Шейна/Шейла тут же отстает от него. Закатив глаза, она переносит свое внимание на меня и шепчет:

– Этому потрясному телу хоть чуточку бы мозгов.

Ирония в том, что то же самое можно сказать и о ней.

Она наконец начинает набирать цифры на кассовом аппарате, чтобы закончить операцию, и я, пользуясь случаем, снова оборачиваюсь. Любопытно еще раз взглянуть на парня, которого раздражает длинноногая блондинка. Он заглядывает в бумажник, смеясь над словами своей кассирши. Я сразу замечаю три вещи:

1) Потрясающие белые зубы за соблазнительной кривой ухмылкой.

2) Ямочки на щеках.

3) Меня, кажется, бросило в жар.

Или это бабочки в животе.

Или я подхватила кишечную инфекцию.

Какое странное, незнакомое чувство. Не понимаю, что такого в этом парне, который впервые вызвал у меня нормальную биологическую реакцию на другого человека. Как бы там ни было, подобных ему я еще не видела. Он красивый. Однако не в духе смазливых мальчиков или крутых парней. Пожалуй, нечто среднее в идеальной пропорции. Не амбал и не задохлик. Не грубиян и не святоша. Одет в джинсы и белую футболку, ничего особенного. Волос сегодня явно не касалась расческа, как и моих, их не помешало бы подстричь. Спереди они довольно длинные, и он отводит их со лба, поймав мой пристальный взгляд.

Черт!

Встречаясь с кем-нибудь глазами, я обычно отвожу взгляд, только этот парень как-то странно реагирует, и я продолжаю смотреть. Его улыбка тут же увядает, он вскидывает голову, пытливо вглядывается в меня и медленно качает головой от неверия или… отвращения? Не поручусь за чувство, но оно явно не из приятных. Оглядываюсь в надежде, что не я стала причиной его неудовольствия. А когда снова смотрю на него, он до сих пор пялится.

На меня.

Встревожившись – и это еще слабо сказано, – я быстро поворачиваюсь к Шейле. Или Шейне. Как бы там ее ни звали, черт возьми. Мне нужно прийти в себя. Каким-то образом этому парню удалось за шестьдесят секунд заставить меня впасть в экстаз, а потом до чертиков напугать. Столь противоречивая реакция вряд ли пойдет на пользу моему лишенному кофеина телу. Уж лучше бы он смотрел на меня с безразличием, как на Шейну/Шейлу. Выхватив чек из пальцев Как-там-ее-зовут, я сую его в карман.

– Привет.

Его низкий, требовательный голос тут же лишает меня способности дышать. Не знаю, ко мне он обращается или к Как-там-ее-зовут, так что беру пакеты с покупками и надеюсь добраться до машины раньше, чем этот тип завершит оплату.

– Кажется, он к тебе обращается, – говорит кассирша.

Не обращая на нее внимания, я хватаю оставшиеся пакеты и спешу к выходу.

Дойдя до машины, с глубоким вздохом облегчения открываю заднюю дверцу, чтобы положить покупки. Что со мной творится, черт возьми? Привлекательный парень пытается привлечь мое внимание, а я… сбегаю? Обычно в таких случаях я не тушуюсь. Наоборот, становлюсь до неприличия смелой. Впервые в жизни у меня появилась возможность испытать влечение к кому-либо, и я сбежала.

Сикс меня убьет.

Но этот его взгляд… Он меня встревожил. Я испытала неловкость и смущение, и вместе с тем была польщена. Я не привыкла к подобным ощущениям и тем более оказалась не готова испытать их все сразу.

– Привет.

Я замираю. Сейчас он точно обращается ко мне.

До сих пор не могу разобраться, бабочки у меня в животе порхают или действует кишечная инфекция, однако мне не нравится это глубинное, нутряное воздействие его голоса. Одеревенев, я медленно оборачиваюсь, осознавая вдруг, что не настолько уверена в общении с парнями, как предполагалось из моего жизненного опыта.

Одной рукой он прижимает к себе два пакета с продуктами, другой потирает шею. Жаль, что дождь уже прошел, иначе бы этот тип здесь не стоял. Он смотрит мне в глаза, но вместо прежнего презрения выдает натянутую кривую улыбку. Увидев его вблизи, могу сказать, что причина моего внезапного недомогания точно не кишечный вирус.

Просто это Он.

Причина в этих взъерошенных темных волосах, серьезных голубых глазах… ямочках на щеках, и в мускулистых руках, которых хочется коснуться.

«Коснуться? Да ладно, Скай! Приди в себя!»

При взгляде на него перехватывает дыхание, а сердце пускается в галоп. Такое ощущение, что если он вдруг улыбнется мне столь же соблазнительно, как это пытался сделать Грейсон, трусики слетят с меня в рекордный срок.

Наконец я перестаю глазеть на его тело, мы снова встречаемся взглядами, и он перестает тереть шею и перекладывает покупки в левую руку.

– Я Холдер. – Он протягивает правую руку для пожатия.

Я гляжу на нее и отступаю на шаг, так и не пожав. Странно все это. Подошел с невинным видом, представился… не верю! Может, если бы он не сверлил меня взглядом в магазине, я бы подпала под очарование его телесного совершенства.

– Что тебе нужно? – Я стараюсь за подозрением скрыть восторг.

Он коротко смеется, сверкнув ямочками на щеках, качает головой и отводит взгляд.

– Ну… – Нервозность не вяжется с его уверенным видом.

Его взгляд мечется по стоянке, словно в поисках выхода, и он со вздохом снова смотрит на меня. Такая неоднозначная реакция чертовски напрягает. Вот он смотрит на меня с презрением, а в следующий миг практически бежит за мной. Я обычно неплохо разбираюсь в людях, но если бы мне пришлось сделать выводы о Холдере по последним двум минутам, я бы сказала, что у парня раздвоение личности. Его метания от небрежения к проявлению внимания сбивают с толку.

– Может, это прозвучит банально, но где-то я тебя уже видел. Не подскажешь, как тебя зовут?

Его пикаперский подкат меня разочаровал. Значит, он один из этих. Ну, вы поняли. Офигенные парни, которые могут снять кого угодно в любое время и в любом месте – и знают об этом. Парни, которые всего лишь криво улыбнутся или сверкнут ямочками на щеках и спросят имя – и вот уже девушка растаяла и готова на все. Парни, которые субботним вечером влезают в окно спальни.

Я глубоко разочарована. Закатив глаза, нашариваю за спиной дверную ручку и лгу:

– У меня уже есть парень.

Развернувшись, открываю дверь и сажусь за руль. Пытаюсь закрыть – что-то мешает. Его рука удерживает дверь открытой. В его взгляде беспросветное отчаяние, от которого у меня по рукам бегут мурашки.

И это от одного лишь его взгляда? Да что со мной такое?

– Твое имя. Вот все, что мне нужно.

Может, объяснить ему, что мое имя ничем не поможет в его навязчивых попытках знакомства? Я, наверное, единственная семнадцатилетняя особа на всю Америку, у которой нет аккаунта в интернете. Не выпуская ручку дверцы, прожигаю его предостерегающим сердитым взглядом.

– Не возражаешь? – отрывисто произношу я, опуская глаза на руку Холдера, мешающую закрыть мне дверцу.

Взгляд соскальзывает на татуировку на его предплечье, где мелким шрифтом написано:

Hopeless

Смеюсь про себя – нет, сегодня я точно мишень кармического воздаяния. Наконец-то встретила парня, который мне понравился, а он бросил школу и носит татуировку «Безнадежный».

Снова раздраженно дергаю дверцу, но он не позволяет ее закрыть.

– Твое имя. Пожалуйста.

Он произносит последнее слово с таким отчаянием, что невольно начинаю ему сочувствовать.

– Скай, – резко произношу я, внезапно проникнувшись состраданием к боли, таящейся в его голубых глазах.

Легкость, с которой я поддалась его требованию, подкрепленному одним лишь взглядом, вызывает во мне разочарование. Оставив в покое дверцу, я завожу машину.

– Скай, – повторяет он себе под нос. На миг задумавшись, качает головой, словно я дала неверный ответ, и склоняется ко мне: – Ты уверена?

Уверена ли я?! Он что, думает, будто я словно та Шейна/Шейла – не знаю собственного имени? Закатив глаза, достаю из кармана удостоверение личности и сую ему под нос.

– Уж конечно, я знаю свое имя!

Не успеваю вернуть удостоверение в карман, как он выхватывает его у меня и начинает рассматривать. Изучает его некоторое время, затем, крутанув между пальцами, возвращает.

– Прости, ошибся. – Он отходит от машины и, закаменев лицом, смотрит, как я кладу удостоверение в карман.

На миг пристально вглядываюсь в его глаза, дожидаясь еще каких-нибудь действий, но он лишь играет желваками, наблюдая, как я пристегиваюсь.

Он так легко забил на идею пригласить меня на свидание? Серьезно? Берусь за ручку дверцы, ожидая, что он сейчас снова удержит ее и выдаст очередную избитую пикаперскую фразу. Но этого не происходит: Холдер лишь отходит дальше, когда я закрываю дверцу, и мне вдруг становится страшно. Если он и впрямь пошел за мной не для того, чтобы пригласить на свидание, то ради чего?

Он проводит рукой по волосам и что-то негромко произносит, но окно закрыто, и я не слышу. Не сводя с него глаз, задним ходом выезжаю со стоянки. Он стоит и неотрывно смотрит на меня. Включив передний ход, я поворачиваю зеркало заднего вида так, чтобы в последний раз посмотреть на этого странного типа. Он уходит, напоследок вдарив кулаком по капоту чьей-то машины.

Правильно сделала, Скай. У него тот еще характер.

27 августа 2012 года. Понедельник 16:47

Разложив покупки по местам, я выгребаю из тайника горсть шоколадок, сую в карман и вылезаю из окна. Подняв окно Сикс, забираюсь в ее спальню. Почти пять вечера, и она спит, так что я на цыпочках подхожу к кровати и встаю на колени. У подруги на лице маска, а спутанные русые волосы прилипли к щеке, намокнув от слюны. Склонившись к ее лицу, кричу во все горло:

– СИКС! ПРОСНИСЬ!

Она вскидывается так быстро, что я не успеваю уклониться. Ее локоть врезается мне в лицо, и я падаю на спину. Схватившись за ушибленный глаз, лежу на полу и смотрю на подругу снизу вверх. А она сидит на кровати и хмурится на меня.

– Ну ты и стерва, – стонет она и, отбросив одеяло, встает и направляется в ванную.

– Ты мне глаз подбила, – жалуюсь я.

Не закрывая дверь ванной, Сикс садится на унитаз.

– Вот и хорошо. Так тебе и надо. – Взяв туалетную бумагу, она пинком захлопывает дверь. – Надеюсь, ты не зря меня разбудила и тебе есть что рассказать. Я всю ночь паковала вещи и не выспалась.

Сикс никогда не была «жаворонком», да и «голубем» ее тоже не назовешь. Откровенно говоря, она и не «сова». Пожалуй, ее самым любимым временем суток я бы назвала те часы, когда она спит. Может, именно поэтому она так не любит просыпаться.

Чувство юмора Сикс и ее прямолинейность – главная причина того, почему мы так хорошо ладим. Фальшиво-позитивные притворщицы меня бесят. Вряд ли в словаре Сикс есть слово «позитив». Ей не хватает лишь черного прикида, чтобы выглядеть как типичный хмурый подросток. А фальшь? Она выскажет тебе все напрямую, хочешь ты того или нет. В Сикс нет ничего фальшивого, кроме имени.

Когда ей было четырнадцать, ее родители решили переехать из Мэна в Техас, и она в знак протеста перестала откликаться на свое имя. На самом деле ее зовут Севен^[3] Мари, и, чтобы позлить родителей, она откликалась только на Сикс. Родители по-прежнему зовут дочь Севен, но все остальные – Сикс. Наглядный пример того, что она такая же упрямая, как и я, и это лишь одна из многих причин, почему мы стали лучшими подругами.

– Думаю, ты обрадуешься, что я тебя разбудила. – Я перебираюсь с пола на кровать. – Сегодня случилось нечто исключительное.

Сикс открывает дверь ванной и подходит к кровати. Ложится спиной ко мне и накрывается одеялом. Откатывается, взбивает подушку и устраивается поудобней.

– Дай угадаю… Карен подключила кабельное телевидение?

Я ложусь на бок, кладу голову на ее подушку и обнимаю подругу сзади.

– Попробуй еще раз.

– Ты с кем-то познакомилась в школе, забеременела и выходишь замуж, а я не смогу стать подружкой невесты на твоей свадьбе, потому что буду на другом конце света?