– Кей… Кей… Кейси! – Она была дьявольски напугана.

– Джулс?! Это правда ты?! Ты в порядке? – Кейси прижалась спиной к стене и забилась в самый угол, держа на коленях планшет.

– Он перерезал горло Джеку и Рону, – всхлипнула Джулс. – Господи, он их убил. Полоснул им ножом по горлу! Он их выпотрошил!

Кейси быстро набрала в браузере «вызвать 911». Ну же, третий раз пытается! Почему это так сложно?! В первой же открывшейся вкладке у неё запросили код штата и код города. Хотелось заорать «какого чёрта?!». Разве эта дрянь не должна работать по щелчку?

– Он убьёт и меня, – шепнула Джулс и отчаянно зарыдала. – Кейси, помоги мне. У… умоляю. Сделай всё, что он просит. Я прошу!

– Кто он, Джулс? – Кейси облизнула губы. – Кто он такой?

– Я не знаю. Он в маске…

Вдруг послышалась какая-то возня, и уже мужской голос холодно произнёс:

– Молодец, детка, ты всё рассказала как следует.

Кейси трясло. Она кое-как забила в поисковую строку: код штата Мэн – двести семь, код города – Скарборо. У Джулс забрали телефон. Кейси слышала, что она надрывно кричит и плачет, и только когда раздался хлёсткий хлопок, похожий на пощёчину, заткнулась.

– Теперь ты поговорила с подружкой, – спокойно сказал урод. – И знаешь, что я всех выпотрошил, как котят, кроме Джулс и твоего парня.

– Чего ты хочешь? – прошептала Кейси. – Отстань от меня.

Это казалось кошмаром. Она будто спала, но не могла проснуться. В панике она скопировала коды в строку службы экстренной помощи. Перед ней открылся чат с оператором. Вот оно!

– Хочу, чтобы ты решила, кто из них, – вдруг сказал убийца.

И Кейси забыла, как дышать.

Она замотала головой, и он, точно видя это, мягко рассмеялся.

– Ну, будет тебе, детка. Это просто. Только выбери, он или она.

– Пожалуйста, оставь нас в покое, – глухо сказала Кейси. Буквы расплывались перед глазами.

– Не могу, – возразил он. – Ты ведёшь себя по-детски. Не хочешь брать ни за что ответственность. Слушай, детка, тебе и нужно-то – назвать имя. Только подумай чьё.

– Я не стану! – выкрикнула она.

Пальцы дрожали, но она напечатала на планшете адрес и следом – даже не просьбу. Буквально вопль о помощи.

«В моём доме вооружённый человек, он забрался внутрь и убил моих друзей. Умоляю, помогите!»

– Тогда пеняй на себя, – сухо прокомментировал убийца и отключил телефон.

Тотчас в кухне погас свет. Кейси вздрогнула и осторожно выглянула в окно. Очевидно, его отключили во всём доме: лампы в угловых окнах на втором этаже тоже не горели. В темноте Кейси стала робкой тенью себя. Её лицо освещал только экран планшета. Оператор службы спасения уточнил адрес. Потом спросил, в безопасности ли она. Кейси обозлилась. Какого дьявола, ясно же, что нет! Наконец в чате появилось сообщение, что полиция уже в пути: это совсем не успокоило.

Кейси включила фонарик на телефоне и осветила его ярким белым глазом всё вокруг. Знакомые предметы, обычная мебель – всё стало угрожающим и жутким. Чужим. Она перевела дыхание и спрятала лицо в руках, на несколько коротких секунд оказываясь наедине с оглушающим страхом и собственным сердцебиением. Сердце бухало, как сумасшедшее. Тук. Тук. Тук.

Тук-тук-тук. Это было уже не её сердце, вовсе нет. Стучали ей в окно, прямо там, где она пряталась. Кейси вздрогнула и поджала ноги ближе к груди. На телефон пришло сообщение, и она взглянула на экран.

«Ты даже не спросила, что это за игра, детка. Может, совсем простая. И тогда твоя Джулс была бы жива».

Она зажала ладонью рот и крепко зажмурилась: в стекло снова издевательски постучали, и на половицы упала густая длинная тень, но спустя секунду исчезла. Из-под плотно сомкнутых век по щеке Кейси скатилась слеза. Надежда на то, что полиция успеет, таяла.

Кейси, всхлипнув, утёрла запястьем лицо и, едва попадая пальцами по клавиатуре, набрала:

«Там нужно что-то угадывать? В твоей игре?»

Сообщение пришло почти сразу.

«Что ты, детка. Мы же не в грёбаном фильме ужасов. Это жизнь. Игра совсем простая. И если хочешь попробовать, напиши “да”».

Кейси расплакалась.

«Или я могу прислать тебе аудио, как закричит твой дружок, когда я отрежу ему яйца».

Она выдавила «не надо», зная, что он всё равно услышит. Она в это верила, потому что чёртов мудак наблюдал за ней. Она не хотела, чтобы он убил Бена. Или её саму. Словно читая мысли, убийца написал:

«О’кей, я понял. Ставки повышаются. Выиграешь – отпущу вас всех. Ну, всех, кто выжил. Проиграешь – убью. Но выиграть просто. Подумай об этом. Так что?»

Кейси не знала, сколько времени выиграла для полиции. Но полицейских сирен не слышала. Она с надеждой посмотрела в панорамное окно на кухне. Дворик видом выходил на шоссе. А что, если ей удастся отвлечь убийцу и сбежать? Она подумала, и подумала очень серьёзно.

И написала:

«Да».

Всё вокруг стало тишиной и тьмой. Кейси замерла, отложив планшет в сторону, и села на колени. Она напряжённо вслушивалась в каждый шорох и скрип в большом доме своих родителей. Сообщений больше не было, телефон молчал. Только её сердце взахлёб билось в груди. Нож в руке совсем не успокаивал. Она не была уверена, что сможет им кого-то ударить.

Вдруг в стекло что-то грохнуло с такой силой, что Кейси показалось – содрогнулся даже пол под ней. А потом окно осыпалось искристым дождём, целым водопадом осколков. Кейси завизжала от ужаса. Прижав к груди телефон, она бросилась прочь, но в неё швырнули что-то большое, влажное, скользкое. Это сбило Кейси с ног, придавило своей тяжестью. Она упала, ударившись спиной о диван и исцарапавшись об осколки – хрустким серебряным ковром они теперь выстилали паркет. Кейси взглянула перед собой и завопила. Это были Бен и Джулс. Окровавленные. Мёртвые. Со слипшимися в крови волосами. С вырезанными рваными впадинами вместо глаз. С отрезанными носами. Изо ртов по подбородкам широкими полосами текла кровь. Кейси попыталась отпихнуть обоих с себя и пропорола руку крупным осколком стекла, вскричав от обжигающей боли. А потом услышала чьи-то шаги.

Хруп. Хруп. Хруп. Тяжёлые шаги в тяжёлых чёрных ботинках. Кейси подняла взгляд на того, кто невозмутимо навис над ней. В руке у него был нож, на лице – белая маска. Она сначала ошарашенно подумала, что это был бледный хмурый человек, но потом увидела чёрные дыры вместо глаз и чёрные бесстрастные губы. Кровавые слёзы стекали по его впалым щекам и острым скулам.

– Привет, Кейси, – сказал он и склонил голову чуть набок.

Даже с дороги можно было услышать её громкий крик.

Глава первая
Дом, (не) милый дом

Скарборо. Штат Мэн. 29 августа 2020 года

Три. Два. Один.

Мама провернула ключ в замке и толкнула дверь. Та стукнула о стену в коридоре, и первым делом в столбах солнечного света затанцевала поднявшаяся пыль.

Мы дома.

– Какой-то он старый, – сказала Хэлен и скривилась. – И двор дурацкий. У соседей совсем нет детей? Только кошки?

– Кошки – это даже хорошо, – сказала я. – Лучше кошки, чем дети.

– Мне здесь не нравится, – заявила Хэлен.

Мама не слушала. Она спустилась с крыльца и уже вовсю командовала грузчиками. Кому что выносить из грузовика, где ставить коробки и как лучше разместить диван в гостиной. Накануне она наняла человека, который очистит дорожки и лужайку от сорняков. Это было очень кстати: дорожка чертовски заросла, и было вообще не видно, где гранитные плиты вдавились в землю.

Хэлен полезла в почтовый ящик и сообщила, что нашла там паука.

– Замечательно, – сказала мама и вздохнула, с видом великомученицы оглядев наш дом от фундамента до конька старой черепичной крыши. – Что ж, он малость запущен, но здесь сносно.

– В Чикаго было лучше, – буркнула Хэлен.

Мама ничего не ответила. Оживившись, она крикнула грузчикам, чтобы были поаккуратнее с её письменным столом: это винтаж. Винтажным она называла свой старый нелепый стол из Чикаго, ага.

Я молчала, потому что жаловаться, возражать и ругаться было бесполезно. Мы уже приехали сюда. Мы проехали тысячу сто двадцать миль не для того, чтобы Хэлен сказала «Мне здесь не нравится, мам» и матушка прозрела, собрала вещички и бросила нам: «Поехали отсюда, девочки!» Вовсе не для этого. Хуже того, маму можно было запросто взбесить ворчанием. Она сидела на триптофане последние три месяца. Полагаю, даже убойная его доза, которую она с невозмутимым лицом приняла после приземления в Бангоре, не спасёт нас от её праведного гнева.

– Возьми лёгкие коробки и помоги носить, – скомандовала она, будто не слышала Хэлен.

Мы переглянулись. Хэлен было четырнадцать. Самый бунтарский возраст. Она всё ещё думала, что мама в относительном порядке и, если немного потерпеть, можно дождаться от неё нормального диалога. Когда тебе четырнадцать, ты вообще склонна верить всяким глупостям. Я потрепала Хэлен по пшеничной макушке и сказала:

– Зато ты можешь выбрать себе лучшую комнату.

– Правда? – Она немного оживилась.

– Конечно. Если будешь первой.

Ведь их тут всего три, и мама уже знает, кто где будет жить. Чёртова иллюзия свободы, но Хэлен помчалась разгружать поклажу. Я – за ней.

Дом встретил знакомыми старыми стенами. Я помнила их, потому что жила здесь, когда мне было шесть. Старые откосы. Старые деревянные колонны на широкой дощатой террасе. Старые доски на полу. Это дом папиной мамы, моей бабушки. Натали Клайд, моя мама, её терпеть не могла, и после смерти ба долгое время здесь хозяйничали только пауки и мокрицы, а теперь – мы.

В отличие от Хэлен, я знала, что в этом доме нет лучших комнат – они все одинаковые, но мне однозначно достанется самая тёмная – та, с видом на длинную улицу, уходящую на западную окраину города.

Я вернулась в Скарборо двадцать девятого августа, когда на ветках высоких клёнов и узловатых вязов, окруживших мой дом и протянувшихся стройными рядами через всю улицу, уже начали желтеть листья. Здесь вообще осень и зима приходили слишком рано.

Когда мы таскали коробки с вещами и ставили их друг на друга в прихожей и гостиной, задул холодный ветер, какой бывает только сырой ранней осенью. Я была в одной футболке и джинсовых шортах. Очень опрометчиво для штата Мэн. По плечам пробежали мурашки, затылок пощекотали растрепавшиеся в узле волосы. Я успела забыть, какой он – здешний ветер. Злой, колючий и очень, очень сердитый.

Мы носили вещи, пока руки не начало ломить. Я со стоном взяла ещё одну коробку из грузовика. Тогда какой-то высокий рабочий в перчатках, толстовке и бейсболке отложил метлу с металлическими прутьями, которой смахивал листья с лужайки, положил секатор к себе в поясную сумку и сказал:

– Идите в дом, я отнесу!

И забрал у меня коробку, взвалив её на ещё одну.

– Спасибо, – кивнула я ему и по ступенькам поднялась в дом.

Затем, не оборачиваясь и стараясь не вслушиваться ни во что (мама в кухне уже вовсю командовала, куда поставить коробку с надписью «Бьющееся!»), поднялась на второй этаж. Надеюсь, моя старая комната выглядит не так убого, как я её помню.

* * *

Меня зовут Лесли Клайд, и двадцать восьмого августа, вчера в полдень, мне исполнилось восемнадцать. Мы совсем не отмечали мой день рождения, потому что – первое, были заняты переездом из Чикаго в Скарборо. Второе – четыре месяца назад умер мой отец, Роберт Клайд, и все мы оказались в одной могиле с ним. Хотя его уже отпели в церкви, а мы были всё ещё живы.