Какое счастье – воспользоваться этой страницей, чтобы снять напряжение, после того как я пыталась уложиться в 17 минут для Би-би-си, где передачи длятся то 25, то 15 минут. Проклятое Би-би-си. И NSN тоже. Они постоянно донимают меня, не дают побездельничать в Монкс-хаусе. Я придумала статью о тетушках Гиббона⁴¹². Почему? Отчасти из-за неосознанного давления со стороны Леонарда. Тем не менее выходные в Монкс-хаусе в целом прошли хорошо. Очень холодный ветер. Ходила на чай в Чарльстон и в кои-то веки застала там всю семью. К сожалению, Джулиан упрям как осел и хочет водить машину скорой помощи [в Испании]; это печалит и Нессу, и нас тоже. Так он и будет держать нас всех в напряжении, но это продлится не более двух месяцев, и какой вообще смысл загадывать наперед? В понедельник мы поехали окольными лондонскими путями, через полуживые старые деревни, в Икенхем, где чуть ли не силком заставили Салли спариваться; последующая брачная ночь заняла более двадцати минут. Л., конюх и мистер Ллойд помогали; я благоразумно и целомудренно ждала в машине и показывала детям Мицци⁴¹³. Потом вернулись домой, где меня ждала Вита; красная как помидор; один глаз желто-голубой; неосознанная, легкая и ленивая, как обычно. Мы спорили об Этель. Когда речь зашла о «Годах» – их мог бы написать кто угодно, никакой дикой поэзии, – заглянул Л. и сказал, что Билли [Робсон] придет на чай, прекратив тем самым наш спор. Она отправилась в «Curtis Brown»⁴¹⁴; потом на премьеру «Эдвардианцев» в Ричмонде⁴¹⁵; позже пришел Джулиан с моей стеклянной рыбкой⁴¹⁶; наконец-то нам починили машину; поспала у камина. В воскресенье началось летнее время; я поднимаю глаза и вижу, что мои часы все еще на час отстают.

Эти мелкие статьи отнимают все время; сегодняшний день испорчен, потому что я должна закончить речь для выступления и отправить ее в «Listener». Больше никогда. И все же волнительно, конечно, писать речь, которую потом будешь произносить, – полагаю, она получится злобной. Хорошая была бы статья, но текст написан именно для выступления, и это все портит. Под проливным дождем мы отправились к Нессе, видели герцога Кентcкого⁴¹⁷, проехавшего в своей машине с гербом, а потом купили несколько китайских горшков у Джулиана.

27 апреля, вторник.

Да, это было бы здорово – посидеть на свежем воздухе и выпить в каком-нибудь французском городке, вдали от всего этого. Надо купить у Мюррея⁴¹⁸ новое платье, но не хочу хлопотать. Вчера вечером были в опере; Рэймонд, Молли и Шоу-Тейлор; не так хорошо, как раньше; блеклая претенциозная опера «Ариана»⁴¹⁹. Репетиция на Би-би-си в три часа; потом Мемуарный клуб⁴²⁰. Продажи падают. Приближается коронация. Но 7-го мы уезжаем. Л. предложили целую серию выступлений на Би-би-си. Никогда больше не буду готовить ни одну речь.

29 апреля, четверг.

Л. говорит о складе [книг]. «Этого здесь вообще не должно быть…». Я только что выступила на Би-би-си. Никогда больше, больше никогда. «Кое-кто не проверил все должным образом». Итак, мы решили, что до июня следующего года «Hogarth Press» перестанет существовать или сменит владельца. Да, думаю, после некомпетентной мисс Лэнг это окончательное решение. Произошло много событий – мелких обязательств, самым приятным и действительно счастливым из которых было заседание Мемуарного клуба. Мы ужинали в своего рода гостиной в задней части «Etoile»⁴²¹ и были очень воодушевлены, несмотря на дождливый вечер. Дункан простудился; у Банни коклюш; Морган ужинал с Форрестом Ридом⁴²². А вот Дезмонд заливался соловьем – никогда еще не видела его таким ликующим, как в этом году, словно он все силы бросил на то, чтобы светиться и получать удовольствие. И мой наперсток тщеславия мгновенно наполнился, когда он сказал, что мой «Гиббон» в 20 раз лучше всех остальных и похвалил «Годы», назвав роман прекрасным, и заявил, что собирается написать обо мне длинное эссе (но не напишет). Потом мы с Молли расцеловались; Мейнард предложил Д. прочесть лекцию о Л.С.⁴²³; мы съели по куску вкусного мяса и дошли до студии [Ванессы]. Д. прочел забавный рассказ о своем приключении во Флоренции, когда они с Мейнардом поменялись ролями⁴²⁴. Потом старина Дезмонд «оказал услугу». То есть у него в рукаве было несколько заметок; он удобно устроился в кресле и абсолютно легко и непринужденно рассказал нам об Уилфриде Бланте⁴²⁵ и собственной охоте. Потом о Тревельянах: как сэр Д.О.⁴²⁶, словно огромная горилла, несся по лесу в разгар охоты, чтобы сказать, что стихи Альфреда Лайалла⁴²⁷ настолько близки к настоящей поэзии, что и представить себе невозможно. Ох, прекрасное было выступление, а потом он остановился, хотя мог и продолжить, ведь нам ничуть не наскучило. Затем Морган прочел забракованное введение к письмам Лоуренса⁴²⁸, которое теперь будет писать Банни. А потом мы пошли домой под дождем. Дезмонд сказал, что мы ни на день не постарели и по-прежнему, как раньше, наслаждаемся обществом друг друга. А Морган сказал: «Я испытал такую привязанность ко всем вам, что чуть не прослезился», – так, кажется. В любом случае это огромный успех, и я не шучу.

Ох, как же меня вчера оскорбила Марджери Фрай, когда она вошла в комнату и заявила, что о романе «Годы» в прессе отзывались с таким пренебрежением, что она переживала, как бы это не повлияло на продажи. Именно так сказала бы Дора Сэнгер⁴²⁹. Но я взяла себя в руки и высекла из нее несколько искр, а потом пришли Дэвид и Рэйчел Сесил, и я получила самую большую в своей жизни порцию похвалы и понимания. Д. сказал, что «Годы» принесли ему больше пользы, чем любая другая книга, и что это глубоко человечный и трогательный роман, настоящий успех, а Р. дополняла его отзыв соответствующими цитатами. Я воодушевилась и чувствовала искренность. Би-би-си сегодня вечером; я отложила званый ужин и наверняка все будет хорошо. Вчера вечером я отдохнула, читая Лотту Лиф⁴³⁰, выспалась и посвежела.

30 апреля, пятница.

Вот мы и добрались до последнего дня этого волнительного месяца, который оказался гораздо лучше, чем я себе представляла. Не ЛПТ ли сегодня утром заканчивает свою «столетнюю» статью упоминанием великой художницы ВВ и романа «Годы», увековечивая ее имя в самом названии?⁴³¹ Интересно, почему они из кожи вон лезут, пытаясь выказать свое почтение? Если бы не отъезд Джулиана в Испанию, я бы всецело радовалась нашей поездке во Францию.

Выступление на Би-би-си прошло умеренно успешно, то есть я взяла себя в руки и прочла текст с легкостью и воодушевлением; затем столкнулась с очевидным фактом, что мои эмоции не зажгли Джорджа Барнса, который долго и томно напоминал мне Адриана в периоды упадка сил (сейчас А. не такой уставший от жизни – он произвел очень даже приятное впечатление, когда на днях пил у нас чай). Но ощущение мыльного пузыря, мушки в глазу и все прочие предвестники трясучки и отвращения от этого Би-би-си потихоньку утихли и прошли, пока я возвращалась домой по холодным улицам в одиночестве и думала о том, что меня мало кто слушал и что мир, как обычно, не рухнул. Облегчение было столь велико, что я тепло отнеслась к Бернсу и согласилась бы на еще одну передачу, если бы он попросил. Помни, однако, что впредь от подобных глупостей следует воздержаться.

Очень холодный пасмурный день; водители автобусов угрожают начать забастовку сегодня вечером; улицы перекрыты; во всех парках разбиты палатки и туалеты, как в Крыму [?]; столбы с серебристыми топориками вдоль тротуаров⁴³². Королева [Мария] сказала Дэвиду Сесилу, что ее в дрожь бросает при мысли о коронации, а монархия уже не та, как во времена Виктории⁴³³. Они с Гарольдом ходили на грандиозную вечеринку в Б.Д. и согласились, что кормили невкусно, а вино восхитительное⁴³⁴. У короля Георга вьющиеся волосы; королева Елизавета⁴³⁵ толстеет; на ней были драгоценности, а оркестр в задней комнате играл «Веселую вдову»⁴³⁶. По коридорам идти несколько миль. Многие гости приехали на такси. Лорд С.⁴³⁷ одолжил им машину. Все скрипки настроены. Барнс сказал мне, что Би-би-си поставили 150 микрофонов и журналистов по всему маршруту [коронации]. Я постараюсь послушать из какого-нибудь французского кафе. Места еще есть; ассистентка моего парикмахера купила билет за 15ш⁴³⁸ на новозеландскую трибуну. Хью Уолпола собираются посвятить в рыцари. В понедельник мы устраиваем молодежную вечеринку: придут Спендеры, Чилверы, Джулиан, Пломер; выездной обед с Сивиллой и Бобом Сесилом, а в пятницу мы уезжаем; за эту оставшуюся неделю я должна решить вопрос с одеждой. За последние полтора месяца я написала «Гиббона», «тетушек Гиббона» и выступление для Би-би-си, заработав таким образом, надеюсь, около £60, но боже мой – какая каторга! Осталось переписать «Гиббона» – докрутить гайки, так сказать. По возвращении я немедленно возьмусь за «Три гинеи» и посмотрю, что из этого выйдет.

Элингтон⁴³⁹ насмехается надо мной на Би-би-си – мол, слишком заумно «для меня, простого человека», а наручные часы в 1880 году еще не изобрели, – таким образом, деканам не чуждо тщеславие, и если в «Трех гинеях» я скажу все, что думаю, то мне определенно стоит ожидать враждебных нападок. Тем не менее я так треплю языком, что его острота чувствуется не сразу. Пора прекращать эту болтовню: перед отпуском я должна быть спокойной и счастливой, и все уже позади.

Врач Л. говорит, что экзема проходит; это болезнь печатников, как ни странно; доктор Рау⁴⁴⁰ достаточно умен, чтобы строить теории, когда не знает ответа. «Ewarts»⁴⁴¹ по какой-то непостижимой причине отказываются устанавливать нам новый туалет; вероятно, происки «Norris»⁴⁴²; чем еще мне заполнить последние несколько дюймов этой голубой бумаги? Продажи романа «Годы» – примерно 10 250 экземпляров; «Эмберли»⁴⁴³ – около 300 штук. Вчера вечером мистер Притчард⁴⁴⁴ [на Би-би-си] назвал меня весьма оригинальной и забавной. Стивен Спендер считает «Годы» моей лучшей книгой, поэтичной в хорошем смысле этого слова; выставка Нессы в начале следующей недели. Купить ли что-нибудь?⁴⁴⁵ Сейчас я скуплюсь. Все, хватит.

4 мая, вторник.

День смерти матери⁴⁴⁶ в 1895 году – 42 года назад, – и я помню этот момент, как ранним утром доктор Сетон⁴⁴⁷ уходит по Гайд-Парк-Гейт, опустив голову и заложив руки за спину. Помню также пикирующих голубей. После ее смерти нас отправили в детскую, и мы плакали. Я подошла к открытому окну и выглянула наружу. Думаю, это было сразу после смерти, раз доктор Сетон покидал дом. Картина того утра до сих пор стоит перед глазами! Что было потом, я не помню.

Я устала после нашей молодежной вечеринки: гости засиделись до 0:45. Забастовка продолжается, так что автобусов нет и приходится идти пешком. Улицы выглядят странно: все увешаны транспарантами, белыми на Бонд-стрит, красными у «Selfridges»⁴⁴⁸; омнибусов нет; настроение на улицах сниженное; такси и бесчисленные частные автомобили; толпы, стада людей бредут по тротуарам. Я зашла в новое роскошное ателье Мюррея на Гросвенор-стрит; никогда бы не стала заходить внутрь, если бы не знала владельца, когда он еще был беден; прекрасную библиотеку XVIII века превратили в рабочее помещение с длинными столами на козлах, а снаружи у стены сада стоит большое дерево. Женщины средних лет, толстые, худые, невысокие, вышагивали, словно лошади перед скачками в Аскоте, пока я застенчиво и неумело разглядывала манекены. Снова почувствовала соблазн одежды. Заказала платье; возникло искушение купить еще и пальто. Но пока не чувствую себя богатой, хотя говорят, что в Америке выходит уже 4-е издание романа «Годы» – всего лишь рекламный ход, а «Hardcourt Brace» не так щепетильны, как мы. Затем мне пришлось толкаться на Оксфорд-стрит, но плечи и ноги так ныли, что я свернула в переулок и наконец добралась до метро; меня впихнули в одну дверь и вытолкнули следом за добродушным толстяком, который сказал: «Проходите за мной». Почему «проходите за»? Какой социальный слой так выражается? Выпускники частных школ, я думаю (кстати, никаких заметок о моем выступлении на Би-би-си – только частные письма).