В новенькой куртке убитого лежал паспорт и аж три «билета» – охотничий, военный и партийный; в карманах штанов – рублей сто, в рюкзаке – разные бродяжьи причиндалы.

Полтора литра керосина для лампы пошли на «растопку» – огонь загулял по зимовью, пожирая и топчан, и стены, и труп.

Рон, щурясь от дыма сигареты, пристроился неподалеку, оседлав обкорнанный ствол поваленного дерева. Пламя гудело, пожирая охотничью хижину снаружи и внутри.

Когда прогоревшая крыша рухнула, и файер-шоу пошло на убыль, убийца встал, закинул на спину рюкзак, да и зашагал к озеру Тенис.

«Рон Карлайл умер, – скупо улыбнулся он. – Да здравствует Аркадий Панков!»

Глава 2

Воскресенье, 8 ноября. Вечер

Щелково-40, улица Колмогорова

На весь день «оторваться от коллектива» – великое благо. Надо, надо хоть иногда побыть одному! Обдумать преходящие моменты жизни не на бегу, в вечной суете, а спокойно, наедине с самим собой. Да и просто отдохнуть от лихорадочной круговерти будней! Опять-таки, не подстраиваясь под детей и подруг, а по своему хотению.

– Что, котяра, жратеньки потянуло? – бодро спросил я Кошу, красноречиво тершегося об ноги.

Зверюга едва не закивал лохматой своей башкой.

– Лопай! – изрядный ком кошачьего лакомства плюхнулся в миску.

Питомец с урчанием приступил к трапезе, а я поднялся в кабинет. Мягкого кресла и телика вполне «необходимо и достаточно» для достойного финала дня, воистину выходного.

Баба Лида с дедом Филей похитили дочек на все ноябрьские. Лея умотала с незамутненной радостью в очах, а Юлиус немного нервничала – ее страшили перемены в судьбе. Невеста!

Антон явился к нам тридцатого сентября, в мой день рождения, и церемонно попросил «руки вашей дочери и родительского благословения». Я посмотрел на Юлю – каюсь, с оттенком грусти, – и спросил: «Ты согласна?» Доча выдохнула: «Да!»

Рита, как водится, всплакнула, Инна тоже захлюпала…

Алёхин растерялся даже. Думал, наверное, что я смотрю на него осуждающе. Вот, дескать, довел!

А мне виделось совсем-совсем иное, далекое от матримонии – Антоха здорово походил на молодого Адриано Челентано, только худущего, светловолосого и сероглазого…

Свадьбу назначили на март.

Я меланхолически вздохнул. Течет житие, течет…

Вот и Юлька, девочка моя, вступает во всеобщее человечье кружение – тот извечный биологический цикл, раскрученный и заповеданный нам эволюцией, что смахивает на сценарий всякой жизни – человек рождается, растет, влюбляется, женится, старится…

Мне будет не хватать Юлиуса. Конечно, она будет навещать родню, бывать частенько, но и отдаляться тоже начнет – своя семья, свой дом обязательно изменят «дочечку», ставшую замужней дамой. Хорошо бы осталась в ней привязанность к папе с мамой, а больше мне и не о чем просить великие небеса, черные и голубые…

Пусто дома.

И непривычно тихо. Ни снизу, ни с мансарды не доносятся высокие звонкие голоса моих любимых – оставили жёны своего султана… С осени стали пропадать, и подолгу. То вдвоем, а то и всем трио.

На прошлой неделе Рита с Наташей вернулись с «Крайнего Юга» – снимали телесюжет о «Шейтан-Кала», да с намеками на множественность пространств. Похоже, в Кремле поерзали-поерзали, но решили-таки и здешний советский народ тоже готовить к тому, что он не одинок во вселенной. Пока на уровне таинственных исчезновений и надуманных порталов в иные миры, а потом…

«Суп с котом», – скучно подумалось мне.

Нет, я очень рад за девчонок. Они действительно молодчинки, красотки мои и умнички. Стоит начаться «Звезде КЭЦ» – и дворы пустеют, все липнут к экранам. Интересно же! И всё на высочайшем уровне – доктору экономических наук и доктору наук физико-математических можно доверять, а заслуженная артистка СССР привносит в ученую строгость озорной элемент игры, незатейливого юмора и утонченного соблазна.

Порою я им даже завидовал. Не популярности, нет, публичности я бегу, а блаженной возможности познавать новое.

Всю прошлую неделю «мои» почти не покидали Звездный городок – на Центральном телевидении готовят шикарную программу о старте на орбиту, вокруг Земли, вокруг Луны… А полетят Инка с Риткой, плюс режиссер (он же камерамен, он же осветитель, он же звукооператор и так далее). Ну, как тут не впасть в унынье? Мне же тоже в космонавты хочется…

Я вздрогнул, прислушиваясь. Вроде, с улицы донеслось знакомое урчание «Волги»… Нет, померещилось.

Не пугайся, Миха, вытягивай ноги в тапках, да включай видик! Что тебе остается?

Мои губы скривились в кислой усмешке. Не гневи судьбу, доктор наук, директор института, замсекретаря ЦК, лауреат и прочая, и прочая, и прочая. Тебе и так многое дано, порой доставшееся даром, а ты хочешь большего? Это очень по-человечески, но ведь и меру надо знать. А заодно – и совесть иметь…

Фыркнув, я выцепил сверкнувший радугой диск и сунул в щелястый зев плеера. «Видео Иисуса», четвертая, заключительная серия.

Гайдай с Наташкой постарались на славу – впихнули «фантастико-комедийный триллер с элементами эротики» в четыре часа экранного времени. И ни единой секунды длиннот!

Критики, как издавна повелось, плюются и восторгаются, а зрители валом валят на сеанс. Говорят, табличку «Все билеты проданы» не снимают в кассах кинотеатров с начала сентября.

Спасибо Рите с Инной – провели на закрытый показ. Что сказать? Четыре часа удовольствия!

Мне было любопытно даже следить за выражением лиц зрителей. Люди развлекались, оттягиваясь по полной – и задумывались о вечном. Хохотали – и грустили о несбывшемся, а оно у каждого свое.

И, не знаю уж, сколько «Оскаров» выхватит Гайдай и его команда в новом году, но сборы в одном СССР уже превысили сотню миллионов рублей, а «касса» по Европе и Америке тянет на полмиллиарда долларов. И это за два месяца!

Мои губы дрогнули улыбкой. Я вспомнил, как давным-давно, еще в «прошлой» моей жизни, сходил на «Отроков во вселенной». Посмотрел, вышел из владивостокского кинотеатра «Океан» – и снова двинул на сеанс! Ричард Викторов сумел впечатлить отрока Мишу.

А нынче пересматриваю «Видео Иисуса». До обеда в экран пялился… В обед… И вот, на ужин. Смакую кадры, как яства!

Огромный экран, висевший на стене, как «Черный прямоугольник», осветился, безмолвно разворачивая «Рабочего и колхозницу». Просиял «Мосфильм» – и открылась, стелясь до горизонта, безрадостная и суровая пустыня Негев.

Зачинался рассвет, и у меня по спине мурашки забегали. Динамики проливали величественную и трогательную музыку к «Exodus» – этой темой начиналась и заканчивалась каждая серия…

…Джип «Чероки» свернул с шоссе к Вади-Мершамон, двигаясь вдоль крутого черно-серого хребта величественных размеров.

– В одном я уверен, – сказал Видов, узнаваемый в роли Стивена Фокса, – если эти монахи на самом деле существуют, то они не часто ходят в кино…

Крутя баранку одной рукой, он отпил тепловатой воды из бутылки, и пустил ее по кругу.

– Вижу! – выдохнула Юдит, и поперхнулась, закашлялась.

Монастырь покоился в маленькой скалистой просеке, среди расщелин и трещин, и своими стенами из темно-серых глыб походил на руины.

– Может, они тут давно все поумирали, – неуверенно сказал Иешуа. – Да и кто бы это заметил?

Стивен кивнул:

– Так и ждешь предупреждающей таблички: «Осторожно! Через пятьсот метров – конец света!»

Покинув машину, все трое еще раз, по настоянию девушки, хорошенько глотнули воды, и пустились вверх пешком.

Вскоре вся их одежда намокла от пота, легкие ходили ходуном, словно отлавливая скачущее сердце, а рты хапали горячий воздух.

Юдит, как самая тренированная, неутомимо рвалась вперед, Стивен тщетно пытался поспеть за нею, а Иешуа все время отставал, ругаясь и ворча, и часто останавливался перевести дух.

Но они все же добрались до верха. Стояли, согнувшись, запыхавшись, уперев руки в колени, но все чаще поглядывая на единственный вход – узкий люк, перекрытый тяжелой дверью из древнего бруса.

– Вы только гляньте, – сказала Менец, которая разогнулась первой и первой смогла говорить, – каков вид!

Стивен ничего не мог ответить, только тяжело поднял голову. Да, вид сверху – отменный. Черные скалы, коричневые скалы, серые скалы – насколько хватал глаз, всё скалы да камни. Нигде ничего. Грандиозное разбазаривание пространства.

– И что теперь? – спросил Иешуа, отдышавшись.

– Теперь, – уверенно сказал Фокс, – мы вежливо постучимся!

Гулкие удары кулаком гасли, умерщвляя надежду.

– Никого нет дома, – прокомментировал Менец.

– Эй! – заорал Стивен. – Есть кто-нибудь?

Только он замахнулся, чтобы долбить в черную дверь ногой, как вдруг кто-то изнутри отпер задвижку смотрового окошка. Наружу выглянула пара старых, усталых глаз, и дребезжащий голос каркнул:

– Уходите!

Смотровое окошко снова захлопнулось, и задвижка со скрежетом вошла в свое гнездо.

– Вот так дела… – растерянно пробормотал Фокс, и крикнул через стену: – Эй! Мы пришли, чтобы взглянуть на зеркало, которое хранит образ Иисуса!

После недолгого молчания за дверью снова послышался скрежет, на сей раз другой, более серьезный. В своем пазу шевельнулся засов, загремело чугунное кольцо, и дверь отворилась с отчаянным скрипом.

За порогом стояли двое стариков – истощенных, немытых отшельников – босые, в прозрачном от ветхости тряпье, которое когда-то имело черный цвет. Однако от обоих исходила некая особая сила.

– Тридцать лет эта дверь не открывалась, – еле выговорил один из монахов, забыв речь по обету молчания. – Последним в нее стучался я. Входите…

На экране сменилась картинка. Основная группа преследования отставала от Стива Фокса на час. Машины пылили по необъятной каменистой пустоши Негев, а за кадром наигрывал немного адаптированный вариант «Розы в песках» от группы «Чингиз-хан», звуча контрапунктом бешеной гонке.

Я довольно заерзал…

Суббота, 14 ноября 1998 года. День

Московская область, Звездный городок

Яркое негреющее солнце, шуршащий асфальт… Серый бесконечный забор в зеленом бору… И вот прогал – у ворот двухэтажного КПП. Охрана деловито осмотрела обе «Волги» телевизионщиков. Водителям кивнула, «трем грациям» лихо отдала честь – и расступилась, пропуская на жилую территорию Звездного городка.

В сторонке мелькнули обычнейшие пятиэтажки, желтевшие за краснокорыми соснами – где-то там жили Гагарин, Титов, Леонов… Отсюда торилась та самая, воспетая «дорога в космос».

А потом машины ЦТ еще раз тормознули. Дотошно проверили бумаги – и подняли шлагбаум у въезда на территорию служебную, где прятался таинственный Центр подготовки космонавтов…

Уж как «грации» трепетали, однако строжайшая медкомиссия «оказалась бессильна» – опытные врачи, удивленно покачивая головами, признали состояние здоровья идеальным у всей троицы.

«Пройдете ускоренный курс, – мужественным голосом чеканил Климук, начальник ЦПК, – шестимесячный!»

И в расписание подготовки космонавтов внесли новые фамилии, урезанные по давней традиции: «М. Грн», «Н. Ивр» и «И. Двр». С пятидесятых годов «космос» засекречивали наглухо.

«Это еще что, – посмеивался Петр Ильич, – у военных космонавтов фамилии вообще до двух букв сокращаем!»

Не помогло – ведущих «Звезды КЭЦ» знали все, и в лицо, и по голосу. Каплан в Останкино довольно потирал ладоши – новая научно-познавательная программа затмила и «Клуб кинопутешественников», и «Утреннюю почту», и даже «Ленинский университет миллионов».

Рейтинг зашкаливал, но Борис Соломонович не унимался. После небывалого успеха «Видео Иисуса» он заслал «граций» в Иерусалим и Рим. Сам папа Назарий поддался искушению, и велел своим кардиналам провести теледив по мрачным подземельям Ватикана. Их высокопреосвященства, хоть и с постными лицами, но исполнили волю понтифика.