Одна ситуация окончательно убедила нас в обоих в том, что его нужно сдать. В тот день в клетке нас было трое: мы с братом и наш помощник Василий Васильевич. И вдруг Джастин ни с того ни сего завелся и попер на нас. Я как сейчас помню его морду – эти безумные глаза, помню, как у него текли слюни, как он неуверенно шагал прямо на нас, не до конца понимая, что делать. И мы поняли, что в таком заведенном состоянии он в любой момент может запросто броситься на нас, поэтому приготовились к битве за свою жизнь. Мы взяли палки на взлет – у нас так называется поза, когда ты берешь свою рабочую палку поудобнее, для того чтобы просто бить в полную силу, если хищник бросается тебя убивать. В такой ситуации нельзя отступать назад, но при этом нужно держать расстояние между собой и ним. Происходит настоящая дуэль: инстинкт тащит тебя назад, но мозг напоминает, что хищник почувствует, что ты отступаешь, если ты перейдешь определенную границу.

Слава богу, в итоге Джастина удалось успокоить без прямого столкновения.

Приходится как-то разрешать все конфликты и искать выходы из ситуации, ведь новичков все равно нужно вводить в группу. У нас есть животные, которые адекватно ведут себя с молодыми и могут безболезненно, без риска для жизни и здоровья объяснить местные порядки. Например, тигрица Анита у нас работает как воспитатель – она может показать характер и осадить молодняк, но не станет калечить и убивать. Таких «воспитателей» мы выпускаем для того, чтобы молодые животные увидели, что собой представляет взрослый хищник и где пролегают границы дозволенного.

Если молодым этого не показать, они устраивают натуральный беспредел, у них на мордах можно увидеть практически человеческую хитрую ухмылку. Когда они делают кому-то больно, пробуют свои силы, у них горят глаза. А в ситуации, когда от взрослого хищника им по лбу прилетает «урок жизни», как мы это называем, тоже по глазам видно – приходит осознание.

Эдгард

Были у нас львы Фрэнк и Джон. Фрэнк – первое и единственное животное, которое в итоге не пошло в работу. Этих парней привезли нам из Африки, они два родных брата, хотя очень сильно отличались друг от друга. Фрэнк был поменьше, и с самого детства, в отличие от Джона, имел очень добрый характер, он быстро потянулся к людям, начал буквально проситься на ручки. Милый, плюшевый, бегает, веселится, но я в нем стал замечать странности. Называл его «лев с чудинкой». Думал, что у него некая форма аутизма, он не все понимает.

С одной стороны, я это сваливал на возраст, на то, что просто он еще львенок и, как любой ребенок, пытается сфокусировать свои мысли, но не может сложить их в кучу. Однако, когда он стал старше, мы с братом во время репетиций поняли, что у нас многое с ним не получалось – то есть за этот же промежуток времени другие животные уже начинали что-то делать, а у Фрэнка все никак не шло. Поначалу это было забавно, а потом начало мешать.

Мы этого Фрэнка даже на месте удержать не могли – он не понимал, чего мы от него хотим. Например, он спрыгивает с барьера раньше времени, мы его ругаем, а он не понимает, за что. И он на нас смотрит, мол, что вы делаете-то? Другое животное запрыгнуло бы на барьер – и поняло: «Так, спустился – плохо, сижу здесь – хорошо, меня позвали – я пошел». А этот не понимает, анализ не проводит. Так он дожил до взрослого возраста. А когда уже в три, в пять лет он заматерел, стал вести себя и вовсе странно. Когда он упирался в проблему, которую не вполне понимал, он еще начал включать сильную агрессию. Начинал злиться на все происходящее, громко рычал, каменел, и с этим животным бесполезно было что-либо делать.

К сожалению, он у нас не научился ничему, но и сдать его мы не смогли. Фрэнк все же родной брат Джона, а львы – семейные животные, для них очень важно быть всегда в социуме, тем более с родными братьями, и мы приняли решение, что им друг без друга будет плохо. Поэтому он и сидел у нас теперь как этакий трутень на теле коллектива.

Бывали курьезные случаи и с другими животными. Тигры Орфей и Элтон, например, у нас по разу натурально «зависли» прямо во время представления! Орфей три месяца нормально работал в цирке, в котором мы гастролировали, а однажды вышел, поднял голову и сел. Просто сел и сидел минут пятнадцать, завороженный, взгляд не отводил от потолка. Что он там увидел? Никаких изменений не было: декорации не меняли, люди под куполом не ходили. Три месяца стабильной работы, и вдруг что-то он там увидел и сидел в таком глубоком оцепенении, как это бывает с иными людьми. Но как узнать-то, что его беспокоит сейчас и беспокоит ли вообще? Вроде не бежит никуда, не рычит. Просто сидит и следит за чем-то. Брат в этот момент попытался обыграть ситуацию – провел рукой у тигра перед глазами вперед-назад. Ноль эмоций. Еле-еле отвлекли и увели за кулисы.

Но должен сказать: мы с братом работаем с животными с 1997 года, то есть больше двадцати пяти лет, – и за все это время было, пожалуй, только два таких случая. Это действительно аномальные моменты. Ведь наши животные обычно привыкают к частой смене обстановки. Например, когда мы приезжали работать на зарубежные стадионы, там вообще все было по-другому: другое расположение света, звука, декораций, оркестра, зрительный зал другой, где-то зрители ближе, где-то дальше, где-то людей больше… То есть тигров в принципе уже трудно чем-то удивить. А тут такие эксцессы!

Многие знакомые говорили мне, что смысла идти на репетицию к дрессировщикам нет никакого. Они, мол, все равно «разыграют спектакль» и сделают все не как обычно, покажут, как они заботятся о животных и якобы никогда их не бьют.

На тот момент я уже какое-то время общался с братьями Запашными и слышал в их словах неподдельную любовь к своим животным и заботу о них. Неужели я настолько плохо разбираюсь в людях и не заметил фальши? Вооружившись принципом «сомневаюсь, следовательно, существую», я напросился на репетицию с хищниками. Обычная, повседневная репетиция, не открытая – хотя другие цирковые, свободные от дел, конечно, могли ее посетить.

И вот в манеж выпускают львов и тигров, входят сами Запашные. И я чувствую, что для них это – момент переключения в другой режим. Они оба сами становятся хищниками. В повороте головы, во взгляде, в голосе у каждого видится и слышится вожак. Несгибаемый, опытный, авторитетный.

В то же время я вижу перед собой истинных профессионалов – они контролируют все пространство вокруг, постоянно следят за тем, чтобы у тигра или льва не зародилась даже мысль о нападении, пресекают все попытки лениться, валять дурака и проявлять реальную агрессию. Мне кажется, в такие моменты лучше всего снимать о братьях документальное кино – пружинящие движения, жесткие взгляды, резкие команды. Человек и зверь становятся братьями – но с сохранением иерархии. Человек уподобляется зверю, чтобы показать: «Я такой же, как ты, только сильнее. Слушай меня, ибо я – твой вожак!» И, как истинный вожак, он защищает слабых и осаживает сильных.

Аскольд

Папа с раннего детства вбил нам в головы некоторые непреложные истины. Он всегда приучал нас к тому, что животные – очень хрупкие существа и что их можно ранить даже неправильным отношением. Он учил, что у животных есть чувства, есть душа, что недопустимо к ним относиться, как к игрушке. Также учил тому, что животные могут быть опасны, и тому, как выходить из напряженных ситуаций.

Потенциальную угрозу ведь представляют далеко не только хищники. Помню, мы с детства видели травмы животных и помогали их лечить, ухаживать за ними, а вот травмы людей от нас старались скрывать. Как-то раз мы узнали, что одному из наших взрослых друзей лошадь проломила череп. Во время номера с лошадьми два человека держат на веревках барьеры, которые открываются, чтобы животные пробежали на манеж и обратно. Наш знакомый как раз держал один из этих барьеров, и лошадь-тяжеловоз, пробегая рядом, как говорят в цирке, отработала вбок – ударила его копытом так, что он получил очень серьезную травму.

С хищниками тем более всегда нужно держать ухо востро. Когда мы были еще совсем маленькими, нашего дедушку растерзал цирковой тигр. Я это очень смутно помню: все бегали в слезах, переживали, но ничего уже не смогли сделать. Как-то мы приехали в Москву и ждали родителей с работы – как обычно. И когда увидели их – стали махать руками, приветствовать, но тут папа закричал: «Чего машете? Бегом помогать!» Оказалось, тигры порвали маме ноги во время погрузки. Это была довольно поучительная история: тигры просунули лапы через прутья клетки и цапнули маму, а взрослые мужики, которые при этом присутствовали, увидев это, просто бросились врассыпную, закрыли ворота снаружи и стали их держать.

Мама кое-как вырвалась, стала стучаться, ей долго не открывали, а потом, когда ее уже несли на носилках, впереди бежала цирковая медсестра и кричала: «Врача! Врача!»

Вот так иногда люди реагируют в шоковых ситуациях.

Много раз случалось, что хищники сбегали из клеток. В таких ситуациях цирк закрывали, чтобы они не вышли на улицу, а всем кричали: «Прячьтесь!» Мы были готовы к такому всегда, поэтому точно знали, куда бежать, где прятаться и как вести себя при разных обстоятельствах.

Когда рядом с тобой находится тигр или лев, главное – знать, что делать. Самое страшное в опасных профессиях – это неготовность, паника. Ведь когда ты не готов к тому или иному развитию событий, тебя накрывает шок, ты цепенеешь. А если ты цепенеешь рядом с хищником – это почти стопроцентная смерть.

Как-то раз наш тигр вышел из клетки во время работы в Китае – нам тогда повезло, что он зашел в тупик, а не пошел по направлению к жилым районам. Тигр был опасный, и уйди он немного дальше – пришлось бы вызывать военных и стрелять. Нам же удалось его окружить вместе с китайской милицией и в итоге загнать в клетку.

Но самая громкая история с вышедшими из клеток хищниками случилась у папы, когда мы были еще совсем маленькие. Тогда молодые тигры разбрелись по цирку и зашли на конюшню, устроили настоящую охоту на лошадей, а те как могли отбивались от них в своих стойлах. Разогнать эту свалку стоило нереальных усилий.

Несколько лет назад брату позвонили и попросили помочь с поимкой леопардов, которые как-то оказались во дворе в центре Москвы. Брат был за границей, поэтому на это задание отправился я. Честно говоря, слабо себе представлял, что именно буду делать, но решил основательно подготовиться: взял толстые перчатки, чтобы защитить руки, и петлю для поимки хищников. Приехал и увидел двух совсем маленьких ручных леопардов, которых уже поймали, я их смог взять за шкирки и держать одновременно.

История была очень странная – скорее всего, хищников купили нелегально и хотели использовать как живое экзотическое украшение для какого-нибудь ресторана, поэтому скрывали в квартире. Однако историю раздули до невероятных масштабов: леопарды гуляют по центру Москвы!

Когда ехал ловить леопардов, я понимал, что к нам обратились скорее от безнадежности – все же мы работаем в смежной области, с тиграми и львами, а не с леопардами. Я отдавал себе отчет в том, что, будь это агрессивные дикие животные, мне будет трудно справиться с ними: я не супергерой и не бессмертен. Однако в любой подобной ситуации я могу быть полезным: объяснить людям, как действовать, попытаться успокоить зверя на расстоянии. Если бы я отказался – грош цена была бы мне как дрессировщику хищников, особенно если бы пострадали люди. Единственное, о чем я переживал, – о том, что информации было слишком мало. Кроме короткого «леопарды на свободе» я больше ничего не знал, поэтому просто постарался себя обезопасить.

Как-то мы вот точно так же, «голыми руками», забрали одного из наших тигров, Рики, который жил в гараже в Казани. Брату позвонила его знакомая и рассказала об этом. Оказалось, человек купил тигренка и, как это часто бывает, думал, что тот еще долго не вырастет в серьезного хищника.

Но Рики скоро подрос и стал далеко не таким белым и пушистым, каким был прежде, он представлял серьезную опасность. Рики и сейчас – полноценный хищник, пусть и менее агрессивный за счет того, что его вырастили в «человеческой» среде. Однако у него нет тех особенностей, которые встречаются у совсем ручных животных, как, например, у нашего замечательного тигра Мартина (у него не было агрессии к людям от слова «совсем» – я, кстати, считаю, что это отклонение). Рики же в очередной раз доказал нам, что он совсем не ручной, во время съемок одного рекламного ролика. По сценарию Сергею Светлакову поручили сделать вид, что тигр его очень испугал, и кинуть в Рики веник, а тот воспринял это как угрозу и начал серьезно рычать и кидаться, попер на человека и заодно стал цеплять мои ноги когтями.