Алексей Винокуров: Весь Китай

Глава 1, которая могла быть второй или даже третьей, но пусть лучше будет первой

В тот раз нас все-таки не съели.

Хотя все явно шло к этому. Имелись, как сказали бы историки, объективные предпосылки.

Дело было в провинции Гуйчжоу, в горах. Мы направлялись к знаменитому Лунгуну или, по-русски, к Драконовым чертогам. Микроскопическая мяньбао-чэ, маршрутка, по самую крышу набитая китайцами, не очень долго, но как-то томительно везла нас от Аньшуня по горному серпантину. Под колеса с необыкновенным чувством собственного достоинства то и дело выходили дети, коровы, куры и другие местные жители. Всех их надо было объезжать или терпеливо ждать, пока они сами сойдут с дороги.

Наконец нас высадили у восточных ворот комплекса.

– Назад поеду в три часа дня, не опоздайте! – предупредил нас крохотный водитель, строго постучав по часам.

Причины такой строгости мы с женой не поняли и, признаться, значения ей не придали.

Пока мы слушали водителя, все китайцы где-то растворились. Эту способность аборигенов Гуйчжоу – растворяться и возникать словно ниоткуда – мы заметили еще в городе, но особенного внимания на нее не обратили. Исчезают и исчезают, имеют полное право. Может быть, им так нравится – исчезать. Или родители так воспитали.

Мы купили входные билеты – каждый по шестьдесят юаней, семь с половиной долларов по тогдашнему курсу. Дорого или дешево? Дорого, конечно: на шестьдесят юаней в 2006 году в Китае можно было закатить в ресторане целый пир на двоих. Но, поверьте, оно того стоило. Драконовые Чертоги имеют категорию ААААА – достопримечательность высшего класса.

Как и положено мирным путешественникам, мы спустились в долину, на лодке сплавились по каналу через рисовые поля и вышли у самого подножия горы. Забрались в пещеру Гуаньинь, осмотрелись: за столами сидели лысые люди в желтых одеждах и, делая вид, что не замечают нас, читали книги.

– Начинающие будды, – пошутил я.

В шутке этой, как и полагается, имелась доля правды. Лысые люди были не кто-нибудь, а буддийские монахи-хэшаны. А, как известно, цель всякого монаха, да и любого почти буддиста – освободиться из колеса перерождений и тоже стать буддой.

Внизу по долине бродил тощий буйвол, запряженный в плуг, его погонял человек, похожий на крестьянина. Настоящий это буйвол или туристический, для красоты, мы не знали. А спрашивать было как-то неудобно.

Я посмотрел на буйвола и тут же вспомнил Довлатова. А именно – тот момент, где у него поэт Наум Коржавин критикует окружающую действительность.

– Подумаешь, буйвол, – сказал я небрежно. – У нас буйволы в два раза толще.

– Где это у вас? – спросила жена. – У вас в Марьиной роще? Да, отдельные граждане там иногда быкуют, но до буйволов им пока далеко… Ты лучше полюбуйся на водопады. Говорят, прямо отсюда берут воду для местной водки.

Я внимательно осмотрел водопады и остался не удовлетворен.

– Воды маловато, – сказал я. – У нас, когда водопровод прорвет, воды в два раза больше.

– С тобой невозможно ходить в приличные места, – сказала жена. – Ты дикий. Сидение в ресторане – твой потолок…

Оставив гору по правую руку, а буйвола по левую, мы двинулись к Драконовым Чертогам. Путь туда лежал через затопленные водой подземные пещеры. В пещерах туристов сажали на лодки и везли сквозь сказочно освещенные гроты – голубоватые, зеленоватые, красные. Вода за бортом смутно чернела; казалось, что мы парим над бездонной пропастью.

Молодая китаянка зачарованно опустила руку в воду. Сопровождающая замахала руками:

– Нет-нет, не надо!

– Имеется эндемичная живность? – осведомился я.

– Имеется.

– Какого размера?

– Примерно такого, – и гид раздвинула ладони, показывая.

Совать в воду руки, головы и иные предметы личного пользования сразу расхотелось.

Наконец нас высадили. Мы немного прогулялись пешком – все еще в пещере – потом пересели на другие лодки и выплыли в кратер потухшего вулкана, часть которого занимало озеро Юцайху, а с другой стороны поднимались к небесам крутые зеленые склоны. Как и положено туристам, мы немного полазали по ним, благо повсюду были уложены каменные лестницы.

На одну такую лестницу прямо из горы вышел бородатый гном (метр тридцать ростом, не больше). Горный житель оглядел нас весьма хмуро и пробурчал:

– Зря вы сюда приехали…

Мы с женой вздрогнули: гном говорил не на местном диалекте, а на чистейшем китайском языке.

Я вспомнил, что утром мы видели его сородичей на автовокзале города Аньшунь, откуда выезжала наша маршрутка. Компания китайских гномов стояла отдельно от общей толпы, выделяясь микроскопическими размерами даже среди не слишком высоких китайцев. Круглые глаза, носы картошкой, каштановые бороды, хмурые лица – по виду их было не отличить от среднерусских мужичков, только очень маленьких. Это явно была какая-то местная малочисленная народность, то, что китайцы называют шаошу миньцзу. Я сразу догадался, в чем тут дело.

– Похоже, лет триста назад какие-нибудь русские староверы заблудились на китайских просторах, смешались с местными, измельчали и добрались до Гуйчжоу, – сообщил я жене.

– Уймись, патриот, – сказала жена. – Всюду ему русские мерещатся… Нормальные китайские миньцзу, только маленького роста.

Тут надо заметить, что обычно у таких миньцзу свои языки и диалекты, совсем не похожие на нормативный китайский язык путунхуа. Наш же гном говорил как раз на путунхуа, причем очень четко, и явно хотел, чтобы мы его поняли.

– Зря, – повторил он зловеще, – зря вы сегодня приехали.

И как сквозь землю провалился.

Мы, конечно, понимали, что никакой это не гном и никуда он не провалился, а просто ушел в расщелину, но настроение все равно испортилось.

– Идем назад, – сказала жена.

И мы пошли вниз, к озеру, надеясь поскорее сесть в лодки и поплыть обратно.

Однако внизу нас перехватил местный экскурсовод по пещерам – маленькая страшная старушка.

– Тебе не кажется, что она похожа на ведьму? – спросила жена.

Я не согласился.

– На ведьму она не похожа. Она ведьма и есть.

Но та не обиделась – видимо, не поняла наш русский язык.

– За мной, за мной, – закричала старушка, назначенная на почетную должность ведьмы. – Смотреть Лунгун!

И повлекла нас внутрь горы, где, как мы знали из путеводителя, километрами петляли мрачные Драконовые Чертоги, пронизывая собой ни много ни мало целых двадцать гор. Мы, словно зачарованные, безропотно шли за ней – в пугающие и темные подземные переходы.

Неизвестно, куда бы завела нас горная ведьма, и чем бы закончилось все дело, но, видимо, наши ангелы-хранители не спали и послали нам на помощь группу китайских туристов из Харбина, возглавляемую решительной молодой женщиной.

– Стойте! – закричала решительная, увидев нас. – Куда вы их ведете?

– Смотреть Лунгун, – недовольно отвечала ведьма.

– Какой еще Лунгун? – возмутилась наша спасительница. – Уже вечер, рабочий день закончился.

– Не твое собачье дело! – огрызнулась старуха. – Тебе не надо – проваливай, куда шла. А они пойдут со мной.

Но противница ей попалась несговорчивая.

– Никуда они не пойдут. Они иностранцы, они одни… – и, думая, что мы не понимаем по-китайски, обратилась к нам на ломаном английском. – Не ходите с ней, не надо!

Ведьма затряслась от злости, затопала ногами, заверещала… Но тут уже и мы поняли, что пора делать ноги и бросились прочь, следом за спасшими нас китайцами.

Оказавшись снова на берегу озера, мы поняли, что Лунгун прекратил работу, лодки уплыли, а сами мы отрезаны от большого мира.

– Ночевать я здесь не буду, – сказала жена, с легкой неприязнью оглядывая начинающие темнеть горы.

Я хотел в очередной раз пошутить, но язык почему-то прилип к гортани.

Ситуация, в самом деле, была неприятная. Скоро настанет ночь, мы одни на территории природного заповедника, вокруг наверняка дикие звери, а спрятаться негде.

Но тут нас снова спасли наши знакомые китайцы. Оказывается, гид, который привез их в Лунгун, остался снаружи, на автостоянке. Сейчас они ему позвонят и за нами пришлют лодку.

К несчастью, сигнал телефона не смог пробить каменную толщу Драконовых Чертогов. Вокруг быстро темнело. Мы слегка приуныли. Но тут кусты неподалеку зашевелились. Мы попятились.

– Там, наверное, макака, – не слишком уверенно сказала жена.

«Может, макака, может, чего и покрупнее», – подумал я. Но вслух решил ничего не говорить.

Кусты между тем продолжали угрожающе шевелиться.

Нервы у одного из наших китайцев не выдержали. Он с криком бросился в кусты и вытащил оттуда гнома, который по обычаю всех гномов подглядывал за нами из недр горы. Гном слабо сопротивлялся и неубедительно бранился на местном наречии.

Дальше все пошло как по маслу. Китайцы заставили гнома связаться с начальством, и спустя пятнадцать минут за нами явилась спасительная лодка…

Высадившись на берег, мы с женой решительно направились по узкой улице к автостоянке, надеясь успеть на какой-нибудь автобус. Тьма, как это бывает в горной местности, сгущалась буквально на глазах. Жители местной деревни высыпали на улицу и глядели на нас мрачно и даже как-то плотоядно.

– Смотри, – жена подтолкнула меня, – облизываются.

– Ну и что? – сказал я.

– Это не просто так. Это они на нас облизываются.

– Да ладно тебе!

– А ты вспомни краеведческий музей…

И я вспомнил. Краеведческий музей в столице провинции Гуйчжоу, городе Гуйяне встал передо мной, как наяву.

* * *

Сразу скажу, что это жена придумала пойти в краеведческий музей, я тут ни при чем. Она всегда находит неожиданные места. В таких местах о Китае за один раз узнаешь больше, чем за целую неделю ходьбы по знаменитым достопримечательностям.

На первых порах, как говорится, ничего не предвещало. Все в музее было, как положено. Сначала шли неолитические камни с выбитыми на них рисунками. Признаюсь, камни мне не понравились. Слишком они были какие-то новые и гладкие, будто только вчера обработанные.

– Типичный новодел, – сказал я жене. – Фестиваль народностей. Синантропы приветствуют очередной съезд компартии Китая, все в таком духе…

Дальше шли первобытные орудия труда и всякие там каменные топоры и копья – тоже будто только что вырубленные из булыжника.

– Ну, понятно, – сказал я. – Настоящих археологов здесь днем с огнем не сыщешь, всю древность сфальсифицировали на местной каменоломне.

Но тут я умолк. Потому что следом за камнями и топорами мы увидели сувениры, холодильники, утюги, пылесосы, а также бутылки с соевым соусом и чай.

Сначала я решил, что мы незаметно для себя с территории музея перешли к торговой ярмарке. Повернул назад – но нет, все было точно, мы по-прежнему стояли в музее.

– Какая связь? – возмутился я. – Где наскальные рисунки, а где холодильники? При чем тут пылесосы?

Жена только головой покачала на мою недогадливость.

– Ты что, не понял? – сказала она. – Это история края в его материальном воплощении. Сначала наскальные рисунки и каменные топоры, потом сразу холодильники и пылесосы. Ну и чай, конечно, куда же без него.

– А между ними? Должны же быть какие-то бронзовые ножи, кремневые ружья, ткацкие станки, еще что-то…

– Ничего этого не было. Между каменными топорами и пылесосами сюда пришла НОАК – Народно-освободительная армия Китая. И местные племена из каменного века, минуя все исторические уклады, попали прямо в социализм. Поэтому весь этот неолит такой новый, будто вчера сделанный. Но это не фальшивка, неолит здесь был совсем недавно.

– То есть бабушка его, – я кивнул на смотрителя музея, – еще в пещерах жила, а он уже пользуется банковской карточкой?