Вернулись в машину, и Вилка спросила:

– А почему в совхоз ее не взял?

– Из чувства мести, – улыбнулся довольный добрым делом я. – Она меня за почерк ругала.

Глава 3

Вернувшись домой, закинул пирожки «дядям», сходил домой отчитаться о своем прибытии перед семьей, и, качая на коленках успешно привыкшую ко мне заново Алёнку, порадовал маму новостью:

– Дом моды нам согласовали.

– Я и не сомневалась, – отмахнулась она.

Взяв паузу, чтобы сделать «в ямку – бух!» и похихикав вместе с сестренкой, добавил:

– Мы с Виталиной сейчас кое-чего снимем – это часа на полтора-два – и я вернусь, будем платье мастерить. Завтра с утра вылет, так что нужно успеть.

– Успеть-то успеем, но может лучше выспишься? – проявила заботу родительница.

– Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы… – начал я цикл заново. – Да чего там высыпаться – и так семь часов лететь, с двумя дозаправками – в Свердловске и Владивостоке. Выспаться – за глаза. И еще пояса часовые – в семь вечера в Токио прилетим, сразу в посольство – поужинать и дальше спать. Мне так даже лучше будет. В ямку – бух!

Как мало маленьким человекам нужно для счастья! Смеющаяся Аленка вдруг замолчала и принялась кряхтеть.

– На горшок! – мама среагировала быстрее меня, отобрав сестренку и усадив какать как положено.

– Кроме того – торопиться нужно, – добавил я. – Потому что не позднее августа мы должны подать заявку на участие в Нью-Йоркском показе моды в феврале 71 года.

– Нью-Йорк?! – ахнула мама.

– А чего нам? – с улыбкой кивнул я на старающуюся на горшке Алёнку. – Делать – так по-большому.

Каламбур родным зашел «на ура». Отсмеявшись, мама спросила:

– Туда, наверное, за деньги пускают?

– За деньги, – подтвердил я. – Триста тысяч за лучшее время показов в течение всей недели…

– Долларов?! – схватилась за голову родительница.

– Сережа… – кашлянула в кулачок Эмма Карловна. – Может нам и двух дней хватит?

– Извините, Эмма Карловна, но это моя валюта и моя мама.

И как так вышло, что в этой семье только у меня хватает силы духа перечить «матриарху»? Приемная бабушка сжала губы в нитку, и слово взяла старательно давящая панику родительница:

– Сережа, а если я не потяну?

– Потянешь, – отмахнулся я и улыбнулся. – Да ты не переживай, эти вложения за первую пару месяцев отобьются – что мы, тысячу платьев не продадим?

– Тысячу? – почти мистическим шепотом уточнила мама.

– Мы же не ширпотреб будем гнать, а высокую моду, – развел я руками. – А за высокую моду бесящиеся с жиру богачи готовы выложить даже не триста баксов, а несоизмеримо больше. Это я так, по-минимуму взял – потом точно решим, ориентируясь на итоги показов. Да хватит! – тяжело вздохнул, увидев, что успокаиваться мама и не думает. – У нас же куча ручных суперзвезд мирового масштаба есть. Один раз условная Света из АББЫ твое платье наденет на буржуйский прием – всё, «жены-трофеи» чисто из обезьяньих побуждений захотят такое же: это же прямо невыносимо, когда у кого-то есть, а у нее – нет!

– Все равно как-то… – пожевала губами мама.

– У меня в комнате папка на столе лежит – там стратегия развития сети элитных бутиков «Наташа» на два года вперед расписана, – надоело мне переливать из пустого в порожнее. – Почитай, проникнись – будем не хуже твоих любимых «Диоров» и «Шанелей». Да круче будем, потому что СССР с 71 года будет задавать направление мировой моде. Все, пойдем мы.

Прихватив Виталину, быстро свалил.

– Правда триста тысяч? – полюбопытствовала она по пути к ДК.

– На самом деле больше, – покачал я головой. – Это только так сказать «билет» на само мероприятие, кусочек, на который приглашают прессу. Мы с товарищами посчитали – почти миллион придется на это дело положить.

– Охренеть! – поразилась Вилка.

– Привыкай, – пожал я плечами. – Начинаются реально большие цифры. Еще годик, и мои проекты станут давать соразмерный нефтяному экспорту доход.

– А сейчас?

– По состоянию на конец мая – треть, – похвастался я и подмигнул. – Только не говори никому – это очень большой секрет.

– Поучи, – фыркнула она.

– Родись я за Занавесом, сейчас бы жил в охеренном особняке в колониальном стиле, – мечтательно протянул я. – Ежедневно предаваясь порокам, излишествам и беспорядочным половым связям с неминуемой смертью от всего вышеперечисленного лет так в двадцать семь. А здесь – вон! – окинул рукой окружающий нас совхоз. – Гораздо прикольнее время провожу! – широко улыбнулся. – Разве СССР не прекрасен?

– Прекрасен, – с улыбкой согласилась Вилка.

Добрались до «кинокрыла», я выдал девушке «Конвас-автомат», и мы убили два часа на съемки прерванного смертью Никиты Сергеевича «приложения» к выпуску «Политинформации» про Северную Корею. Сгрузив пленки штатному монтажеру – сценарий у него есть, пусть занимается – отправились забирать у творческой группы очередную главу «Наруто».

– Теперь все увидят, что у меня времени свободного нет совсем, – довольно потер я руки. – Это народ, а обижающиеся на мое нежелание посещать пафосные и протокольные мероприятия «совки» поважнее обижаться перестанут, приняв за повернутого на сельском хозяйстве блаженного. И то и то мне на руку.

– Все равно их обиды ни на что не влияют, – пожала плечами Виталина.

– Но неприятны лично мне, – развел я руками. – Я же весь из себя хороший и благородный, и заслуживаю соответствующего отношения.

– Я не понимаю, – призналась она. – У тебя самооценка завышенная или заниженная?

– Плавающая? – предположил я.

– А такая бывает? – уточнила она.

– В психологии чего только не бывает, – отмахнулся я.

Забрав у творческой группы во главе с Таней и Надей недостающий для публикации полноценного первого томика «Наруты» главу, торжественно подружек уволил, к огромной их радости – устали, бедняжки. Не японки чай, чтобы один-единственный проект всю жизнь штамповать, хотят разнообразия, и его для них у меня есть – теперь будут заниматься графическим романом «Хранители». Кино потом тоже снимем, когда «графон» подрастет. Администрации товарища Никсона, по моему разумению, прямо не понравится – в эти времена смотреться будет как откровенный глум над армией США, которая без супергероев не может осилить маленький, но гордый Вьетнам. Ну а мне – «плюсик» в общую копилку «всесторонней одаренности» и валюта.

Так-то бы хотелось «Мауса» подрезать, но уже никак – активно рисуется оригинальным автором, надо было пораньше «попадать». Но это все потом, а пока…

– Завтра в шесть? – по пути к дому – собираться будут – спросила Таня.

– В шесть – это вылет, – вместо меня ответила опытная «гастролерша» Надя.

– Встаем в половину четвертого, – кивнул я.

Псевдосестра поморщилась – не хочет.

– В самолете выспимся, – пообещал я.

– Говорят в Японии летом жарко, – смирившись с неизбежным, заметила Таня.

– За тридцатник, – подтвердил я. – И влажно – дождей много и океан недалеко.

– А ты будешь в пиджаке ходить! – захихикала Надя.

– Придется это терпеть, – вздохнул я.

Протокол, мать его.

– Но это – только во время официальных мероприятий, – успокоил сам себя. – На экскурсию пойду как нормальный человек – в футболке и шортах.

Почти – футболочки у нас нестандартные, с принтами, в рамках культурной экспансии. Пришлось из-за них двух старперов демонстративно из Аппарата уволить, чтобы остальные перестали переживать и гневаться. Нехер мне тут – перемены это когда перемены! У подружек программа не моей чета – гораздо веселее, из работы только совместная автограф-сессия для фанатов «Наруто», и, для Нади – выставка ее оригинальных работ. Остальное время – экскурсии и шопинг. Список гостинцев у них есть, всю неделю всех знакомых обзванивали на тему «чего вам привезти» – делегировал, я как-то по магазинам ходить не очень.

У дома слил девушкам инсайд, и они изъявили желание принять участие в вечерней разработке платья. Временно попрощались, и мы с Виталиной отправились в типографию. Здороваясь с работниками, добрались до кабинета директора, постучали, получили разрешение войти.

Поздоровались.

– Котаро-сан, заказ «Детгиза» готов?

– Через час, – кивнул он.

– Отлично! – обрадовался я. – В таком случае прямо с завтрашнего дня начинаем работать по профилю.

– Девушки закончили? – с улыбкой спросил он.

– Верно, – подтвердил я и выдал ему финальную главу первого тома. – Вам нужно что-нибудь передать семье и друзьям? – спросил я.

– Если вас не затруднит, Тукачеву-сенсей, я бы хотел передать им несколько банок с маринованными опятами, – попросил он.

– Передайте, пожалуйста, товарищу Герману, он обо всем позаботится, – одобрил я.

Все, полетевший график нейтрализован, можно с чистой совестью «сливать» маме первую новинку – платье с запа́хом – и ехать покорять Японию!

* * *

Ту-144 привычно пробил звуковой барьер, я поправил плед на сидящей слева (на правах сестры) Тане и повернулся к сидящей справа Виталине:

– О чем ты поговорить хотела?

Так и не легли вчера – пока мы разбирались с делами, мама ознакомилась с бизнес-планом, осознала масштабы, успела пережить паническую атаку, приложиться к пузырьку с валерьянкой и встретить нас с горящими от открывающихся перспектив глазами. Череда случившихся после моего «вселения» событий не прошла даром – характер у нее теперь железный, поэтому до самого времени отъезда мы чертили, спорили о тканях – Вилке пришлось поделиться подаренным женой Кима шелком – кроили и строчили, получив к трем часам ночи первый в мире экземпляр платья с запа́хом, шикарно смотрящееся на моей любимой Виталине и чуть менее шикарно – на маме. О последнем я конечно же умолчал – я же не самоубийца. Прототип мы взяли с собой – применим на Вилку во время торжественного приема в посольстве, опробовать так сказать.

– Я хотела поговорить о семье Нисимура, – поведала она. – Ты не против?

– Не против, один фиг увидимся, – кивнул я.

Потому что семья Саяки и она сама живут в нашем посольстве – денег на собственное жилье у них нет, потому что советские служащие.

– Когда ты звонил в МИД с просьбой оградить Каташи Ичировича от потенциальных проблем, он посчитал это оскорбительным. Это в любой культуре так, но для японцев, когда ребенок заступается за взрослого, унизительно вдвойне – это и стало ключевым фактором их переезда.

– И какая сука проболталась? – грустно вздохнул я. – Похер, мне-то что? Он там глава семьи, с него и спрос. Все, чужие люди.

– Врешь, Сережа, – мягко укорила она меня.

– Вру, – согласился я. – Грызет совесть, но что я сделаю? Травануть пожилого придурка и забрать выжившую часть семьи обратно?

– Есть вариант отправить их на работу в Европу. Сойке там точно будет лучше. Например, в Швейцарию. Аттестат у нее есть, сдаст экзамены на английском – а она сдаст, умная девочка же – и поступит в хороший университет. Иностранцев там учится много.

– Давай так, – ухватился я за соломинку.

– Но поговорить с Каташи Ичировичем тебе все равно придется – он может упереться, – расстроила она.

– Японский городовой! – выругался я.

– Как? – заинтересовалась она.

– Не слышала чтоли? – удивился я. – Древнее ругательство, зародившееся в нашей стране после визита Цесаревича Николая II в Японию…

– Где японский городовой ударил его мечом! – перебила Вилка, сложив два и два.