– Так что бояться вам нечего, никто вас не съест, – заверил Алекс тоном, не терпящим возражений. – К тому же на ужине обязательно буду я! Рядом со мной вам ничего не грозит.

Ева перевела взгляд на графа и закашлялась.

Это он ее сейчас пытается убедить в своей безобидности?

Красив, элегантен, богат и циничен. А еще, судя по его раздевающему взгляду, не знает отказа у женщин. Идеальный набор, чтобы держаться подальше.

Ну-ну! Даже сейчас, приглашая на ужин, он говорил с ней сухим строгим тоном, будто отдавал команды или отчитывал провинившегося ребенка.

А если вспомнить, что он некромаг…

Отчетливый холодок бежал по позвоночнику ведьмы.

И что сей благородный господин еще и младший дознаватель в управлении Магконтроля!

От совокупности всех этих фактов у Евангелины темнело в глазах.

– Если там будете вы, я вообще не приду! – просипела ведьма сквозь неприличный даме кашель.

– Не слышу, что вы там бормочете! – чересчур жизнерадостно улыбнулся Алекс. – Принести вам водички?

Ева жалобно глянула вокруг, но двор был пуст. Она сама направилась к колодцу. Однако стоило коснуться ворота, как поверх ее ладошки легла рука некромага:

– Простите, не могу позволить даме в моем присутствии делать тяжелую работу!

К удивлению Евы, граф довольно споро опустил ведро в колодец 22и вытянул его наверх. Она, измученная кашлем, немедля схватила висящий на столбике ковш и зачерпнула ледяную жидкость. Пила мелкими глотками, чувствуя, как ломит зубы.

Но стало чуть-чуть полегче, в голове прояснилось.

Чинно выпрямившись, Евангелина наконец-то смогла сказать:

– К сожалению, вынуждена отклонить любезное приглашение леди Вандербильт. В ближайшее время я буду очень занята. Детям, которых мы забрали у Нокса, нужна моя помощь.

Алекс хмыкнул:

– Уверен, матушка не оставит Энни здесь. Ей еще долго нужна будет помощь мага Жизни. Девчонка безобразно изорвала ауру, нахватала чужих грехов и едва не ушла на тот свет. Брат, конечно, пожелает навещать сестру, когда сам встанет на ноги…

– Как он? – встрепенулась Ева.

– Под чутким контролем мистера Оруэна – моего лекаря. Не переживайте, тот знает свою работу.

– Ему сильно досталось, да?

Она сжала руки, которые начали подрагивать от беспокойства за мальчика. Но от Алекса не укрылся этот жест.

– Можно сказать и так, – взяв ковш, он тоже сделал пару глотков студеной воды. – Парню повезло. Били его основательно, есть переломы. Но врач сказал, что это все поправимо, а организм молодой, быстро восстановится.

– Вы же найдете тех, кто это сделал?

Граф поджал губы:

– Хм… Вообще-то, это не моя работа.

В глазах Евы мелькнуло разочарование, но он тут же быстро добавил:

– Однако в вашей полиции есть пара типов, которые мне должны. Я напомню им про должок, если вы примете приглашение моей матушки.

Ведьма стиснула пальцы еще сильнее. Слишком уж непреодолимым было искушение залепить наглому аристократу пощечину.

– Вы не отступитесь, да? – вздохнула она с пониманием.

– Не имею такой привычки. Соглашайтесь, миссис Доутсон, иначе за вами будет должок, а я помню всех своих должников.

Он произнес это многозначительным тоном, давая понять, что последствия отказа могут быть непредсказуемы.

Ева скрепя сердце сдалась.

– Я подумаю, – нехотя сказала она. – Вы умеете быть… убедительным!

По губам Алекса скользнула победная усмешка:

– Думайте, но не слишком долго. Матушка будет ждать вас в субботу к семи часам.

***

Стоило ведьме и Алексу выйти из кухни, как Энни занервничала. Хрупкая седовласая женщина в дорогом платье, ничуть не чинясь, присела на край ее скудного ложа и, разворошив одеяло, положила руку на солнечное сплетение поверх нижней сорочки.

– Спокойно, детка, сначала нужно поднять общий тонус, потом займемся ногами. Расскажи мне пока про себя.

Энни поморщилась. Ей не хотелось делиться с незнакомкой, но приятное тепло, внезапно наполнившее ее измученное болью тело, заставило блаженно прикрыть глаза. Это было так же прекрасно, как целый котелок горячего супа! Или охапка дров для печурки и тулуп, в который Дрозд по вечерам закутывал ее дрожащее тело. Это было нежно и тепло, как объятия матери…

Вспомнив про мать, Энни дернулась и открыла глаза. Женщина все так же сидела на краю топчана и держала руку на ее солнечном сплетении.

– Почему ты вздрогнула? – спросила она участливо, заглядывая девушке в глаза. – Вспомнила что-то?

Та попыталась отвести взгляд, но не смогла. Открыла рот, чтобы возразить, и услышала будто со стороны собственный голос.

Наверное, все это время ей нужен был кто-то, кому можно передать свою боль. Вот такая невысокая женщина с мягкими морщинистыми руками и теплым взглядом, которой можно выложить все, что долгие годы хранила душа.

Захлебываясь словами, будто боясь не успеть, Энни заговорила. Она рассказывала все подряд, перескакивая с одного на другое, и никак не могла остановиться. И про стихийный дар, который внезапно открылся в три года, и про эпидемию холеры, и про то, как старый колдун нашел их рыдающими в холодном доме с печатью на двери.

– С печатью?

– Мама была должна владельцу домика, в котором мы жили, он подал в суд, – сглатывая и дрожа, рассказывала девушка.

– А кто был владельцем, не помнишь?

– Нет, – замотала головой Энни, – я не знаю. Господин Нокс пришел и сказал, что мы можем жить в его лодочном сарае. Только у него очень болит спина… А если я помогу, то он не будет брать плату, даже даст нам еды и дров. Я согласилась. Мне было семь, а братику всего три. И мы не ели уже несколько дней…

– Неужели вам больше никто не помог? – ужаснулась герцогиня.

Энни помотала головой:

– Мы ходили просить милостыню к храму. Но младший жрец нас прогнал. Еще мы побирались по улице, но люди закрывали двери у нас перед носом. Все знали, что наша мать умерла от холеры, и боялись, что мы их заразим. Братик все время плакал, а у меня так сильно болел живот, что я украла яблоко на рынке. За мной погнался помощник торговца и сильно побил, – она шмыгнула носом, совсем как ребенок. – После кто-то вызвал констебля. Тот пришел с какой-то женщиной. Она долго осматривала нас, щупала, даже зубы посмотрела. А потом сказала, что в работный дом нас не возьмет. Мы слишком слабые, быстро умрем, для нее это лишние расходы.

– Значит, господин Нокс вам помог?

– Да. Он нас приютил и за все это время не взял ни единого фартинга. Наоборот, раньше всегда приносил дрова, горячую еду и теплую одежду.

– Раньше?

– Ага, пока Дрозд не вырос. Братик почему-то решил, что старик меня использует. Но я же сама согласилась, ведь так? Мне ничто не мешало уйти, только куда идти? Кому и где мы нужны?

– А там были нужны?

– Конечно! – с чувством воскликнула Энни. На ее щеках горел лихорадочный румянец, глаза блестели. – Он заботился о нас!

– Но не безвозмездно, ведь так?

– И что? Разве вы сейчас помогаете мне безвозмездно? В этом мире за все надо платить!

Глава 11

Энни верила в то, что говорила. Верила, что Нокс стал для них с братом благодетелем, и самое меньшее, чем она может ему отплатить, это ее собственное здоровье.

Но за ее фанатичной верой пряталось что-то еще.

Дело было не в заботе о брате. Энни словно наказывала себя за что-то, так бессердечно истязая свое тело и душу.

– Так ты только господина Нокса лечила? – продолжила Джулиана.

– Иногда он приводил своих друзей.

– Ты сможешь их узнать?

Энни беспечно пожала плечами:

– Нет, они были в масках.

Герцогиня Дерринджер осторожно подняла голову и увидела, что сын стоит в двери. Он тоже слушал и делал пометки в блокноте.

Одобрительно кивнув, Джулиана вернулась к расспросам.

Судя по всему, девочку жестоко обманули, но с этим Алекс разберется. Хуже то, что юная целительница едва себя не сожгла, стремясь отплатить за милосердие, которое милосердием не являлось. Ее просто цинично использовали, практически сжирали заживо, оставляя погибать от истощения в никому не нужном сарае.

Был ли вообще недовольный владелец дома? И кто те “друзья”, которых Нокс иногда приводил на лечение?

Энни описывала их скупо, потому что мало что помнила. После процедуры “исцеления” она сама была едва жива от боли в открывшихся ранах или чесалась от взятых на себя неприятных болезней. Но герцогиня все равно постаралась узнать как можно больше подробностей и почти случайно выяснила, что на всех “приемах больных” присутствовал брат Энни!

– Я же слабая. Часто кровь носом шла или тошнило. Господам не нравилось, вот Дрозд возле меня и дежурил. Миску подавал, воду, тряпку. Держал, чтобы не свалилась в обморок или на пол.

– А когда ты перестала вставать?

Девушка задумалась.

– Наверное, года два назад…

Алекс вписал себе в блокнот необходимость подробно допросить мальчишку. Энни действительно не стоит показывать никому, полуживую целительницу еще лечить и лечить. А вот Дрозд парень смышленый, крепкий, он все расскажет, если пообещать ему присмотр за сестрой. Только куда ее девать?

– Знаешь, Энни, – герцогиня мягко похлопала утомленную девушку по руке, – у тебя довольно сильный дар, но ты его почти выжгла. И я уверена, как только тебе станет лучше, ты опять начнешь лечить. А я не хочу спасать тебя каждую неделю…

Девушка побледнела и сползла ниже, пытаясь спрятаться в комковатом одеяле.

– Простите, леди, я не хотела доставлять вам хлопот!

Джулиана только головой покачала. Она впервые видела в этом мире такую незамутненную наивность.

– Не хочу спасать, но и бросить тебя не могу. У тебя есть стихийный дар, твоя ценность неизмерима. Предлагаю вот что. Ты поедешь со мной в мою Школу. Поживешь там, подлечишься и начнешь учиться. В будущем из тебя получится очень толковый целитель.

– Учиться очень дорого, леди, я никогда не смогу с вами расплатиться, – прошептала Энни.

– Если станешь хорошим целителем, то всегда сможешь отдать свой долг, оказав помощь, – покачала головой Джулиана.

– Точно так же говорил господин Нокс…

Герцогиня посуровела:

– Нет, милая, господин Нокс использовал твой дар. А я предлагаю тебе обучение. В моей Школе тебя научат, как исцелять без ущерба для собственного здоровья.

– Разве такое возможно?

– Конечно. Посмотри, я сняла твои мышечные зажимы и почистила кровь. Теперь она веселее бежит по венам. Но разве я сама хотя бы устала?

Энни с сомнением вгляделась в ее лицо.

– А как вы это сделали?

Джулиана загадочно улыбнулась:

– Вот поступишь в мою Школу – узнаешь. И кстати, она для тех, кто потерял свой путь, но хочет его найти.

На глазах у девушки заблестели слезы. Она разрыдалась, а Джулиана по-матерински обняла ее и прижала к себе.

Позже, когда Энни провалилась в глубокий исцеляющий сон, герцогиня вышла из кухни. Хозяйка дома шуршала в лавке, двери были открыты, и Джулиана увидела, как мельтешит белый чепец среди зеленых стрел лилий и гладиолусов. Но трогать ее не стала, поспешила на улицу.

Алекс сидел на крыльце. Увидев мать, он поднялся:

– И как она?

Джулиана вздохнула:

– Жить будет. Но одного сеанса недостаточно, у нее парализована нижняя часть тела. Придется долго и кропотливо восстанавливать нервные связи в позвоночнике. Это практически ювелирная работа, я прежде такого не делала.

– А сможешь?

Она глянула на него с преувеличенным возмущением:

– А когда это я не смогла чего-либо?

– И правда, матушка, что это я, – спохватился Алекс. – Но тебе не показалось странным, что девчонка так упорно истязала себя? Даже когда брат начал зарабатывать и запретил ей лечить старика?

– Показалось, – нахмурилась Джулиана. – Но я, кажется, догадываюсь, в чем дело.

– И в чем же?