Патрульные разразились на них бранью, выкрикивая, чтобы те поскорее разобрались с животными, и даже не заметили, что звавшая папу девочка так и не вернулась.

Трудно было сказать, как долго длилась вся эта беготня. Вскоре дурной запах домашнего скота рассеялся, и юная госпожа Цзюнь, с усилием принюхавшись, учуяла легкий аромат.

Это был порошок, который она носила с собой. Преимущественно он использовался для самообороны, но из-за специфичного и еле заметного запаха его также можно было применять для слежки.

Когда Чжу Цзань сражался с теми людьми, она воспользовалась случаем и бросила порошок ему под ноги, а тот в спешке и наступил на него.

Однако…

Цзюнь Цзюлин посмотрела вперед. Ночь была темна, как дно котла. Уже наступило самое мрачное предрассветное время, однако такие условия не помешали девушке определить направление.

Не северное, а южное. И даже недалеко от столицы.

Не сбежал. Возможно ли, что он придерживался логики: наиболее опасное место – самое безопасное?

Цзюлин показалось, будто она слышит приближение конницы где-то позади.

Сейчас ее взгляд устремился на постепенно появляющуюся впереди человеческую тень. Он продолжал путь пешком. Лошадь мужчина отогнал еще тогда, когда выехал из города и выпустил домашнюю скотину.

Куда это он?

Глава 15
Ради цветов на одинокой могиле

Цзюнь Цзюлин смотрела на бегущего впереди человека.

Спустя какое-то время вдали появились смутные очертания деревни. Это место находилось неподалеку от столицы, максимум в нескольких ли. В окрестностях города располагалось не так много деревень.

Конкретно в этом направлении…

Юная госпожа Цзюнь, остановившись, огляделась по сторонам, потом посмотрела вперед.

Поселение Луцзячжуан. Родной дом Лу Юньци.

Она никогда здесь с ним не бывала, но Лу Юньци рассказывал ей о нем.

Он собрался в Луцзячжуан?

Цзюлин взглянула на фигуру, окутанную мраком ночи.

Справится ли он с Лу Юньци?

Чем это поселение поможет против него?

Цзюнь Цзюлин вздохнула.

Мать Лу Юньци скончалась сразу после его рождения, а отца он потерял в десятилетнем возрасте. У него не было ни родственников, ни друзей, которые могли бы позаботиться о нем. Лу Юньци мог рассчитывать только на унаследованное от отца место в Цзиньи-вэй и выполнять различные поручения, чтобы заработать на жизнь и не умереть с голоду. В поселении Луцзячжуан у него даже жилья не было, да и он уже давно здесь ничем не интересовался. За исключением могил предков.

Могилы предков.

Цзюнь Цзюлин глубоко задумалась.

А что насчет моей смерти? Похоронили ли меня рядом с моими родителями?

Отец с матерью похоронены вместе в императорской гробнице, а я?.. Навещает ли он их могилу?

Юной госпоже Цзюнь вдруг на ум пришла идея, куда следует отправиться после рассвета: к императорской гробнице, чтобы посмотреть хотя бы мельком…

Ее глаза слегка защипало. Цзюлин не знала из-за чего. То ли из-за нахлынувшей скорби, то ли из-за прошедшей ночи. Внезапно она передумала дальше следовать за Чжу Цзанем.

В конце концов, он не имел к ней никакого отношения.

Девушка посмотрела вперед.

На мгновение ей показалось, будто ее зрение помутилось, словно капля густой туши попала в кристально чистую воду, а затем снова и снова влилось еще больше прозрачной воды. Ночь угасла, воздух заволокло легким туманом, а на востоке постепенно побелело.

На смену сумеркам пришло утро.

Силуэт, окутанный туманом, тоже становился все четче. В такое время средь широкой пустоши он очень бросался в глаза.

Внезапно он остановился. Юная госпожа Цзюнь заколебалась и застыла в густом кустарнике.

В ее планах больше не было намерения даже здороваться с ним, поэтому она не могла позволить ему обнаружить себя.

Молодой человек не оборачивался. Он сорвал с лица бороду, демонстрируя гладкое и изящное лицо в туманном свете.

Это, конечно же, был Чжу Цзань. С их последней встречи он совсем не изменился.

Он дотронулся до своего лица, а густые брови тем временем нахмурились, будто бы молодой человек оказался чем-то недоволен. Затем Чжу Цзань, засучив рукава, наклонился и принялся умываться росой.

После нескольких ловких движений он, наконец, выпрямился и, явно удовлетворенный, снова коснулся своего лица.

Цзюлин не сомневалась: окажись у него зеркало, он точно достал бы его и еще долго занимался самолюбованием.

С тех пор как Чжу Цзань уехал из Хуайцина, он совсем не изменился и по-прежнему казался странным.

Молодой человек снова пригладил волосы влажными от росы руками и похлопал по одежде, которая из-за вчерашней потасовки вся измялась и запачкалась кровью.

От грязи, забившейся в складки одежд, можно было спокойно избавиться легкими похлопываниями, а вот пятна крови – уже проблема. Чжу Цзань, вновь зачерпнув росы, с силой принялся тереть их. Однако кровь, напротив, стала ярче и въелась в ткань еще больше.

Он рассерженно похлопал по краям ткани, выругался и бросил это дело. Поправив одежду, Чжу Цзань выпрямился и снова двинулся вперед.

Неужели он забыл, что за ним вообще-то еще ведется охота?

Или настолько уверен, что люди Цзиньи-вэй его не разыщут?

Цзюлин оглянулась назад. Пусть сейчас за ними никто не гнался, не было никакой гарантии, что по пути не окажется каких-либо ловушек.

Ох уж этот Чжу Цзань! Если даже ни гогун, ни император не могут его поймать, зачем устраивать такой переполох? Какой с этого прок?

Захотел – приехал в столицу, захотел – уехал. При таком раскладе император становится и вовсе бесполезным.

Ну разве это справедливо, что сын гогуна, такого мудрого и выдающегося человека, – самая настоящая головная боль?

Цзюнь Цзюлин посмотрела на Чжу Цзаня, который пробирался через кусты.

Больше девушка не пыталась его догнать, рассчитывая на то, что, когда он отойдет достаточно далеко, она развернется и уйдет.

Однако Чжу Цзань продвигался не спеша и уже не торопился так, как ночью. Он, постоянно озираясь, шел медленно, словно обычный селянин, что вышел на прогулку спозаранку.

Юная госпожа Цзюнь чувствовала, что благодаря своему учителю стала очень терпеливым человеком. Но именно сейчас она не могла себя назвать таковой.

Может, просто развернуться и уйти? Если обнаружит меня – то так тому и быть. Да и что Чжу Цзань может сделать? Как будто он единственный, кто приехал в столицу. Или единственный, кто шел по этой дороге? Просто очередное совпадение!

Только Цзюлин собралась развернуться, как увидела, что Чжу Цзань остановился в конце дороги.

На самом деле дорога не заканчивалась: в той точке она вела либо куда-то вниз, либо в сторону.

Свет слегка потускнел, и взгляд Цзюлин вновь прояснился, поэтому, помимо Чжу Цзаня, у дороги она также увидела и хижину.

Такая постройка не могла без причины находиться в столь безлюдном месте. На самом деле этот дом не обычный: там жил смотритель гробницы.

У захоронения простого человека была могильная насыпь, что вполне неплохо. Далее уже могли поставить мемориальную доску. У людей с более высоким статусом надгробные камни выглядели куда изысканней, а также им по возможности отстраивались небольшие открытые павильоны. Их размеры, конечно, оставляли желать лучшего, однако таким образом четко обозначалась грань между живыми и мертвыми.

Хижина перед Чжу Цзанем, где как раз проживал смотритель гробниц, выглядела куда лучше, нежели темные постройки рядом.

Смотрители, ухаживающие за могилами, были только на кладбищах знатных особ.

«В поселении Луцзячжуан есть гробница?» – промелькнуло в голове у Цзюлин. Внезапно она напряглась и сжала кулаки.

Усыпальница знати в Луцзячжуане.

Цзюнь Цзюлин вышла из-за кустов и быстро направилась к Чжу Цзаню.

Шла она по-прежнему изящно и бесшумно, выражение ее лица также оставалось спокойным и мягким. Пока Цзюлин бежала вперед, выглянули первые лучи солнца.

Чжу Цзань исчез за дорогой.

Цзюлин остановилась там, где только что стоял молодой человек.

Ошиблась. Концом дороги оказался не поворот и даже не спуск, – тропинка в самом деле обрывалась именно здесь. Впереди было кладбище, а точнее – гробница.

Захоронений в гробнице не так много, всего шесть.

Отделка выглядела безупречной, вокруг поддерживалась чистота: ни единому сорняку места не нашлось. Кипарисы перед гробницей также были аккуратно пострижены. Невооруженным глазом видно, что смотрители тщательно ухаживали за этим местом.

Рядом возвышалось захоронение, казавшееся относительно новым. Перед ним лежали подношения. Очевидно, кто-то приходил сюда совсем недавно.

Юная госпожа Цзюнь посмотрела на могильный камень, на котором сверху вниз было отчетливо выведено несколько иероглифов.

«Могила принцессы Цзюлин».

Так на самом деле меня похоронили на родовом кладбище семьи Лу.

Привязана к ним как при жизни, так и после смерти.

Взгляд юной госпожи слегка затуманился. В этот же момент первые лучи утреннего солнца выглянули из-за горизонта, благодаря чему девушка смогла отчетливо разглядеть надгробие.

Чжу Цзань все еще стоял на месте, словно что-то его сдерживало. После он бережно достал из-за пазухи два маленьких пузырька.

Что он собрался делать?

Что в этих бутылочках?

Неужели хочет отомстить Лу Юньци, разрушив захоронение?

Смех, да и только. Лу Юньци не рассердится из-за такого.

Цзюлин наблюдала. Чжу Цзань высыпал содержимое одного пузырька на каменные плиты перед могилой. В свете солнечных лучей казалось, словно это гнилые листья.

Что это такое? Хочет развести огонь?

Цзюнь Цзюлин, слегка нахмурившись, увидела, как Чжу Цзань перевернул и второй пузырек.

Оттуда вылился какой-то темный сок.

Масло для разведения огня?

Сок попал на сгнившие листья, мгновенно смачивая их.

Однако не последовало ни огня, ни дыма. Листья просто продолжали лежать на каменной плите.

«Для чего все это?» – снова подумала юная госпожа Цзюнь, после чего вдруг распахнула глаза и разинула рот.

Кучка сухой травы и гнилых листьев вдруг вспыхнула красным светом, а после на их месте плавно распустился алый цветок.

Но не просто цветок.

Девушка узнала его, хоть собственными глазами не видела ни разу.

Северный ликорис.

Этот цветок произрастал только на севере на отвесных скалах. Во время цветения он становился подобен огненному шару небывалой красоты, однако увядал сразу же, стоило его только сорвать. Легенда гласит, что лишь свежая человеческая кровь способна поддерживать яркость и живучесть этого растения.

Очень многие использовали ликорис для выражения своих чувств к любимому человеку. Люди срывали его, резали руки, проливая кровь, и преподносили цветок возлюбленному.

В детстве эта легенда показалась Цзюлин весьма любопытной, поэтому она часто искала сведения в книгах либо просила кого-нибудь нарисовать для нее ликорис.

А еще она хотела лично кое в чем убедиться: правда ли можно подпитать цветок кровью? Ее отцу следовало лишь слово сказать, и ликорис бы доставили во дворец, даже несмотря на труднодоступность этого растения.

Однако отец, воспитанный сановниками в строгости, был добр и великодушен. Наследный принц категорично бы не позволил ей заниматься столь абсурдными вещами: во-первых, он выступал против кровопролития, а во-вторых, назвал бы это глупым расточительством и пустой тратой человеческих ресурсов.

Но она ведь была всего лишь ребенком, которому были безразличны подобные тонкости.