскивал этого типа за хвост из таких историй, что и припоминать не стоит.

– Расскажешь?

– Как-нибудь в другой раз, – усмехнулся жрец. – Но талантов ему хватает, иначе я бы не находил нашу дружбу полезной.

– Дружба должна быть ещё и приятной, братец, – подначила Эймер.

– Вот приятным наше общение бывает не всегда, – ответил Раштау, но Аштирра видела – отец скорее шутит.

Аштирра хотела расспросить ещё, но Брэмстон как раз подошёл к их столу. Подмигнув девушке, он опёрся о столешницу и склонился к жрецу:

– Господин Пламенный Хлыст, пока меня не успели разорвать на сотню маленьких бесов, давай всё же обсудим что собирались. Кое-что, достойное твоего внимания.

– А я-то думал, что ты собрал нас исключительно чтобы похвастаться выгодной сделкой и новым приобретением, – улыбнулся Раштау, кивком указывая на стойку у дальней стены таверны, где пара симпатичных девушек протирала и расставляла по полкам керамические сосуды.

– Одно другому не мешает, – улыбнулся Брэмстон и поманил их за собой в сторону лестницы, подальше от любопытных глаз и ушей.

На втором этаже располагались гостевые комнаты. Там же останавливались и Раштау с Аштиррой, но менестрель повёл их дальше по коридору – видимо, уже в своё обиталище.

– Пока не успел обставить всё по своему вкусу, – сказал Брэмстон через плечо, – но хотя бы на полу сидеть не придётся.

Какая-то служанка, прибиравшаяся наверху, бросилась ему навстречу с очередным срочным вопросом, но он решительно отмахнулся с коротким «позже» и ускорил шаг.

Они остановились у тяжёлой двери. Здесь скучал рослый рэмеи, которому явно хотелось присоединиться к общему веселью, но оставить пост не позволяла совесть. Брэмстон похлопал охранника по плечу:

– Иди отдыхай, я тут пока сам за всем пригляжу.

Уговаривать здоровяка не пришлось – ухмыльнувшись, он шутливо отсалютовал хозяину и поспешил вниз.

Брэмстон отпер дверь и пригласил своих гостей в полумрак комнаты – ставни здесь никто не открывал. Но едва глаза Аштирры привыкли к темноте, как рэмеи зажёг несколько ламп – ярких подвесных узорных шаров из дорогого мурринового стекла, такого же, как чаша в лавке Самира. В золотистом свете она увидела беспорядочно сваленные поверх сундуков тюки, перекрывавшие даже дверь – видимо, в спальню.

Хозяин уже суетился, расчищая центр комнаты, куда быстро перекочевал невысокий столик, до этого прислонённый к стене, и несколько расшитых подушек. Да, на полу и правда сидеть не пришлось, не поспоришь, – здесь уже успели расстелить мягкий ковёр. Аштирра, устраиваясь, пощупала шелковистый ворс и, не удержавшись, украдкой зарылась в него пальцами. «Такой бы ковёр да к нам в библиотеку», – мечтательно подумала девушка, представив, как здорово на нём развалиться, расшифровывая очередной свиток.

Эймер, расправив одеяния, грациозно села на подушку. Раштау занял место рядом с ней, скрестив ноги, и вскоре хозяин присоединился к ним. Жестом ярмарочного фокусника Брэмстон извлёк откуда-то футляр для свитков, украшенный россыпью иероглифов. Они были стилизованы под письменность времён расцвета Империи Таур-Дуат, но очевидно таковой не являлись. Подобные предметы продавали на базарах втридорога, выдавая за диковинки из древних гробниц. Аштирра удивилась – судя по оговоркам отца и тётушки, Брэмстон не был просто праздным путешественником и не мог приобрести такое, не разобравшись.

– Потянуло на сувениры? Я это у тебя не куплю, и не надейся, Копатель, – шутливо сказал Раштау.

– Всё уже оплачено, – усмехнулся Брэмстон, извлекая из футляра пожелтевший, покрытый разводами свиток бумажного тростника, испещрённый иероглифами.

Раштау чуть изогнул бровь. Эймер подалась вперёд, внимательно изучая знаки, и Аштирра последовала её примеру. Отец обучал её древнему наречию, иначе она бы не сумела расшифровывать тексты предков. Язык от эпохи к эпохе претерпевал изменения, и иногда распознать смысл было весьма нелегко. Но изучение сложных текстов было необходимой частью обучения жрицы – что в вылазках в руины, что для сохранения крупиц наследия их народа. Раштау был требовательным учителем – правильно распознанные знаки могли, ни много ни мало, спасти жизнь, если речь шла о древних гробницах с их скрытыми ловушками или о последовательности действий ритуала. Порой, когда становилось особенно трудно, Аштирра даже жалела, что её угораздило родиться Таэху. Столько всего приходилось запоминать и удерживать в голове! Но долгие часы над свитками и обломками камней принесли свои плоды – теперь девушка довольно легко умела определять, к какой эпохе относятся те или иные надписи.

Текст перед ними был из «новых» – многажды переписанных с потерей смысла копий более древних свитков или текстов с каменных стел. Но оригинал относился, судя по всему, к эпохе заката Империи, уже после Катастрофы, изменившей лик континента.

Раштау, конечно, даже прежде Аштирры определил, что свиток в самом деле имеет ценность. На первый взгляд, в сведениях не было ничего необычного – лишь перечень обнаруженных гробниц более древних правителей Империи с именами их хозяев. Согласно указанному в тексте, список надлежало проверить некоему чиновнику по имени Красуз и вернуться ко двору с докладом об их состоянии.

– Это же позднерэмейский, который переняли уже мои предки, – подала голос Эймер. – Мы используем его в заклинаниях до сих пор. А вдруг этот Красуз служил самой владычице Кадмейре? О ней и у нас слагают легенды – о той, что раздавила сердце не одного героя своими изящными сандалиями. Перед ней не устоял даже один из первых уже человеческих императоров, Адраст Ирей Кайсар. Некоторые полагают, что сторонники убили Адраста как раз потому, что он готов был сочетаться с Кадмейрой браком и воссоздать территории Империи под своим абсолютным владычеством.

Аштирра помнила: Кадмейра пыталась возродить Таур-Дуат после эпохи Падения, уже во времена восхождения людей как господствующего народа в землях, некогда принадлежавших рэмеи.

– Владычица Кадмейра не была Эмхет по крови, но искала тайную Силу династии, чтобы восстановить землю, – подхватила девушка. – Она была рэмеи смешанных кровей и потому легко установила связи с людьми. Только, кажется, всё равно закончила печально…

– Что, по-твоему, столь ценного в этом свитке? – спросил Раштау, поднимая взгляд на Брэмстона. – Все эти гробницы разграблены, до некоторых не добраться, их пожрала Каэмит. Буквально.

– Ну, может, ты смотришь не на ту сторону? Если перевернёшь – будет интереснее, обещаю, – ехидно ответил Брэмстон.

Раштау со вздохом покачал головой, давая собеседнику понять, что сейчас шутки неуместны, но свиток всё же перевернул.

– На первый взгляд, ничего особенного и здесь не нахожу. Разве что указаны правители более ранних эпох. Тхатимес, Римессу, Ини… – задумчиво перечислял жрец, проводя когтем по иероглифам на выцветшем листе. – Ещё и написано с ошибками, но это обычно для более поздних текстов. Искажение имён на свой лад… Порой это сильно усложняет расшифровки.

– Да ты дальше смотри, – нетерпеливо прервал Брэмстон и аккуратно ткнул пальцем в конец списка. Изрядно потрёпанный край свитка уже почти не позволял различить имена, только отдельные иероглифы.

Раштау прищурился, силясь разобрать недостающие полустёршиеся письмена.

– Надеюсь, ты недорого отдал. Я тебе таких с десяток отсыпать могу бесплатно. Они бесполезны с точки зрения сведений.

– Что уцелело, то и купил, – парировал младший рэмеи. – Ну же, господин Пламенный Хлыст! Только не говори, что на старости лет ты утрачиваешь зрение или ясность мысли.

– Если есть что сказать – говори, – отрезал жрец. – Попусту языком молоть будешь перед публикой внизу.

Эймер положила ладони на плечи обоих мужчин, останавливая готовый разгореться спор.

– Что именно ты хотел показать, Брэмстон?