В это трудно поверить, но я не могу отрицать того, что вижу прямо перед собой, даже если понятия не имею, как так вышло. Желудок сжимается от странной смеси радости и тревоги. Я рада, что мне больше не нужно переживать по этому поводу, но также очень взволнована тем, как это вообще случилось. Но в основном, я, конечно, в шоке.

Мужчина за стойкой выжидающе смотрит на меня, и я вдруг понимаю, что поддалась панической атаке прямо перед ним. Поэтому я слегка встряхиваюсь и заставляю себя улыбнуться.

– Спасибо, – сухо отвечаю я. – Я просто хотела… проверить, как обстоят дела.

– Без проблем, – отвечает он, возвращаясь к компьютеру. – Всего хорошего.

Я встаю и выхожу из офиса. Все как в тумане. В кои‐то веки со мной случилось что-то хорошее, но я понятия не имею, как. Или почему. Или что вообще происходит.

– Уиллоу, привет! – кивает мне Колин, когда я прохожу мимо него и нескольких его приятелей, отдыхающих на ступеньках здания экономического факультета. – Ты закончила на сегодня?

– Ага, – бормочу я, едва взглянув на него, и продолжаю идти.

Ноги несут меня через кампус, и мне в голову вдруг приходит мысль, дразнящая мозг. Я поворачиваюсь и направляюсь к кафетерию, где находится ближайший банкомат. Когда я вставляю банковскую карту в прорезь и ввожу свой PIN-код, пальцы слегка дрожат.

Открывается мой счет, и я смотрю на экран.

На нем лежат дополнительные деньги.

И не просто несколько долларов. Баланс моего счета обычно колеблется в пределах трехзначных цифр, а в особо напряженных ситуациях опускается до двухзначных. Но сейчас там четыре цифры после запятой.

– Вот черт. Я так и знала, – шепчу я себе под нос, а сердце бешено колотится.

Это откуп. Наверняка. Другого объяснения этому нет.

Оплата за обучение, дополнительные деньги на моем счету… это, должно быть, от троицы братьев. И вовсе не по доброте душевной, нет. Они просто заботятся о своих интересах. Хотят убедиться, что у меня нет никаких причин отказываться от нашей сделки.

Но теперь мне начинает казаться, что они контролируют меня и мою жизнь.

Как будто я принадлежу им, и они могут распоряжаться моей работой, моим образованием и всем остальным.

От этого неприятное ощущение в животе усиливается, и я несколько долгих мгновений стою перед банкоматом, уставившись на цифры.

В итоге я тычу пальцем в экран, удаляя информацию с экрана. Затем разворачиваюсь и направляюсь обратно через кампус, закидывая сумку повыше на плечо. В голове одновременно проносятся десятки мыслей, и кажется, словно все они отчаянно борются за то, чтобы пробиться сквозь стук моего сердца.

Это безумие. Как это могло произойти?

Я почти не обращаю внимания на то, куда иду. Мне следовало бы направиться к автобусной остановке, поскольку сегодня у меня больше нет занятий или встреч, но в итоге я иду по тихой части кампуса, там, где мощеная дорожка тянется меж двух зданий.

Я не замечаю движения, пока не становится слишком поздно.

Парень, тот самый Мэлис, выходит из тени позади меня, и я оглядываюсь через плечо, замирая при виде него.

Он встречается со мной взглядом, а затем начинает приближаться.

9
Уиллоу

Мэлис шагает ко мне. Сердце бешено колотится о ребра, инстинкт драться или бежать стремительно усиливается.

Он такой же пугающе красивый, каким я его помню. Темно-серые глаза и острые скулы, как у какого-то великолепного демона. Он – дьявол, что ходит по земле, и в эту секунду он направляется прямо ко мне.

Я делаю шаг назад, желая увеличить расстояние между нами, но Мэлис не позволяет. Он продолжает приближаться, и я пячусь назад, пока не врезаюсь в стену ближайшего здания. Когда он сокращает последнюю дистанцию, моя рука опускается за спину и нащупывает прохладный металл рукояти выкидного ножа. Повинуясь инстинкту и чистому, необузданному страху, я выхватываю его, щелкая механизмом. Лезвие высвобождается, и я тут же поднимаю нож перед собой на уровень горла Мэлиса. В этот же момент он делает последний шаг вперед, и острый край лезвия касается его кожи.

Его глаза расширяются, и он замирает, оставляя между нами расстояние примерно в фут. Очевидно, он не ожидал, что некто вроде меня способен на такое, и мне интересно, как давно кто-то давал отпор этому властному мужчине.

Однако его удивление длится недолго. На красивом лице появляется мрачная улыбка, и вместо того, чтобы отступить, он наклоняется ближе ко мне, позволяя лезвию ножа чуть сильнее прижаться к его коже.

Я с трудом сглатываю, и его улыбка превращается в оскал.

– Когда прижимаешь нож к горлу, солнышко, тебе лучше быть готовой пустить его в ход, – мурлычет он низким и опасным голосом.

У меня по спине пробегают мурашки, но я стараюсь этого не показывать. Во рту пересохло, а сердце в груди колотится так, словно делает милю в минуту, но я не отступаю. Я держу нож на том же месте, крепко сжимая пальцами рукоятку.

– Если ты и твои братья хотите, чтобы я делала вид, будто вас не существует, может, вам стоит перестать постоянно появляться там, где я нахожусь, – выпаливаю я в ответ. – Прекратите. Преследовать. Меня.

Улыбка Мэлиса становится жесткой и острой – как и все остальное в нем.

– Ты уж извини, но так это не работает, – резко говорит он. – Мы делаем все, что нам, твою мать, нравится, и ты будешь делать все, что мы скажем.

Когда он произносит эти слова, во мне что-то переворачивается, и я сжимаю рукоятку ножа сильнее, так, что костяшки пальцев белеют.

– Что за парень? – спрашивает Мэлис, меняя тему так быстро, что я теряюсь в догадках, о чем это он.

– Какой парень?

Его глаза сужаются.

– Тот, который с тобой болтал недавно.

Я моргаю, потому что на мгновение искренне не понимаю, о чем он говорит. Кто? Парень-администратор?

– А, ты имеешь в виду Колина? – додумываюсь я после паузы.

Мэлис поджимает губы.

– Так его зовут?

– Зачем тебе это знать? – выпаливаю я в ответ.

Он сверлит меня тяжелым взглядом.

– Потому что я хочу знать все, черт тебя дери.

Ясно, контролер.

Эта мысль мелькает у меня в голове, но я не позволяю словам сорваться с губ. Я и правда не хочу знать, что произойдет, если я разозлю этого парня еще больше, чем уже разозлила. Поэтому я просто пожимаю плечами.

– Он просто парень из моего колледжа. Иногда мы разговариваем, в основном о домашних заданиях.

Мэлис хмыкает, все еще пристально наблюдая за мной. Он больше ничего не говорит, и я чувствую, как вопрос, который хочу задать, вертится на языке, подогреваемый жгучей потребностью хоть в каких-то ответах. Я облизываю губы и делаю глубокий вдох, собираясь с духом.

– Зачем вы это сделали? Оплатили мое обучение? Положили деньги на мой банковский счет? Я знаю, что это были вы.

В темно-серых глазах тлеет раздражение, и Мэлис в ответ тихо фыркает.

– Если ты не понимаешь, зачем, значит, ты глупее, чем кажешься.

Я с трудом сглатываю, позволяя себе возненавидеть его в этот момент. Он суров и жесток, и ему явно наплевать на меня.

– Ты ждешь от меня благодарности? – спрашиваю я, хотя дразнить его, наверное, так же глупо, как пинать ногой улей, полный пчел.

Мэлис наклоняется, занимая, казалось бы, больше места, чем мог бы занять любой другой человек, и тем самым сильнее прижимает нож к своему горлу. Я опускаю взгляд и вижу, как там, где острое лезвие неглубоко врезалось в кожу, сочится кровь, и мой взгляд следует за единственной ярко-красной капелькой, стекающей по его горлу. У него есть татуировки, выползающие из-под футболки на шею, и грубый выпуклый шрам с одной стороны, прямо под ухом.

Я отвлекаюсь и снова смотрю ему в лицо, когда он бормочет:

– Я жду, что ты будешь держать рот на замке.

– Я и держала, – огрызаюсь я, но слова застревают в горле.

Какая бы храбрость во мне ни теплилась, когда я вытаскивала нож, она начинает исчезать, и страх снова подступает к горлу. Я знаю, он не шутил, говоря о своем желании убить меня. Я почти уверена, что он бы даже не колебался, если бы до этого дошло.

То, как он нависает надо мной, заставляет меня вспомнить сон, который приснился мне в ту ночь, когда я сбежала домой из борделя. Все почти то же самое, за исключением разницы в местоположении и того факта, что сейчас на мне больше одежды, чем было во сне. Мэлис, вероятно, вооружен – он, похоже, из тех парней, которые повсюду ходят с оружием, – и это заставляет меня задуматься о том, что он сделал со мной своим пистолетом во сне.

О Боже. Нет, Уиллоу. Не думай об этом. Не показывай ему, что ты думаешь об этом.

Мое тело откликается на воспоминание о том сне, пульс учащается, а дыхание перехватывает. В животе разливается жар, смешиваясь со страхом и тревогой, которые уже были там, образуя странный коктейль. Я изо всех сил стараюсь, чтобы это не отразилось на моем лице, но Мэлис как будто чувствует это. Прищурившись, он наклоняет голову, словно собака, почуявшая запах. Он смотрит на меня так, будто видит насквозь, и что-то в его пристальном взгляде заставляет мою кожу вспыхнуть еще сильнее. Я чувствую, что не могу дышать, и высовываю язык, облизывая внезапно пересохшие губы.

– Я держала рот на замке, – повторяю я. – Я бы так поступила даже без денег.

– Отлично. – Мэлис слегка кивает, и еще одна капля крови стекает по его горлу. – Продолжай в том же духе.

Он внезапно отходит, увеличивая между нами расстояние.

– Ты больше не увидишь ни меня, ни моих братьев, – говорит он. – До тех пор, пока будешь соблюдать условия сделки и никому ничего не скажешь.

Я замираю, не зная, что еще сделать или сказать, и долгое мгновение Мэлис тоже не двигается. Он просто смотрит в мою сторону своими пронзительными глазами, заставляя меня чувствовать себя добычей, пока он предстает в образе хищника, который следит за мной и только и ждет, когда я побегу.

Затем он переводит взгляд на нож, который я все еще сжимаю в руке.

– Научись им пользоваться или избавься от него, – говорит он, прежде чем повернуться и уйти, оставив меня смотреть ему вслед.

Он идет по дорожке между зданиями, затем поворачивает налево и исчезает из виду. Как только это происходит, я прерывисто выдыхаю, прислоняясь к стене здания. Волна отложенного адреналина разливается по венам, вызывая приступ тошноты.

Дыхание учащается, а тело наполняется странной энергией. Я чувствую себя полностью дезориентированной, будто два мира, которые никогда не должны были соприкасаться, столкнулись, и я дрожу, не зная, что после такого вообще делать.

У меня в кармане звонит телефон, и я подпрыгиваю от внезапного звука, достаю его и нажимаю на кнопку, даже не посмотрев, кто звонит.

– Алло?

– Уиллоу. Привет, малышка.

Голос на другом конце провода заставляет меня вздрогнуть и вернуться к реальности.

Это мама. Дерьмо.

Мы теперь не очень часто разговариваем. Обычно я лучше отслеживаю, что звонит именно она, и не отвечаю, когда не в настроении с ней общаться, но сейчас просто не успела подумать.

Пальцы сжимают телефон, а в другой руке я стискиваю нож, как будто это каким-то образом поможет мне успокоиться во время разговора.

– Привет, мам. Что случилось? – спрашиваю я, стараясь говорить нейтрально, пока не узнаю, чего она хочет.

– Ничего, малышка. Просто звоню, чтобы узнать, как ты, – отвечает она. – Я знаю, ты занята в колледже, и у тебя, наверное, проблемы с оплатой за обучение и все такое. Такие заведения ужасно завышают цены, особенно если учитывать, что они даже не могут гарантировать работу после окончания учебы.

Я закатываю глаза, но немного расслабляюсь. Она явно находится в одной из своих фаз под названием «будь хорошей мамой», когда она осыпает меня любовью и привязанностью, притворяясь, будто все те разы, когда она крала у меня и манипулировала мной, просто не случались.