Вторая ножища придвинулась ближе. Господи, ну и великан! Во мне было метр шестьдесят семь, и он возвышался надо мной.

– Я же четко сказал, чтобы вы не разговаривали с моим сыном. Что не ясно?

Он что, разводит меня?

– Это вы так шутите?

Иначе я ничего не понимаю.

Красивое лицо наклонилось ближе, во взгляде сквозила злость.

– Я озвучил два правила…

Теперь я, в свою очередь, вскинула брови: меня душило негодование. При мысли о том, что он имеет в виду, у меня заколотилось сердце.

Ладно, я не знала, что он имел в виду. Но неужели он отчитывает меня за то, что я отвезла его ребенка в больницу? В самом деле? И пытается представить дело так, будто мальчишка оказался здесь по моей вине?

– Привет! – послышался уже знакомый голос.

Мы оба обернулись: в лифтовом холле, прижав руку к голове, стоял Джонни.

– Ты почему на телефон не отвечаешь? Они считают, у него аппендицит, а пока ждут результатов обследования, – быстро объяснил он. – Сейчас ему снимают боль. Пойдем.

Тобиас Роудс быстро пошел за Джонни, даже не удостоив меня еще одним взглядом. Но дядя кивнул и только потом повел его внутрь. Они тихо переговаривались.

Хам!

Ладно, это что-то новенькое.

Глава пятая

Можете считать меня кем хотите, но следующие два дня я почти все время сидела у окна. Главным образом потому, что в понедельник магазин был закрыт. Клара затеяла инвентаризацию и, краснея, объяснила, что не сможет заплатить мне за помощь. Это лишь усилило мое желание помочь, но я понимала, что бесплатная помощь ее не устроит, поэтому оставила порыв при себе. По крайней мере, пока.

В любом случае я была рассеянна: переживала за Эймоса. Все ли с ним в порядке? Да, я мало знала его, но все равно чувствовала ответственность. Он так жалко сидел на ступеньках, скрючившись и ожидая помощи!

Это напомнило мне тот ужасный день, когда мама не заехала за мной к Кларе. Как я названивала домой, когда она не появилась в условленное время. Как я сидела на крыльце дома подруги, ожидая, что она вот-вот приедет и скажет, что попала в переделку. Мама не была особо пунктуальной, но в конце концов всегда приезжала.

При воспоминании о днях после ее исчезновения на глаза навернулись слезы.

Но я привычно вытерла их и стала думать о насущном.

Изначально я планировала в выходной предпринять тренировочный поход в сторону соседнего Бэйфилда – этот маршрут предлагался в интернете. Но желание удостовериться, что с Эймосом все в порядке, перевесило. Даже Юки прислала сообщение с вопросом о новостях. Я знала лишь то, что подслушала в тот день в больнице: этим и поделилась.

Еще у меня был его телефон, который вибрировал и отключался, пока наконец не сдох совсем.

Я уже потеряла надежду, что парнишка вернется домой, и читала книгу, которую купила в супермаркете, когда со двора послышалось шуршание шин по гравию. Я поднялась и увидела пикап «Парки и дикая природа», за которым следовал хэтчбек.

Из пикапа выпрыгнула знакомая фигура, а из легковушки – другая, тоже немаленького роста. Они вместе подошли к пассажирскому месту и помогли выйти кому-то поменьше. Потом подхватили эту фигурку с двух сторон и исчезли в доме. Я почти не сомневалась, что они переругивались.

Это был Эймос.

Меня отпустило.

Хотелось пойти и самой спросить, как он, но… следовало подождать.

Если, конечно, мистер Роудс не выставит меня пинком под зад. По крайней мере, вещи полностью не распакованы. Несколько дней назад я съездила в прачечную и сложила чистую одежду в чемодан.

Похоже, в доме включили свет – во всех помещениях.

Я раз в десятый задалась вопросом, есть ли там хозяйка. Никакой женщины возле дома не было видно. Я держала окна открытыми, спала довольно чутко и услышала бы движение на дорожке. И Эймос не говорил позвонить маме.

Но ведь в первый день папаша упоминал про нее, разве нет?

В любом случае Эймосу повезло с отцом и дядей, которые сломя голову бросились к нему в больницу. Надеюсь, он понимал это. Возможно, отец был строгим и не самым дружелюбным человеком на свете, но любил его. Причем настолько, что обвинил меня в полной бредятине, – до такой степени переживал за безопасность сына.

Я хлюпнула носом, внезапно ощутив укол в сердце, и взяла телефон. Юки откликнулась после одного гудка.

– Ора! Есть новости?

Именно поэтому я так любила их с сестрой. Они были людьми с большим сердцем. Я знала, насколько она загружена, но это не мешало ей всегда отвечать на звонки или сообщения.

– Эймоса только что привезли домой. Дядя с отцом помогли ему выйти из машины, но он шел сам.

– Это же здорово! Ты сказала, парень – твой сосед?

Я рассмеялась: сам звук ее голоса избавлял от чувства одиночества.

– Да. Он сын того типа, у которого я снимаю квартиру.

– О‐о! Моя помощница заказала для парня кристалл. Я отправлю его на почтовый адрес, который ты сообщила. Пусть кладет его на левый бок. Надеюсь, ему станет лучше.

Вот видите? Золотое сердце!

– А как ты сама? Обживаешься? Как Колорадо?

– Я в порядке. Обживаюсь. Здесь хорошо. Все классно.

– Значит, ты счастлива?

В ее голосе определенно звучала надежда.

Юки, как и мои тетя с дядей, видели меня, когда мне было совсем хреново. Я прожила у нее месяц сразу после того, как было сказано, что отношения закончились. Отчасти из-за того, что она жила на той же улице, но главным образом потому, что она действительно была одной из моих близких подруг. В то время она сама переживала разрыв, и тот месяц оказался одним из самых продуктивных периодов в наших жизнях.

За это время мы вместе написали целый альбом. А в перерывах слушали Аланис, Глорию и Келли на такой громкости, что наверняка слегка оглохли.

Но оно явно того стоило.

– Ага. Работаю у подруги, с которой дружила, когда жила здесь.

– И что за работа?

– Продаю товары для активного отдыха.

На том конце повисла пауза.

– А именно?

– Туристическое и рыболовное снаряжение. И все такое.

Последовала еще одна пауза, а затем она медленно произнесла:

– Ора, без обид, но…

– Уже знаю, что ты хочешь сказать, – простонала я.

Ее кристально чистый смех напоминал ее певческий голос. Красивый.

– Чем ты там занимаешься? Ты хоть что-то в этом понимаешь? Сколько лет мы знакомы? Двенадцать? Все эти годы твой активный отдых сводился к тусовкам в палатках на фестивалях.

Я засмеялась, но на самом деле меня покоробило, потому что она была права.

– Заткнись! С кем мне было ходить в походы? С Кэденом? С его мамашей? Ага, разбежалась! С тобой?

Она захохотала, живо представив себе эту картинку.

Миссис Джонс была дамой нервной и манерной. Это было забавно, потому что я видела дом, в котором вырос Кэден. Его отец был сантехником, мать – домохозяйкой, детей было трое. Денег у них было больше, чем у нас с мамой, но они никогда не купались в них. Однако за последние десять лет, когда его карьера пошла в гору, она превратилась в жуткую снобку, которая кривилась при виде гамбургеров, если они были не из мраморной говядины вагю или кобе.

– Верно подмечено, – отсмеявшись, согласилась Юки.

– А если серьезно, то я действительно ничего в этом не смыслю. Никогда в жизни не чувствовала себя настолько глупой, Ю! Покупатели засыпают меня вопросами, а я смотрю на них как баран на новые ворота. Это ужасно…

Юки ойкнула, но все равно засмеялась.

– Но подруге нужна помощь, а на другую работу при отсутствии рекомендаций я рассчитывать не могу.

И не сказать, чтобы я вообще знала, чем хочу заниматься. Это было хоть… хоть что-то. Пока не определюсь. Первый шаг.

Юки перестала смеяться.

– А я на что? Давай напишу, что ты работала на меня и была лучшим сотрудником из всех. И вообще-то это будет недалеко от истины! Ты работала на меня и была самым ценным игроком в моей команде. Я заплатила тебе и готова платить дальше.

Ее звукозаписывающая компания настояла на том, чтобы оплатить мою работу во избежание проблем с авторскими правами и судебных исков в будущем. Они собирались переводить мне деньги каждый квартал. Не заплатив тебе, они просто заработают больше бабла, Ора. Так что бери. И она была права. Лучше мне, чем лейблу.

Честно говоря, мне даже не пришло в голову попросить ее солгать ради меня. Но теперь, когда она сама заговорила об этом… Было бы неплохо включить эту информацию в резюме! А там, глядишь, найдется что-то, в чем я разбираюсь лучше.

Но от одной мысли о том, чтобы уйти от Клары, мне стало не по себе. Она действительно зашивалась! И кто будет ей помогать, когда у Джеки начнется учебный год? Нужно скорее осваиваться в магазине, пока девочка не ушла. А это так, на всякий случай. На будущее. В ближайшее время я не планировала трогаться с места.

– Ты уверена?

Она драматично вздохнула.

– Тебе нужно духовно очиститься, медвежонок. Что-то ты отупела от жизни с Кэденом!

– От тупой слышу, – хмыкнула я.

Она засмеялась:

– Если на то пошло, ловлю тебя на слове. Эта мысль не приходила мне в голову.

– Ага. Потому что ты тупая. Я поделюсь с тобой житейской мудростью.

Я заржала, а она вздохнула:

– Мне тебя не хватает, Ора! Когда-то мы теперь увидимся? Возвращайся-ка сюда и живи у меня. Ты знаешь, mi casa es tu casa ^[1].

– Пересечемся где-нибудь. Или ты приезжай сюда. Я тоже по тебе скучаю! И по Нори.

– Да уж, моей сестрице тоже не помешало бы поумнеть!

– Она нуждается в уме больше меня, – фыркнула я. – Кстати, о людях, нуждающихся в очищении… Угадай, кто мне написал!

Юки чуть не поперхнулась. Вариантов было раз-два и обчелся.

– Ехиднино отродье?

Миссис Джонс она всегда называла исключительно ехидной.

– Ага. Попросил позвонить ему. Дважды.

– Хм-м… Вероятно, потому что его альбом с треском провалился и все говорят, что это полный отстой.

Я улыбнулась:

– Но ведь тебе без него лучше! Ты помнишь об этом, да?

– Я знаю.

Это действительно было так. Останься я с ним, так и ждала бы у моря погоды, а он лет до пятидесяти оставался бы холостяком. И детей у нас бы не было. Я до конца своих дней оставалась бы в его тени и никогда бы не стала настоящим приоритетом для того, кого поддерживала всеми силами души.

Это я не смогу забыть никогда. И не забуду. Без него мне стало гораздо лучше.

Мы еще немного поболтали, и я собиралась закругляться, когда под окном хлопнула дверь машины.

Я выглянула: со двора выезжал отреставрированный «Бронко». За все время, что я жила здесь, он всего пару раз был на ходу. Хэтчбек, который, должно быть, принадлежал дядюшке Эймоса, по-прежнему стоял у крыльца. Кто сидел за рулем внедорожника, я не видела, но подозревала, что это был мистер Роудс. Тобиас. Но назвать его так вслух я бы никогда не решилась. Судя по тому, как он вел себя два дня назад, я вызывала у него острую неприязнь.

Но что плохого, если я узнаю, как дела у парнишки?

Сунув мой и его телефоны в карман, я захватила банку куриной лапши и, когда пересекла ведущую к дому гравийную дорожку, не спускала глаз с въезда на территорию, опасаясь внезапного появления внедорожника. Потом, точно заяц, в два прыжка преодолела ступеньки перед верандой и дважды стукнула в дверь.

– Секундочку! – послышалось изнутри.

Почти тотчас дверь открылась, и я оказалась лицом к лицу с мужчиной, которого встретила в больнице. При виде меня легкая улыбка, игравшая у него на губах, сразу стала шире.

– Привет!

Он был пониже мистера Роудса. Может, он тоже был Роудсом? Но между этими двумя не было никакого сходства: и черты лица, и цвет волос, и телосложение – все было разное. В Эймосе было что-то от них обоих.