– Я не могу уйти! – восклицаю я, пока сердце тяжело бьется в груди. – Мне нужны деньги. Я уже не в состоянии оплатить оставшуюся часть своего обучения за этот семестр, а если я потеряю эту работу, то даже не смогу платить за аренду.

Рэнсом подходит ближе, и я инстинктивно отступаю назад, но успеваю сделать всего два шага, прежде чем упираюсь спиной в дверь. Он упирается ладонями в дерево по обе стороны от моей головы, прижимаясь ко мне, а я вытягиваю шею, чтобы не отрывать взгляда от его лица. Я среднего роста, а этот парень и двое его друзей высокие, больше шести футов.

В глазах Рэнсома, смотрящего на меня сверху вниз, горит огонь, но это никак не связано с желанием. От этого огня у меня кровь стынет в жилах.

Я общалась с ним и двумя другими недолго, но за то короткое время Рэнсом показался мне самым милым из них. Если вообще кого-то из них можно назвать милым после того, что я видела. По крайней мере, он более обаятелен и кажется… человечнее, чем остальные.

Но в этот момент я понимаю, что была права с самого начала, в ту первую ночь, когда столкнулась с ним. Он смертельно опасен, и суровое выражение его лица доказывает это. Он может быть таким же устрашающим, как и двое других, когда захочет.

Когда он снова заговаривает, его голос немного понижается, и по мне пробегает дрожь, едва его слова достигают моего слуха.

– Это была не просьба, – просто говорит он. – Ты работаешь здесь последний день.

Я моргаю, сердце замирает. На глаза наворачиваются слезы, и я хочу отвести от него взгляд, но он так близко. Мне больше некуда смотреть, не на чем сосредоточиться, пока его мускулистое тело прижимается к моему.

По щеке скатывается слеза, и когда я шмыгаю носом, пытаясь сдержать ее, суровое выражение его лица смягчается. Он вздыхает, протягивает руку и проводит костяшками пальцев по моей щеке.

– Мне жаль, что ты ввязалась во все это дерьмо, ангел, – бормочет он. – Это, мать твою, несправедливо, но такова иногда бывает жизнь. Мне нужно заботиться о своих братьях, понимаешь? Мы – это все, что у нас есть.

Братья.

Точно. Эта троица – братья.

Я помню, Рэнсом упоминал что-то о том, как русский парень убил их мать, Диану Воронину. И даже если бы я не слышала, как он это сказал, я, вероятно, могла бы догадаться, что эти трое – родственники. Между ним и двумя темноволосыми парнями определенно есть некоторое сходство, а уж сходство между двумя другими братьями слишком очевидно, даже если их поведение казалось почти полярно противоположным.

Три брата.

Три монстра.

Три парня, которые без колебаний убили бы меня, чтобы защитить друг друга.

При этой мысли меня захлестывает волна страха. Горло сжимается, когда нечто похожее на зависть достигает моего сознания. Они есть друг у друга, а у меня нет никого. За мной некому присмотреть. Никто не прикроет мне спину. Никто не поможет, когда моя жизнь выйдет из-под контроля.

– Хорошо, – шепчу я, и еще одна слезинка скатывается по ресницам, а затем падает вниз, пока не достигает руки Рэнсома. – Я скажу Карлу, что увольняюсь.

Рэнсом серьезно кивает, смахивая слезинку с моей щеки.

– Хорошая девочка.

Он задерживается еще на мгновение, глядя на меня сверху вниз, по-прежнему слегка касаясь моего лица костяшками пальцев. В точке соприкосновения между нами возникает покалывание, отчего по коже бегут мурашки, и я задерживаю дыхание, оставаясь абсолютно неподвижной.

Когда он открывает рот, мне кажется, будто он собирается сказать что-то еще, но затем он просто качает головой и снова закрывает его. А после оттаскивает меня от двери и выскальзывает из подсобки, исчезая в толпе.

8
Уиллоу

Когда дверь за Рэнсомом с тихим щелчком закрывается, я обхватываю себя руками, делаю несколько глубоких вдохов и пытаюсь справиться с эмоциями.

Сердце все еще колотится слишком быстро, а по коже пробегает холод и жар одновременно. Я по-прежнему чувствую прикосновение пальцев Рэнсома и то, как он прижал меня к двери, и это чересчур сильно напоминает мне сон, который я видела прошлой ночью.

Мне не нравится, как отреагировало на него мое тело.

Не нравится, как сердце ускорило свой бег, или как покалывает кожу, будто я прикасаюсь к разрядившейся батарейке. Я словно теряю равновесие, теряю контроль. Со вчерашнего вечера чувствую себя не в своей тарелке, и очень надеялась, что простое выполнение своей работы и возвращение к какому-то подобию нормальной жизни помогут мне, но теперь и это у меня отнимают.

Я провожу рукой по лицу, затем выпрямляюсь и, наконец, выхожу из туалета. Стучу в дверь кабинета Карла.

– Что? – рявкает он, как обычно, раздраженно.

Приоткрываю дверь и просовываю голову внутрь.

– У тебя найдется минутка?

Он отрывает взгляд от экрана компьютера и смотрит на меня, качая головой.

– Господи, Уиллоу, если бы я так сильно хотел тебя увидеть, то позволил бы тебе танцевать на гребаной сцене, как ты просила. Какого черта тебе нужно теперь?

Сначала хочу напомнить ему, что вообще-то это он тогда затащил меня в кабинет, но воздерживаюсь, решив вместо этого перейти к делу.

– Эм, я… я увольняюсь. Это мой последний рабочий день.

Он на секунду поджимает губы, а затем пожимает плечами.

– Ну ладно.

– Просто мне нужно больше денег, чтобы оплатить обучение, поэтому я должна найти другую работу.

Карл усмехается, закатывая глаза.

– Все они так говорят, милая. И обычно приползают обратно. Но удачи тебе.

Вот и все, могу быть свободна, судя по всему. Желудок скручивается в узел. Я закрываю дверь кабинета и направляюсь в туалет. Снимаю униформу и оставляю ее сложенной в служебной комнате, так как она мне больше не понадобится.

Черт, как же я это все ненавижу.

Конечно, работенка была не из лучших – и Карл чаще всего вел себя как свинья, – но она позволяла оплачивать счета. В общем-то эта работа была единственным моим доходом. Без нее я понятия не имею, что буду делать.

Я выхожу из «Сапфира» раньше, чем когда-либо прежде, и каждый шаг, который делаю к автобусной остановке, кажется мне тяжелым и ужасным, словно я пробираюсь сквозь патоку или зыбучие пески, которые тянут меня вниз.

Такое чувство, что моя жизнь рушится. И я ничего не могу сделать, чтобы остановить это.

* * *

В следующие пару дней я стала очень нервной. Каждый раз, выходя из квартиры, я ловлю себя на том, что оглядываюсь через плечо, почти ожидая увидеть Рэнсома или кого-то из двух других парней, следующих за мной.

Если в автобусе по дороге домой кто-то подходит ко мне слишком близко, то я чуть из кожи не выпрыгиваю. Но это всего лишь маленькая старушка с пакетом, до отказа набитом продуктами, и я с облегчением выдыхаю, вынимая руку из сумки. С тех пор как Рэнсом появился в клубе, я стала носить с собой маленький складной нож. Просто мелочь, но она помогает мне чувствовать себя в большей безопасности, хотя я и знаю, что если бы дело дошло до драки, я, вероятно, была бы мертва еще до того, как успела бы вытащить оружие.

Я начинаю искать новую работу, но мне все время отказывают. Никто не заинтересован в том, чтобы нанять меня, и я знаю, что это из-за неважного резюме. Несмотря на то, что я с детства много работала, все эти халтурки были связаны с чем-то темным. Меня в них втягивала моя мать. Такое не укажешь в резюме, когда устраиваешься в ресторан морской кухни.

На третий день после ухода из клуба я направляюсь в кампус, чувствуя себя крайне дерьмово. Срок, в течение которого я должна доплатить оставшуюся сумму за обучение, быстро истекает. На каждом занятии я только и делаю, что думаю об этом, едва оставаясь сосредоточенной на конспекте.

После в этот же день мне приходится пойти на встречу, которую назначила для работы над нашим групповым проектом Эйприл. Я иду через весь кампус пешком, и поэтому опаздываю на несколько минут. Когда захожу в забронированный для нас кабинет, она тут же оказывается рядом со мной.

– Где ты пропадала? – требовательно спрашивает она, уперев руки в бока и перекидывая свои рыжие волосы через плечо. – Мы договаривались на полчетвертого. Точно. Ты знаешь, который сейчас час?

Обычно я стараюсь не обращать внимания на чушь Эйприл или, по крайней мере, дистанцироваться от нее, но на этот раз я поддаюсь гневу, который клокочет у меня в груди. Она терпеть меня не могла с той самой минуты, как я появилась в кампусе, с тех пор как увидела меня в рваных джинсах и поношенной футболке с длинными рукавами и решила, будто я, очевидно, не того уровня, что она и ее друзья.

– Смирись, Эйприл, – огрызаюсь я. – Я пришла, разве нет? Да, опоздала на десять минут, но это, чтоб тебя, вовсе не конец света.

Ее брови взлетают вверх, челюсть слегка отвисает. Затем она смеется, и на ее лице появляется самодовольная ухмылка.

– Да плевать, – растягивает она слова. – В любом случае, это не важно. В конце концов, ты ведь здесь ненадолго, верно? Если бы я знала, что меня выгонят из колледжа за то, что я нищебродка, то, наверное, тоже перестала бы париться.

Когда я оглядываюсь на одногруппников, которые с интересом наблюдают за нашей перепалкой, щеки вспыхивают, а желудок скручивается в трубочку.

Проклятье.

Кто-то из свиты Эйприл, наверное, торчал в офисе администратора в тот же день, что и я, и подслушал дискуссию о моей неуплате. Или, может, это был кто-то, кто пытался подлизаться к ней, разболтав все сплетни, какие только мог, чтобы попытаться пролезть в ее компанию. В любом случае, она знает, насколько я близка к отчислению из Университета Уэйна, и это знание вызывает во мне в равной степени и смущение, и отчаяние.

Потому что она права.

Если не произойдет какое-нибудь чудо, велика вероятность, что меня не будет здесь уже на следующей неделе.

Я отворачиваюсь от Эйприл и сажусь за длинный стол в центре комнаты. Остальные наши одногруппники тоже садятся, и пока идет собрание, я стараюсь не смотреть в сторону Эйприл, насколько это возможно. Как только все заканчивается, я выбегаю из аудитории и быстро направляюсь через кампус к административному зданию.

Я должна попытаться добиться еще одной отсрочки. Мне нужно больше гребаного времени.

К счастью, сегодня в офисе не очень много народу, и когда вижу мужчину, с которым разговаривала в прошлый раз, то подхожу к его столу. Он поднимает взгляд, поправляя галстук.

– Чем могу вам помочь?

– Эм, здравствуйте. – Я сажусь на стул перед его столом, бросая сумку рядом с собой. – Меня зовут Уиллоу Хейз, и я надеялась… Я хотела поговорить об оплате за обучение. Я знаю, приближается крайний срок оплаты, просто хотела спросить…

Он поднимает руку, прерывая меня.

– Ты сказала Уиллоу Хейз?

Я киваю, нервно теребя подол рубашки.

Он что-то печатает на компьютере, а затем поднимает глаза и улыбается. Это меня шокирует, ведь если он, так же как Эйприл, не радуется моему отчислению, то я даже не знаю, чего он так лыбится.

– А, вижу, вы решили вопрос с оплатой обучения, – говорит он. – Прекрасно.

Я моргаю, слегка наклоняясь вперед.

– Я… что?

– Здесь сказано, что вы все оплатили до конца семестра. Так что все в порядке.

– Но… как?

Он смотрит на меня так, будто я какая-то тугодумка, и, честно говоря, на данный момент именно так я себя и чувствую. Мозг с трудом переваривает его слова.

– Подождите, – говорит он мне, а затем печатает что-то на принтере, который стоит рядом с ним.

Как только лист вылезает, он протягивает мне его, и я смотрю на буквы.

Там черным по белому написано мое имя и список платежей и издержек на оставшуюся часть весеннего семестра. А в самом низу четко указано – НЕПОГАШЕННЫЙ БАЛАНС: $0,00.