Я широко улыбнулась. Форменная рубашка цвета хаки облегала его широкие плечи и была плотно заправлена в серовато-синие брюки. Седина в волосах перемежалась каштановыми прядями… Нет, он был слишком привлекательным!

– Спасибо большое.

Он хмыкнул. Затем наклонился так, что на мгновение его лицо оказалось где-то на уровне моего плеча (я оцепенела), и поднял сумку и кофейную кружку, после чего направился к пикапу и запрыгнул в него. Немного помедлил. Кивнул мне и развернулся так быстро, что я опешила.

Он помог.

И не выгнал меня, путь даже вид у него был такой, как будто он делает это без всякой охоты.

Это было что-то с чем-то.

А мне нужно было отправляться на работу.

Глава четвертая

Следующие три дня пролетели, я и глазом не успела моргнуть.

Ладно, моргнуть успела, но как при конъюнктивите.

Я просыпалась, принималась прыгать на скакалке, но каждые десять секунд останавливалась и начинала заново. Следовало признать, что до оптимальной физической формы альпиниста мне было как до Китая пешком. Затем я завтракала, принимала душ и ехала на работу.

Работа… местами была в радость. Больше всего мне нравилось болтать с Кларой и наверстывать упущенное. Старая дружба возрождалась без усилий, это происходило само собой, как дыхание. С Кларой было весело и душевно, как я и надеялась.

Но много болтать не удавалось. Когда я приезжала в магазин, она уже была в запарке, готовясь к открытию. Я помогала ей по мере сил, мы перебрасывались вопросами, она попутно поясняла, где что лежит, какие товары имеются – там было все мыслимое и немыслимое.

Ты сделала сиськи? Нет, у меня по-прежнему размер С, как в пятнадцать, когда грудь перестала расти. Я ношу бюстгальтер на косточках.

Ты отбелила зубы? Нет, я пью только через соломинку и чищу зубы три раза в день.

А ботокс колола? Потому что я подумываю об этом, но еще не решила. Нет, но многие мои знакомые кололи, а я вряд ли буду. Только зачем он тебе?

У меня тоже были к ней вопросы, но еще в первый день она рассказала про себя столько всего, что спрашивать об остальном было пока неловко.

За годы, прошедшие с нашей последней встречи, она выучилась на медсестру в колледже на севере Колорадо, потом вместе со своим парнем переехала в Аризону, вышла замуж, а вскоре он погиб. После этого она вернулась, чтобы ухаживать за больным отцом и заниматься семейным бизнесом, а потом – тут она выразилась неясно, очевидно, из-за того, что племянница находилась рядом, – вскоре приехала Джеки. Старший брат Клары устроился дальнобойщиком и хотел, чтобы за дочерью был присмотр.

Я долго работала на дорогих мне людей, умела слушать и следовать инструкциям, не чувствуя себя при этом ущемленной, но с Кларой было классно. Действительно классно!

Мы договорились в ближайшее время совершить вылазку на природу, если кто-нибудь приглядит за ее отцом, потому что оставлять его одного на долгое время было нельзя, а сиделки, которые обычно подменяли ее в рабочие дни, сильно перерабатывали: из-за отсутствия надежных помощников Клара почти все время была в магазине.

Я помнила ее отца и хотела увидеться с ним. По словам Клары, он тоже был бы рад встрече. Она рассказала ему, что я вернулась, и мне еще больше захотелось ей помочь, пусть даже я была немногим лучше ее прежних дерьмовых работников. Я была бестолковой, по сто раз на дню донимала ее вопросами, и меня спасало лишь то, что покупатели все как один были исключительно славными и терпеливыми людьми. Попадались даже чересчур дружелюбные, но жизнь научила меня пропускать определенные замечания мимо ушей.

Когда Клара не была занята с покупателями, мы говорили о магазине. Она расспрашивала меня о жизни, и я рассказывала какие-то обрывки, крошечные фрагменты, плохо стыкующиеся друг с другом и оставлявшие в сюжете дыры размером с Аляску. К счастью, в магазине обычно было многолюдно, и она постоянно отвлекалась. Вопросом о том, что произошло у нас с Кэдемом, Клара меня не допекала: думаю, догадывалась сама, поскольку я упорно избегала этой темы.

Эта часть моей новой жизни в Пагосе – Кларина часть – шла замечательно. В сердце поселилась надежда на возможность новых связей.

Но работа в магазине…

Я пришла сюда с реалистичными установками. Я не знала, какого черта здесь делаю и что забыла в лавке товаров для активного отдыха. Первые десять лет после отъезда из Колорадо весь мой активный отдых сводился к поездкам на лодке с дядей. Последние десять лет я несколько раз бывала на пляжах, но тогда мы отдыхали на шикарных курортах, где подавали красиво оформленные и абсурдно дорогие напитки.

Сейчас я думаю, что мама отреклась бы от меня.

Работая в магазине, я чувствовала себя самозванкой.

Сегодня меня спросили про снасти для рыбной ловли нахлыстом с заходом вброд, и я в буквальном смысле тупо уставилась на покупателя, долго пытаясь понять, о чем речь. В итоге мне сказали: пустяки, не стоит волноваться.

«Это был вопрос про рыбалку», – пояснила Клара, похлопывая меня по спине.

Час спустя меня попросили порекомендовать палатку-гамак. Они ведь бывают разные, да?

Пришлось бежать за помощью к Кларе, хотя она была занята с другим покупателем.

Какая рыба здесь водится? Мелкая? Понятия не имею!

Какие маршруты подходят для женщины шестидесяти пяти лет? Может, короткие?

Сезон для рафтинга еще не прошел? Спросите что полегче.

Впервые в жизни я ощущала себя такой никчемной и тупой. Все было настолько из рук вон, что Клара наконец сказала мне встать за кассу, и если Джеки – пятнадцатилетняя девчушка, которая была явно смышленей меня во всем, – что-нибудь попросит, то сбегать на склад.

Именно этим я была занята: стояла за кассой, пока Джеки оформляла прокат удочек, а Клара помогала очередному семейству выбрать походное снаряжение. Я слушала и прикидывала, может, принести на работу блокнот, делать записи, а дома их просматривать – и тут у меня в кармане завибрировал телефон. Я достала его.

Уведомление было не о телефонном звонке или сообщении, а об имейле.

И тут волосы у меня встали дыбом.

Потому что это был не спам и не новостная рассылка.

Письмо было от К. Д. Джонса.

От того, кто в кругу родных и близких называл меня своей женой.

От того, кто обещал однажды на мне жениться, когда он сильно раскрутится и наши отношения не повредят его фанбазе. «Ты же понимаешь, да, красотуля?» – время от времени говорил он.

Ублюдок.

«Удали, – тотчас прозвучало у меня в мозгу. – Удали и сделай вид, что этого не было. Что бы он ни говорил, тебе это не нужно».

Так оно и было.

Его последний имейл был тому подтверждением.

Что такого он мог мне сказать? Ничего. Разве что признать, что своими нынешними заслугами, по крайней мере, отчасти обязан мне. Но, честно говоря, я испытала бы гораздо больше удовлетворения, если бы эти слова прозвучали из уст его мамаши.

Все, что требовалось, мы сказали друг другу почти год назад.

И до недавнего времени он не объявлялся.

Четырнадцать лет мы были вместе, а потом он бросил меня разом, в одночасье.

Но любопытная дрянь, живущая во мне, зудела: «Прочти, или будешь ломать голову, чего он хочет». Вдруг его прокляли, он стал импотентом и решил, что это я, – и просит снять проклятие? (Фиг тебе!)

Но тут самодовольный внутренний голосок, который ликовал от того, как плохо были приняты его последние два альбома, произнес: «А ведь ты знаешь, чего он хочет». Да, я чертовски хорошо знала, что было самым значимым в его жизни. Голосок не ошибался. Я действительно знала. И представляла себе, как это произойдет, еще когда мы были вместе и он только начал отдаляться. Когда я уже не сомневалась, что его мамаша решила медленно, но верно меня вытеснить.

Они понятия не имели о том, что сделали, что почти полностью отобрали у меня, хотя я ничуть не печалилась по этому поводу.

Удалить.

Или… прочитать, а затем удалить?

Может, разозлиться, раз он такой мудак? А что, это было бы логично! И напомнило бы о том, что сейчас мне лучше, чем раньше. Я ведь в выигрыше, разве нет?

Я была здесь. Вдали от людей, которым давным-давно не было дела до того, счастлива ли я. Передо мной было будущее – оно распахивало мне свои объятия.

Мне хотелось многого, и как получить все это – лишь вопрос времени и терпения.

Но…

Я не успела отговорить себя – кликнула по письму и собралась с духом, мысленно накручивая себя, чтобы не разозлиться еще больше, когда стану читать.

Но имейл был короче некуда:

Роро, Позвони мне.

И на микросекунду у меня возникла мысль ему ответить. Сказать «нет». Но…

Нет.

Потому что лучшим способом его задеть было просто не отвечать.

Кэден терпеть не мог, когда его игнорировали. Скорее всего, потому, что мать всю жизнь баловала его и делала все, о чем он просил и не просил. Этот симпатичный мальчик, перед которым все заискивали и которого стремились ублажить, слишком привык быть в центре внимания.

Я знала, что у меня не возникнет соблазна ему отвечать, поэтому не стала удалять имейл, а оставила, чтобы показать тете Каролине, которая обязательно об этом попросит. И Юки тоже, чтобы поржать. А Нори посоветует приберечь его на случай упадка духа, чтобы тогда перечитать и посмеяться над тем, как низко этот красавчик пал. Я сунула телефон обратно в карман.

Само собой, он просил позвонить не потому, что не мог найти свою социальную страховку или имел проблемы с потенцией.

Я улыбнулась.

– Ты чего улыбаешься? – шепотом поинтересовалась Клара, обходя стойку с кассой.

Семейство, которое она обслуживала, помахало на прощание.

– Спасибо, мы подумаем! – сообщила мама, выводя детишек на улицу.

Клара сказала, что они могут позвонить, если возникнут вопросы, а когда дверь закрылась, повернулась ко мне.

Я снова не удержалась от улыбки и пожала плечами:

– Кэден только что прислал имейл. Просит позвонить.

С тех пор как мы воссоединились, я несколько раз размышляла над этой ситуацией и решила, что единственный правильный вариант – рассказать все как есть.

Клара знала о наших отношениях, потому что я говорила ей о Кэдене до того, как он стал знаменитым, еще когда я могла выкладывать наши фотографии, а его мамаше не пришла в голову идея представлять его вечным холостяком. До того, как они так ласково, так трогательно попросили меня удалить все наши совместные снимки.

Клара это заметила.

Тогда она поинтересовалась, неужели мы расстались, и я сказала ей правду. Не вдаваясь в суть плана, а просто: что мы по-прежнему вместе и все хорошо. Она знала только это.

И я понимала, что должна рассказать, как все обстояло на самом деле, если собираюсь остаться здесь.

У лжи слабые ножки, а мне был нужен крепкий фундамент.

Клара приподняла бровь и прислонилась к стойке бедром, отчего ее темно-зеленая форменная рубашка с названием магазина сразу натянулась. На мне тоже была форменная рубашка – Клара принесла свою старую, но пообещала заказать новые.

– И что, позвонишь?

Я помотала головой:

– Нет, потому что знаю: он взбесится. И вообще нам не о чем разговаривать.

Клара сморщила нос. Она явно хотела о чем-то спросить, но покупателей было по-прежнему слишком много.

– А он пытался тебе позвонить?

– А он не может, потому что в день, когда он сказал, что отношения застопорились, его мамаша отключила мой номер. – Тогда меня даже не предупредили. Я собирала вещи, когда это произошло. – А нового у него нет.

Она поморщилась:

– От моих родных и друзей он его не узнает: они все его ненавидят.

Нори сказала, что через третьи руки знает того, кто может изготовить куклу вуду. Я не стала ловить ее на слове, но мысленную зарубку сделала.