– Тут разве угоришь? – отшутилась Бела и пожар свой последний вспомнила.

Что там вообще сейчас происходит? В ее мире? Ужас, наверное, что…

– Вот платье новое да накидка, чтоб вы не застудились, – подала вещи Лада. – Одеть вас?

– Не надо…

Когда Бела натянула на распаренное тело платье и закуталась в на удивление мягкую овечью шерсть, Лада взялась за ее отмытые волосы, принялась сдабривать их маслом и ловко вычесывать колтуны.

– Тут Мила прибегала… – сказала как бы по секрету. – Говорила, что батюшка ваш очень зол. Осерчал так, что две плошки в кухне об пол разбил. И на охранников своих ругался… Вообще на всех, кто под горячую руку попадался…

– Из-за меня, – сделала неутешительный вывод Бела. – Извини, если тебе тоже достанется.

– Да что вы, госпожа, передо мной извиняетесь-то? – заволновалась Лада. – Вы лучше о том, как батюшку задобрить подумайте. А то ведь он вас никуда выпускать не велел. А еще говорят…

Тут она сбилась и умолкла. Со стороны дома раздавался недовольный крик старосты Велимудра.

– Беляна? Куда опять запропастилась, девка? Сказано тебе было в светлице сидеть и не высовываться, пока не разрешу!

– Пойду, скажу ему… – Бела встала, вытянула у служанки из рук недочесанную косу. Кое-как заплела сбитые пряди и через плечо перекинула. – Ты, Лада, не бойся. Я, если что, за тебя заступаться буду.

Явившись пред гневные отцовы очи, она встала перед суровым родителем, выпрямив спину, и объявила:

– В баню я ходила. Мылась.

– А я тебе разрешал? – рявкнул на нее Велимудр, саданул кулаком по дверному косяку. – Вот же негодная!

– Что ж мне теперь без разрешения и вымыться нельзя? Не хочу тиной тухлой вонять! – насупилась Бела. – Что за правила такие?

Староста глянул на нее недоверчиво, глаза опасно прищурил. Даже страшно стало – неужели палку перегнула? Ну конечно! Здешние девушка так дерзко себя вести не…

– Вот же врунья ты, Беляна, – цикнул он вдруг презрительно. – Козья княжна. Благословение. Память потеряла… Ерунда какая! Ни грамма ты не изменилась, вот что я тебе скажу. Такая же упрямая и наглая, как была. И про беспамятство – все придумки. Про баньку-то, вишь, сразу вспомнила, как в дом вошла. И платье вон свое любимое надела. Одно в тебе козье – это характер твой противный. Про магию придумала же все? Ну признайся? Сказки же?

– Не сказки, – пробормотала Бела.

А сама подумала, что, может, оно и к лучшему. Никто не подозревает ее в том, что она не в своем теле и из другого мира.

– Ничего, – заворчал на нее староста. – Ничего-о-о! Вот выдам тебя замуж-то, тогда, глядишь, и успокоишься.

Бела ничего не сказала, лишь посмотрела недовольно. Пугает? Или правду говорит? За незнакомца замуж – еще не хватало! Слова отца звучали как угроза.

– И за кого замуж?

– А ты забыла?

– Я все забыла.

– Врунья! – Снова раздраженный окрик. И пояснение: – За кого надо. – Впрочем, малоинформативное. – И дурь эту козью из тебя я выгоню, уж поверь!

Наконец педагогическая беседа с родителем завершилась, и Бела вновь была отослана в светлицу. Там она выдохнула с некоторым облегчением. Препирательства со старостой отняли много сил и нервов. Вспомнились собственные родители. Они жили в соседнем городе и растили Белиных младших брата и сестру, разница с которыми была в пятнадцать лет. Они там все сейчас наверное…

К счастью, пришла Лада. Она принесла записку – неровные буквы начертаны на бересте.

– От селян, – пояснила негромко.

Бела взяла неровно ободранный клок, вгляделась в угловатые резкие значки.

– Ничего не понятно.

Язык другой, наверное. Но ведь говорит же она на нем как-то? Потому как тело местное, видимо. А письменность значит… Она снова вгляделась в буквы, и они будто двинулись. Дрогнули. И все равно не понятно. Хотя…

Вроде, что-то и понятно. Что-то узнается! Смысл написанного проступил в сознании, вытаял, как трава из-под снега. И был он прост: «Спасибо».

И Лада подтвердила:

– Благодарят. За детишек.

– А точно ли я их спасла? – засомневалась Бела. – Вдруг их снова отправят в лес? Туда… И отец меня запрет, так что…

Она расстроилась. Подобное ведь запросто могло случиться, но Лада успокоила:

– До следующего мертволуния никого волколакам отдавать не будут. А оно не всякий год бывает.

На душе стало легче, и вспомнилась другая проблема.

– Слушай, Лада… А ты про замужество мое, батюшкой задуманное, что-то знаешь?

– Знаю, – ответила служанка. – О нем все знают.

И потупилась смущенно.

– И что там?

Даже интересно стало. Интрига, прямо-таки.

– Ну… Жених…

– Так-то понятно, что жених. Кто он такой?

Служанка рассказала:

– Из города Зорича. Сын тамошнего воеводы. Больше ничего не слышала. И не видела. Не приезжал он сюда еще ни разу.

Из-за дверей раздался голос второй служанки, той, – что была старше и главнее, – она звала Ладу. Та виновато поклонилась и унеслась стремительной тенью прочь.

Бела села к окну, посмотрела на двор, где бородатый мужичок – видимо, конюх, – запрягал лошадь в расписную повозку. Вот к нему вышел староста, поругал за что-то. Мужичок поклонился низко. Они погрузились, – мужичок правил, батюшка на лохматой шкуре «в салоне» восседал, – и уехали.

Бела вспомнила слова, на которых их спор с отцом закончился. «Дурь эту козью из тебя я выгоню…» Интересно, он буквально говорил, или просто запугивал? Если буквально, то что он там такое задумал?

Спустя полчаса Беле выдался шанс узнать это.

Понять, так сказать, на собственной шкуре.

Велимудр вернулся и привез с собою высокого, как тополь, седого старика в белых одеждах. С плечами, укутанными волчьей шкурой. С глазами желтыми, как у филина.

Лада, прибежавшая к Беле в светлицу, сообщила боязливо, что отец просит неугомонную дочку явиться срочно пред мудрые очи местного волхва.

Бела явилась. Скорее из любопытства, нежели из покорности.

Волхв взглянул на нее из-под платиновых косм, и круглые глаза его вдруг сощурились, стали узкими, как бойницы. Дернулся крючковатый нос под пергаментной кожей.

– Вот, Веденей, – начал староста. – Что-то с дочерью моей неладное в последнее время творится. Совсем отбилась от рук. Дикая стала, непослушная да упрямая, что коза твоя. Может, сглазил ее кто? Ты посмотри. А может, проклял? Порчу навел?

– Не проклятье на дочери твоей лежит, Велимудр, – донеслось в ответ.

– А что же с ней?

– Дурную силу она впитала. Опасную. Супротив покровителя нашего, всеблагого Световида Трехликого, настроенную.

Староста, видать, ответа подобного не ждал. Он уверен был, что придуривается дочка, просто характер показывает, а тут… На тебе! Лицо Велимудра покраснело от волнения, глаза забегали.

– Да как же так-то? Точно ли зло в ней поселилось? – Он заглянул волхву в лицо с надеждой. – Ты посмотри еще раз, Веденей. Точно ли она нечистым духом порчена? Ты получше посмотри, повнимательнее…

– Опасная сила в ней живет, – упорно повторил волхв. – Надо избавиться от нее.

– Так избавься! – потребовал староста. – И поскорее. Уж о щедрости моей… – Он начал и осекся. На Белу грозно посмотрел. – Вот дуреха, наделала дел…

А Беле волхв не нравился. И козьей княжне, похоже, тоже. В груди поднимались волны паники. «Будь готова! Будь готова!» – бился в висках звенящий нервный голос.

– Иди сюда, дева. Будем из тебя дурь порочную-темную выгонять.

– Не пойду! – уперлась Бела. Внутри будто пружину часов затянули да максимума. Горло опалило жаром. Пульс заколотился в ушах. И кожу защипало, как после ожога. – Не буду! Отстаньте от меня!

Глава 3. Условия козьего терема

– Подойди-и-и-и! – провыл Веденей и поманил к себе.

Хрустнули суставы узловатых пальцев, и от движения их вдруг родился ветер, который потянул Белу к волхву. Она вскрикнула, уперлась в пол ногами, но неведомая сила тянула, как магнит, и сопротивляться ей было крайне сложно.

– Отпустите меня! Отстаньте! – завопила со всей мочи Бела и задергалась, дергаясь, словно рыба на крючке. – Я не хочу!

– Выходит дурь-то! Вон как выходит! – радовался Велимудр. – Хорошо-о-о!

А волхв только что не кряхтел от натуги. Его волосы растрепались, а по белкам глаз разбежались кровавые сетки.

– Ничего там еще не выходит, – коротко бросил он старосте. – Подтащить к себе не могу ее, видишь? Упрямая…

«Посопротивляйся ему еще немного, – снова звякнуло в голове, – сейчас я тебе помогу освободиться»…

Бела крепче стиснула зубы, замотала головой, зажмурила глаза. Пятками в пол до боли уперлась.

– Не пойду-у-у-у!

– Беляна-дуреха! Уймись немедленно, – взревел староста. – Покорись мудрому Веденею! Хватит уже…

– Именем Световида, выйди из девки тьма, выйди зло! Подчинись божественной силе дитя лютое, дитя дикое! Отдайся власти трехликого заступника нашего! – пел волхв, и магическая сила искрила на концах его пальцев.

«А вот теперь… – Голос в голове стал высоким и невыносимым, болезненным, жгучим. – Вот теперь – давай!»

И Белу будто молнией прошило. До жил, до вен, до костей. В какой-то момент ей подумалось, что сейчас она снова умрет… Тело не слушалось несколько секунд. Не ощущалось. На глаза пала пелена – сначала все стало белым, после черным.

А потом Бела веки через силу вскинула, ресницы вверх взметнула.

Как в замедленной съемке замелькали перед носом две лапы… нет, две ноги, заросшие белой плотной шерстью. С изжелта-розовыми раздвоенными копытами. Бела охнула и рухнула на четвереньки. На удивление, так было легче стоять.

Удобнее.

Устойчивее и надежнее.

– Проклятье… – отпрянул от нее волхв. – Что-то не так пошло…

– Беляна! А ну, прекрати! Это ты как… Это ты зачем? Это ты чего еще удумала? А ну обратно в девку… в девку давай! Я тебе приказываю! – завопил Велимудр, потрясая кулаками.

Он тоже сначала попятился, но потом собрался, насупился, нахмурился грозно, раскинул в стороны руки и, сопя, попер на непослушную дочь.

«А теперь поскакали!» – скомандовал в голове голос.

Бела рванула вперед, и тело, ставшее вдруг неописуемо сильным и одновременно легким, будто в пружину превратилось.

Одного ошеломляющего скачка хватило, чтобы перемахнуть через старосту. Одного мощного рывка, чтобы освободиться от магических пут, которые все еще пытался спеленать ее волхв. А чтобы дубовую дверь вынести – одного удара.

Лбом.

Голова сама двинулась. Мышцы на шее натянулись, выгибая ее дугой.

Бабах! Засов в щепки – брызги уличной мороси в глаза.

Бела ожидала, что будет больно. Что, возможно, она сознание потеряет и черепно-мозговую травму получит, но не тут-то было.

Лоб лишь зудел приятно, словно только и был предназначен для спешного выбивания дверей на бегу. Мышцы горели и с каждым новым скачком запускали тугое тело все дальше, все выше. Копыта били в землю все мощнее.

Во дворе ее сразу заметили. Служанки.

Лада с грохотом уронила на землю ведро набранной от дождя воды и ладони к щекам прижала. Выдохнула изумленно:

– Ох, ты ж…

Ее строгая «коллега» схватилась за сердце да так и застыла.

– Вот те раз…

Охранники тоже явились на шум. Сперва вылупились на Белу удивленно, а потом принялись ловить ее. Один загонял. Второй караулил у ворот, не давая ускользнуть на улицу.

«В лес бежим. В самую чащу!» – велел голос, и тело само направилось к забору.

Тут же из конуры на шум и гам выбрался цепной пес, принялся рычать и лаять, натягивать в сторону Белы цепь.

Пришлось ей от забора отпрянуть.

Тут и староста с волхвом подоспели, и снова Белу поволокло, потянуло. В этот раз сильней и крепче. Даже воздух заискрил.

Она махнула… рогами.

Чирк-чирк!

И магические путы ослабли, рассыпались силки. Порезала.

«Через забор! Давай же! Хоп!» – приказал внутренний голос.