Заметка о Шоу. Он сказал: «Я не настолько себялюбив, чтобы желать бессмертия. Хотел бы я быть кем-то еще. Музыкантом или математиком. Вот почему я не веду дневников. Я уничтожаю все свои письма. Так делает и [пропуск в тексте]». У Бернарда были письма от всех великих людей, но однажды он просто сжег их в саду. «Только не от Эллен Терри⁵¹⁸. Ее письма – произведения искусства. Это все равно что сжечь страницу из псалтыря Латтрелла⁵¹⁹. Даже ее почерк – произведение искусства. Она писала небрежно, не задумываясь над формулировками. Я, признаться, думал, что после публикации нашей переписки стану героем, но отнюдь. Конечно, Эллен была великой и уж точно лучше меня. Фрэнк Харрис⁵²⁰ – моя биография, которую он написал, всецело о нем самом. В ней нет ни слова правды обо мне. Все биографии лживы. Он пишет, что моего отца притесняли, равно как и меня, когда я был учеником школы Уэслиан. Дезмонд Маккарти говорит, что хочет написать мою биографию, – возможно, это просто слова. Он приходит пообщаться, но я пока не могу быть с ним откровенен. Веббы почему-то выглядели одинокими, уезжая в Россию⁵²¹. Нет, он [Сидни] не стареет – я этого не заметил. Я всегда ссорился с Веббами. Видите ли, у Вебба невероятные способности к усвоению информации. Поступая в Оксфорд, он бы наверняка нашел какой-нибудь изъян в уставе и доказал свою правоту экзаменаторам. В Оксфорде он не учился, но быть правым хотел всегда. Когда мы только познакомились, мне пришлось преодолеть огромное количество бесполезных знаний. Веббу пришлось забыть то, чему его учили. Я всегда рассказываю одну и ту же историю на эту тему. Будучи ребенком, я спросил отца: “Кто такие унитарии⁵²²?”. Он задумался, а потом ответил: “Унитарии верят, что после распятия Христос сошел с креста и убежал по ту сторону холма”. Годы спустя, когда мне было лет тридцать, я гостил у Тревельяна⁵²³ в Уэлкомбе; зашел разговор об унитариях, и тут меня осенило, что это не может быть правдой, хотя я много лет представлял себе Христа, бегущего вниз по холму. Вебб был бы гораздо эффективнее, будь в нем хоть капля артистизма. Но нет. И Беатрису это приводит в отчаяние. Вот почему он плохой оратор. Люди думают, будто у меня от природы ораторские способности. Нет, мой стиль самый что ни на есть искусственный, выработанный. Я много ездил в поездах и тренировался выделять гласные. К тому же все забывают, что я ирландец, а скорость мышления у нас выше, чем у англичан. Нет, я не собираю факты и ничего не читаю, когда пишу историю. Я представляю себе, на что способны люди, приписываю людям поступки, а потом просто подбираю подходящие факты – они всегда находятся. Огромное удовольствие от радио заключается для меня в том, что я могу сидеть дома и сам дирижировать “Мейстерзингерам⁵²⁴”. Сижу с партитурой, дирижирую и прихожу в ярость, когда со мной не совпадают. Сразу видно, как часто певцы ошибаются, вступая слишком рано или слишком поздно. Бичем (тут он спел фрагмент «Волшебной флейты»⁵²⁵) вообще превратил эту медленную торжественную композицию в матросский танец. Я аж подскочил» (тут он упал на колени и в ярости сжал кулаки⁵²⁶ – ему вообще не сидится спокойно: то кулаки сожмет, то мечется туда-сюда; в конце вечера он, по словам Л., понесся к выходу так, будто ему 22, а не 74 года). Какая жизнь, сколько энергии! Какой натянутый нерв! Возможно, в этом и заключается гениальность Шоу. Невероятная живость! И почему я не читаю его ради удовольствия?! Лицо у Бернарда багровое, нос бугристый, глаза цвета морской волны, как у моряка или какаду. Он почти не замечает никого и ничего вокруг. За обедом Шоу, не останавливаясь, рассказывал истории о судьбах пьес Мейнарду, который раза три-четыре отходил к телефону поговорить с коллегами из «Savoy». В понедельник открывается сезон балета, и он не уверен, ждет их успех или провал. Люди больше не покупают билеты заранее. По его словам, раньше они бронировали места за шесть недель⁵²⁷.

Я пропустила страницу, так что вставлю сюда слова Мейнарда, адресованные миссис Шоу: «У нас все так плохо, что хуже и представить нельзя. Никогда не было так плохо. Возможно, мы переступим черту, но, поскольку такого никогда не было, время покажет. Хочу лишь сказать, что мы должны действовать», – это было произнесено тихим тоном врача, сообщающего, что в соседней комнате умирает человек, но не желающего беспокоить компанию. Слова касались состояния Европы и были произнесены за обедом, – очень интересно.

4 июня, суббота.

Вчера вечером мы остановили машину у Гайд-парка, и я наблюдала за бедняками, роллс-ройсами и другими розовыми и желтыми, очень мощными автомобилями, застрявшими в парке, словно гигантские жуки с роскошными мужчинами и женщинами, откинувшимися на спинки кресел и направлявшимися на какую-нибудь вечеринку. Автомобиль марки «Rolls-Royce» предполагает доход как минимум £5000 в год. Еще были няни с детьми в колясках; бродяги и гуляки. Лилово-серо-зеленые деревья, окрашенные в ярко-розовые и желтые тона; боярышник и бобовник⁵²⁸, приглушенные, словно находившиеся под водой в тот пасмурный, дождливый, грозовой желтоватый вечер. Мы доехали через Вест-Энд – еще большие пробки, – порой по обочине.

Это написано не столько ради исторических фактов, сколько для того, чтобы избавиться от мыслей о мемуарах мадам Болотиной⁵²⁹. До сих пор чувствую их вкус во рту. Странно, что плохая литература так популярна, и еще более странно, что эта эмоциональная, невероятно плохо написанная книжонка дорога автору, как ребенок, раз писательница доставила ее лично; она посвящена бурной и суровой русской жизни, но по качеству слабее даже мемуаров миссис Бартоломью⁵³⁰.

6 июня, понедельник.

Вчера вечером, в воскресенье, ужинали у Клайва. Только что вернулись из Уилтшира. Жарко. Хорошее настроение. Несса разогревает ужин. К. ссорится с Лотти – слишком много блюд – слишком много суеты – ее фигурно сложенные салфетки – болтовня; сплетни; балет; нападки на «Принца-консорта» Болито⁵³¹; Квентин считает Наполеона⁵³² привлекательным; Клайв уверяет его, что он ошибается; история о влюбленности Мериме⁵³³ в императрицу-мать [?]; зашел разговор о Томми и Рэймонде.

– Рэймонду нужен древовидный куст, – говорит Дункан.

– Томми оценил бы, а Рэймонд – нет, – отвечает Несса.

– Томми – крикливый гусь и обретет счастье с прекрасной молодой женой, – говорю я.

Несса смеется; они отвечают, что в этом-то и вся проблема – он не счастлив.

– Что может быть хуже этой пытки?! – восклицает Клайв и говорит, что согласился бы попробовать пожить с ней на Лэмбс-Кондуит-стрит⁵³⁴, чтобы было потом что вспомнить (он всегда такой романтик в вопросах любви).

– Он падает духом, – говорит Несса. – Ангус⁵³⁵ больше не любит его, как и Барбара [Багеналь].

– Рэймонд может превратить свою жизнь в роман, – говорю я, – а Томми, завсегдатай пабов, не может.

– О нет, он может, – отвечает Несса.

– Рэймонд – завсегдатай гостиных, – раздраженно отвечает Д. (он был рассержен сплетнями о Кассисе).

Идем спать. Один из них говорит: «Я обедал с миссис…, и у нее есть милейший щенок семи недель от роду».

13 июня, понедельник.

Вернулись после отличных выходных в Родмелле: никаких разговоров, мгновенное глубокое и безопасное погружение в чтение книг; потом сон, кристально-чистый, под шепот майского дерева, напоминающий своим шуршанием плеск волн, с зелеными дорожками в саду и изумрудными холмами; потом пробуждение в жаркий тихий день; ни одного постороннего человека, никаких помех; только мы; долгие часы. В честь этого события я купила маленький письменный стол, а Л. – пчелиный улей; еще мы ездили в Лэй [?], и я всеми силами старалась не замечать этих серых сараев. Пчелы роились. Сидя после обеда, мы слышали их снаружи, а в воскресенье они роились коричнево-черным пятном у надгробия миссис Томсетт. Мы сновали между могил в высокой траве, а Перси облачился в длинный макинтош и шляпу с сеткой. Пчелы летают со свистом, будто стрелы Амура, страстные, сексуальные; сплетают в воздухе узоры, перекручиваются; воздух полон вибрации, красоты этого жгучего стреловидного желания и скорости; я до сих пор считаю трепещущий пчелиный рой самым сексуальным и чувственным символом. Домой сквозь узкие туннели, пещеры зелени в саду с розовыми и желтыми будто бы стеклянными цветами – рододендронами. К Нессе. Адриан сказал Карин, что хочет расстаться, но она возражает. По его словам, осенью они разъедутся.

На прошлой неделе было ужасно много людей, целая толпа, включая Дорис [Чепмен] и Адриан; она похожа на хищную рыбу – круглая ротовая щель на бледной плоти; уродливое платье в полоску, – хотя Несса считает ее милой. Не знаю, как она вообще может кому-то нравиться. Позвонила Вита – они с Гарольдом придут сегодня на ужин, – потом Этель; я предвкушаю свой двухнедельный отдых.

18 июня, суббота.

Звонит Адриан и спрашивает: «Не подскажете, где можно снять две комнаты? Мы в муках делим вещи». Он уходит, а Карин остается, или наоборот, – я не поняла. Джон теперь будет консультантом, его условия пересмотрены; мисс Скотт-Джонсон⁵³⁶ станет постоянным менеджером; мне придется больше участвовать и помогать Джону, а не сидеть здесь «с красным крестиком на двери, не позволяющим ему входить». Я советую ему быть более сговорчивым и менее привередливым. Он жаждет влияния и власти, чтобы публиковать книги друзей; хочет выпускать журнал, но нет денег; перебивается от получки до получки; вынужден экономить; живет с Пегги⁵³⁷ в Пимлико⁵³⁸. Не слишком ли я отстраняюсь – отчасти для того, чтобы не чесать языком, отчасти чтобы заниматься своим делом? Быть более отзывчивой не помешало бы, но уж слишком много людей надо увидеть и слишком много дел переделать, и все же я люблю пробовать новые подходы. Он говорит, что Л. «такой глубокий, вечно все планирует и никогда сразу не объясняет, что у него на уме, поэтому я не знаю, как себя вести». Мы, смею предположить, обсуждали все это в сумме часов десять. Этель контролировала себя больше обычного. Головные боли не дают покоя. Ох, а еще я, господи боже, доделываю «Обыкновенного читателя»; закончила последнюю статью и надеюсь завтра отправить ее в печать. Критика Дезмонда скорее поднимает мне самооценку – задеть она точно не может. Он человек слова. Респектабельный, резкий, проницательный, точный⁵³⁹.

Частный показ Нессы и Дункана. От Тэтлока⁵⁴⁰ пахло выпивкой. Грациозные люди искусства. «Agnew’s»⁵⁴¹. Миссис Грант⁵⁴². Миссис Рендел⁵⁴³. Хождение от картины к картине; встретила Этель, всю в синем, и Квентина; она рассказывала нам в «Stewarts’s»⁵⁴⁴, как мисс Лидделл [?], в стельку пьяная, грохнулась с лестницы в Мальборо-хаусе.

24 июня, пятница.