– Если в мое отсутствие ты вдруг отхватишь знойного бойфренда, то сможешь добавить денег на дополнительное время. Но если он воспользуется моим, я отрежу ему яйца.

Она возвращает мне телефон, и я нажимаю кнопку «Домой». Сикс записала себя как «Твоя самая-пресамая лучшая подруга на всем белом свете».

Я не люблю принимать подарки и абсолютно не умею прощаться. Я кладу телефон обратно в коробку и наклоняюсь за рюкзаком. Выкладываю учебники на пол, затем переворачиваю его над головой Сикс и наблюдаю, как ей на колени падают долларовые купюры.

– Здесь тридцать семь долларов. Они помогут тебе дотянуть до возвращения домой. С праздником иностранной валюты!

Сикс берет пригоршню долларов и подбрасывает в воздух, затем падает на кровать и смеется:

– Всего день в школе, а эти стервы уже осыпали тебя деньгами? Впечатляет.

Положив подруге на грудь прощальную открытку, которую сама написала, я кладу голову ей на плечо.

– Думаешь, это впечатляюще? Видела бы ты, что я творила у шеста в кафе.

Сикс берет открытку и с улыбкой ее поглаживает, но не открывает – знает, что я не люблю, когда мне становится неловко во время душещипательных моментов. Положив открытку обратно на грудь, она склоняет голову мне на плечо.

– Ну ты и сучка, – тихо говорит Сикс, пытаясь сдержать слезы.

Ведь мы из упрямства никогда не плачем.

– Мне это уже говорили.

28 августа 2012 года. Вторник 06:15

Звенит будильник, и я подумываю пропустить пробежку, но тут же вспоминаю, кто меня сегодня ждет у дома. Я одеваюсь быстрее, чем когда-либо в своей жизни, начиная с первого дня, как научилась это делать самостоятельно, и подхожу к окну. Снаружи к стеклу приклеен стикер со словом «сучка», написанным почерком Сикс. Я с улыбкой отрываю его, бросаю на кровать и выхожу из дома.

Холдер сидит на обочине и разминает ноги, спиной ко мне, что просто замечательно. Иначе заметил бы мое недовольство тем, что сегодня он надел футболку. Заслышав мои шаги, оборачивается и с улыбкой встает.

– Привет!

Его футболка влажная от пота. Он прибежал. Две мили сюда, еще три мили побежит со мной и затем снова две мили до дома. Понятия не имею, зачем ему подобные сложности. И почему я это позволяю.

– Тебе нужна растяжка? – спрашивает он.

– Уже сделала.

Холдер проводит по моей щеке большим пальцем.

– Выглядит лучше. Больно?

Я качаю головой. Он думает, будто я смогу произнести ответ вслух, когда его пальцы касаются моего лица? Трудновато, знаете ли, одновременно говорить и задерживать дыхание.

Он с улыбкой опускает руку.

– Отлично. Готова?

– Ага, – выдыхаю я.

И мы бежим. Сначала бок о бок, а потом, когда дорожка сужается, он пропускает меня вперед, отчего я невероятно смущаюсь. Обычно я не думаю, как выгляжу во время бега. Но сейчас я остро ощущаю каждую мелочь: волосы, длина шорт, стекающие по спине капли пота. Наконец дорожка опять расширяется, и я облегченно вздыхаю, когда мы снова бежим рядом.

– Тебе и впрямь стоит заняться легкой атлетикой. – Голос его звучит ровно, будто и не было четырех миль пробежки. – У тебя выносливости больше, чем у большинства парней из команды в прошлогоднем забеге.

– Не знаю, хочу ли этого, – говорю я, неэстетично дыша. – Я в школе ни с кем особо не знакома. Я собиралась попробовать, но большинство людей там какие-то… противные. Не хочется общаться с ними еще и в команде.

– Ты провела в школе всего один день. Нужно, чтобы прошло какое-то время. Нельзя же ожидать, что, проучившись всю жизнь дома, ты сразу же обретешь кучу друзей.

Я резко останавливаюсь, и он не сразу замечает, что я уже не бегу рядом. Обернувшись и увидев, что я стою на тротуаре, он бросается ко мне и хватает за плечи.

– Что с тобой? Голова закружилась?

Я качаю головой и стряхиваю его руки.

– Нормально, – ворчу я, не скрывая раздражения.

Он склоняет голову набок.

– Я что-то не то сказал?

Иду обратно к дому, и он следует за мной.

– Кое-что, – искоса взглянув на него, признаюсь я. – Вчера я полушутя сказала, что ты за мной следишь, но ты заявил, будто искал меня в Фейсбуке^[8] сразу после знакомства. Затем ты настаиваешь на том, чтобы бегать со мной, пусть тебе со мной не по пути. Теперь откуда-то узнал, сколько я учусь в школе. И что раньше была на домашнем обучении. Не буду врать, это слегка нервирует.

Я жду объяснений, но Холдер лишь смотрит на меня, прищурившись. Дальше идем молча. И только когда мы поворачиваем за угол, он с тяжелым вздохом признается:

– Я кое-кого поспрашивал. Я живу здесь с десяти лет, и у меня куча друзей. Ты меня заинтересовала.

Некоторое время смотрю на него, потом опускаю взгляд на землю. Как подумаю, что еще могли наплести ему обо мне его «друзья»… Когда мы подружились с Сикс, обо мне стали ходить разные слухи, но лишь сейчас они вызвали у меня смутное неприятие и неловкость. То, что Холдер решил бегать со мной, может означать лишь одно – он услышал эти сплетни и, возможно, рассчитывает на их правдивость.

Верно истолковав мое замешательство, он берет меня за локоть и останавливает.

– Скай.

Мы стоим лицом к лицу, однако я по-прежнему смотрю лишь на землю. Сегодня я на спортивный лифчик надела футболку, однако все равно обнимаю себя руками за талию. Мне нечего прикрывать, но я ощущаю себя голой.

– Пожалуй, вчера у магазина мы начали наше знакомство неудачно, – говорит он. – Клянусь, разговоры о слежке всего лишь шутка. Не хочу, чтобы ты себя чувствовала неловко рядом со мной. Может, тебе станет легче, если ты узнаешь больше обо мне? Спрашивай, и я отвечу. На любой вопрос.

Надеюсь, он сейчас искренен, ведь я уже поняла, что он не из тех, в кого слегка влюбляешься. Нет, таких любят без памяти. Эта мысль меня ужасает. Я совершенно не хочу любить кого-нибудь настолько сильно, особенно парня, который считает меня легкой добычей. Тем более заклеймившего себя то ли «безнадежным», то ли «лишенным надежды». Но мне любопытно. Очень любопытно.

– Если я задам тебе вопрос, ты ответишь честно?

Он склоняет ко мне голову.

– Я всегда буду честен с тобой.

От его низкого голоса у меня кружится голова, и я боюсь снова упасть в обморок. К счастью, он отступает на шаг и ждет моих вопросов. Я хочу спросить о его прошлом. Хочу узнать, как он попал в колонию, почему побил того парня и отчего ему не доверяет Сикс. Однако я опять не уверена, что мне нужна правда.

– Почему ты бросил школу?

Холдер вздыхает так, будто я задала один из тех вопросов, на которые он надеялся солгать в ответ. Он идет вперед, и теперь уже я следую за ним.

– Формально я еще не забрал документы.

– Но ты же не ходил на уроки целый год? По-моему, это и означает «бросить школу».

Он поворачивается ко мне с таким видом, словно хочет что-то сказать. Открывает рот, потом, поколебавшись, закрывает. Жаль, что я не могу его прочитать. Большинство людей легко понять. Они простые. Холдер же сложный и неоднозначный.

– Я вернулся домой лишь несколько дней назад, – отвечает он. – Для нас с мамой прошлый год оказался нелегким, и я на время переехал к отцу в Остин. Ходил в школу там, но однажды захотел вернуться домой. Теперь я здесь.

То, что он даже не упомянул колонию, ставит под вопрос его искренность. Понятно, это не то, о чем хочется рассказывать, только тогда не нужно было заявлять о честности.

– Это не объясняет того, почему ты решил бросить школу, а не перевестись обратно.

Он пожимает плечами.

– У меня нет другого ответа. Если честно, я все еще пытаюсь понять, чего хочу. Год был откровенно паршивым. Не говоря уж о том, что я ненавижу школу. Я устал от всей этой чуши, и порой мне кажется, что будет проще все сдать экстерном.

Остановившись, гляжу ему в лицо.

– Фиговое оправдание.

– В чем фиговое? В том, что я ненавижу школу? – Он удивленно поднимает бровь.

– Нет. В том, что ты позволяешь одному паршивому году определить всю твою дальнейшую жизнь. До выпуска осталось девять месяцев, а ты бросаешь школу? Это же… просто глупо!

– Ну, когда ты так все красноречиво расписала, мне это и впрямь показалось глупым! – смеется он.

– Смейся-смейся, но для тебя бросить школу означает сдаться. Ты просто докажешь всем, кто в тебе сомневался, их правоту. – Я смотрю на его татуировку. – Хочешь бросить школу и показать всему миру, что и впрямь уже ни на что не надеешься? Собираешься так всем насолить?

Проследив мой взгляд, он тоже какое-то время смотрит на татуировку, играя желваками на скулах. Я не собиралась переключаться на другую тему, но для меня уклонение от учебы – больной вопрос. Это все Карен виновата, которая долгие годы вбивала мне в голову мысль о том, что лишь я в ответе за свою дальнейшую жизнь.

Холдер отводит взгляд от татуировки и кивает в сторону моего дома.

– Тебе туда, – ровным голосом произносит он и отворачивается, даже не улыбнувшись и не махнув на прощание рукой.

Я стою на тротуаре и смотрю, как он заворачивает за угол, так и не оглянувшись.

А я-то думала, что смогу сегодня пообщаться лишь с одной из его личностей. Ну и черт с ним.

28 августа 2012 года. Вторник 07:55

Первый урок. Брекин сидит на последней парте во всем своем ярко-розовом великолепии. Как я умудрилась вчера не заметить этих ослепительно-розовых ботинок и торчащего из них парня?

– Привет, красавчик, – шепчу я, скользнув на пустующее место рядом с ним.

Беру у него из рук стаканчик с кофе и делаю глоток. Брекин не возражает, потому что знает меня недостаточно хорошо. Или понимает, чем чреват отказ в дозе самопровозглашенному кофеману.

– Я многое о тебе узнал вчера вечером, – говорит он. – Жаль, что мать не разрешает тебе пользоваться интернетом. В этом удивительном месте можно узнать о себе такое, о чем даже и не подозреваешь.

– А надо ли мне об этом знать? – смеюсь я, потом, запрокинув голову, допиваю кофе и возвращаю ему стаканчик.

Он смотрит на пустой стаканчик и ставит его на мой стол.

– Ну, полазив по Фейсбуку^[9], я узнал, что в пятницу вечером ты встречалась с неким Дэниелом Уэсли и теперь боишься, что забеременела. В субботу у тебя был секс с Грейсоном, которого ты потом выгнала из дома. Вчера… – Он барабанит пальцами по подбородку. – Вчера после школы ты была на пробежке с парнем по имени Дин Холдер. Меня это слегка тревожит, потому что, по слухам, он не любит… мормонов.

Порой я рада, что у меня, в отличие от остальных, нет интернета.

– Так, – говорю я, мысленно пробегая по списку слухов, – я понятия не имею, кто такой Дэниел Уэсли. В субботу Грейсон и в самом деле приходил, но едва он начал меня лапать, как я выгнала прочь его пьяную задницу. И да, я вчера и впрямь бегала с парнем по имени Холдер, только знать не знаю, кто он такой. Так уж получилось, что мы вышли на пробежку в одно и то же время, а он живет недалеко от меня, вот и…

Жаль, что приходится принижать значимость пробежки с Холдером. Однако я его еще не раскусила и не уверена, что хочу впускать в наш с Брекином альянс, которому уже сутки.

– Если тебе станет легче, то от одной чики по имени Шейна мне удалось узнал, будто я потомственный финансовый магнат и богат до неприличия.

– Здорово! – смеюсь я. – Тогда тебе не составит труда приносить мне кофе каждое утро.

Открывается дверь, и мы оба смотрим в ту сторону. Входит Холдер в белой футболке и темных джинсах, с вымытыми после нашей утренней пробежки волосами. При виде него мой кишечный вирус, он же бабочки в животе, он же жар возвращается.

– Вот черт, – бормочу я.

Холдер подходит к столу мистера Маллигана и кладет на него какой-то документ. Затем идет к задним рядам, поигрывая телефоном. Садится прямо перед Брекином, а на меня даже не смотрит. Выключив звук на телефоне, сует его в карман.