Глава 10. И, наконец, мы сконцентрируемся на завершающем этапе психологической реабилитации и поможем клиентам проработать застоявшийся внутри гнев, обиду и печаль, чтобы на их место пришла надежда на будущее. В заключительной главе мы рассмотрим такие темы, как смысл, резистентность и посттравматический рост.

Теперь, когда вы знаете, чего ожидать от этой книги, я предлагаю вам взять небольшую паузу и обдумать привычный процесс работы с клиентами. Нужна смелость, чтобы решиться на работу с людьми, пережившими травму. Находиться в этом пространстве – значит прикоснуться к человеческим страданиям, а такое взаимодействие зачастую предполагает противостояние собственным страхам и работу с собственными недолеченными душевными ранами. Консультирование травмированной личности дается нелегко, и крайне важно научиться ступать по этой нетвердой почве так, чтобы не чувствовать опосредованное влияние травмы на самих себя. После терапии вполне естественно становиться сильнее и выносливее вместе со своим клиентом.

Я допускаю, что у вас, как и у других психотерапевтов, бывали случаи, когда с одним из клиентов вы будто заходили в тупик. Казалось, что как бы вы ни старались, его состояние не меняется. Такие ситуации подрывают веру в собственные силы, однако они довольно типичны при работе с личностями, пережившими повторяющиеся травматические эпизоды, тяжелые травмы в межличностных отношениях или предательство. В такие моменты полезно иметь под рукой надежные ресурсы, которые смогут поддержать и помочь осмыслить возникшую перед вами трудную задачу. Вероятно, у вас был и такой опыт, когда вы с супервизором разбирали зашедшую в тупик ситуацию и благодаря этому меняли точку зрения на проблему, отыскивая новые способы помочь клиентам выбраться из безвыходного положения. Конечно, эта книга не заменит супервизора, но я надеюсь, что рекомендации, которые предложены на ее страницах, станут для вас надежной опорой, пока вы сопровождаете клиента на пути к его травмирующему прошлому.

В книге вы найдете психологические практики, упражнения на рефлексию и клинические рекомендации, которые мы предлагаем включать в свою работу. Кроме того, необходимые материалы можно скачать по ссылке www.pesi.com/cptsd.

1. О психологической травме и комплексном ПТСР

Рано или поздно в жизни каждого человека наступает момент, когда приходится сталкиваться с трудностями и невзгодами. Проживание травматических событий – это неотъемлемая часть человеческого опыта. Доказано, что почти девяносто процентов людей на протяжении жизни столкнутся как минимум с одним травматическим эпизодом, но большинству суждено пережить несколько таких событий (Kilpatrick et al., 2013). Разумеется, не у всех, кто пережил травму, развивается ПТСР. Многие люди демонстрируют удивительную стойкость в тяжелые времена. Тем не менее в основном способность вернуться в норму после пережитого несчастья зависит от поддержки в достаточном объеме, которая исходит от любящей семьи или доброжелательного члена общества, который беспокоится о нашем благополучии (Matheson, 2016). Например, дети более стойко переносят длительный стресс, связанный с жизнью в нищете, если в их жизни присутствует хотя бы один неравнодушный и заботливый взрослый (Haggerty et al., 1996). Возможность с кем-то поговорить по душам помогает нам проанализировать свои мысли и ощущения относительно травматического опыта, а также убедиться в собственной важности.

В противном случае, когда рядом с пострадавшим нет человека, способного с эмпатией и пониманием отнестись к его внутреннему миру, у него в разы повышается риск развития ПТСР. Например, если дети растут в обществе незаинтересованного и эмоционально отстраненного значимого взрослого, они не могут удовлетворить свои потребности в принятии, любви и понимании. Кроме того, дети, которые постоянно подвергаются насилию без возможности спастись от этого опыта, длительное время находятся в состоянии страха и беспомощности. Опыт раннего детства может привести к состоянию выученной беспомощности и неверия в собственные силы, которые не покидают личность и во взрослой жизни. Тогда приобретенный опыт подкрепляется уверенностью в том, что никакие действия не возымеют эффекта на события их жизни.

Вдобавок к детским переживаниям, которые дают толчок развитию К-ПТСР, некоторые люди получают рецидивы травм и когда взрослеют. Например, становятся жертвами домашнего насилия, длительное время находятся в плену, сталкиваются с расизмом или переживают психологическую травму беженца. Давайте, например, рассмотрим случай женщины, которая страдает от манипулятивного поведения и вербального насилия со стороны мужа. Она боится уйти от него, потому что находится в финансовой зависимости или не может в одиночку обеспечить безопасность детям, поэтому она учится справляться с исходящей от мужа угрозой день за днем, в итоге распространяя страх и недоверие к мужу далее, на всех мужчин вообще. Или возьмем мужчину, американца арабского происхождения, который после трагедии 9/11 годами был мишенью для издевок и привык бояться за свою жизнь из-за цвета кожи. Он не знает, кому может довериться и не чувствует себя дома в своей стране, несмотря на тот факт, что он родился на территории Соединенных Штатов Америки и другой родины у него нет. Повторюсь: риск развития К-ПТСР серьезно возрастает, когда у человека нет возможности избежать травмы и нет доступа к системам внешней поддержки.

В этой главе я расскажу о симптомах острого посттравматического стресса, ПТСР, вызванного разовой травмой, и К-ПТСР. Также остановлюсь на различии в диагнозах между К-ПТСР и другими расстройствами, учитывая, что эти и другие состояния бывают коморбидными. Кроме того, я расскажу о том, как создать концептуализацию клинической картины с учетом социальных и культурных факторов. Поскольку создание чувства безопасности имеет первостепенное значение для работы с травмой, в этой главе вы найдете две полезные практики, направленные на создание безопасной среды во взаимоотношениях. Они познакомят вашего клиента с концепцией «окна толерантности». Эти практики помогут расположить клиента к сотрудничеству с вами на протяжении терапии. Наконец, психотерапевты, специализирующиеся на лечении комплексных травм, смогут оценить, какое влияние способна оказывать эта работа на их собственное психическое, эмоциональное и физическое здоровье. В этой главе я освобождаю пространство для саморефлексии, которая поможет найти ресурсы для поддержки клиентов в моменты беспомощности, отчаяния, неуверенности, разочарования и переживания горечи утраты.

Острая стрессовая реакция

Сокращенно ОСР – это психологический и физиологический ответ, возникающий после травмирующего события. Во время и после чрезвычайных ситуаций большинство людей испытывают чувство растерянности, печали, страха, тревоги, паники, раздражительности, возбуждения, гнева и отчаяния. Кроме того, часто возникают физические симптомы, в том числе учащенное сердцебиение, потливость, дрожь, тошнота или головокружение. Такие реакции могут длиться неделями, и такие симптомы уже вызывают достаточно беспокойств. Также перед терапевтом возникает опасность усугубить проблему, если присоединить собственные опасения к страхам клиента по поводу его эмоций или ощущений. Поэтому важно успокоить клиента и объяснить, что эти симптомы нормальны и ожидаемы.

В последнем пересмотре МКБ (11 версия 2018 года) ВОЗ описала такое состояние, как ПТСР вместо острой стрессовой реакции в МЕБ-10, а также симптомокомплекс перенесен из раздела патологий в класс факторов, влияющих на состояние здоровья.

Это подчеркивает преходящую природу переживания эмоционального потрясения после любого острого стрессового или травматического события.

Посттравматическое стрессовое расстройство

Хотя острая реакция на стресс считается нормой, иногда физические и психологические последствия травмы могут разрастись в симптомокомплекс, сохраняясь в течение длительного времени. Как правило, это происходит, если событие ставит под угрозу выживание личности и подавляет ее способность справляться с трудностями. В этом случае травматический опыт может привести к развитию посттравматического стрессового расстройства (ПТСР).

Симптомы ПТСР делятся на три категории: повторное переживание, избегание и постоянное ощущение текущей угрозы (повышенная возбудимость). Повторные переживания навязчивых симптомов – они также называются инвазии или навязчивости – лишают клиентов способности чувствовать себя в безопасности и не дают расслабиться. Травматические события не просто напоминают о себе, они проживаются заново, словно ситуация все еще длится. Иногда эти симптомы проявляются в виде ярких образов, кошмаров или флешбэков, сопровождаясь сильными эмоциями и тревожными ощущениями. В других случаях симптомы повторного переживания связаны с превербальными событиями раннего детства, для которых не существует четких образов или воспоминаний. В сессиях клиенты могут сообщать, что их захлестывают эмоции и ощущения, причины которых неизвестны, также у них могут проявляться соматические симптомы, такие как хроническая боль и маркеры болезни, обостряющиеся во время стресса.

Симптомы избегания можно описать как определенные действия личности, которые предпринимаются, чтобы изолировать все, что напоминает о пережитой травме. Например, клиенты могут избегать некоторых ситуаций, мест, занятий или людей, которые ассоциируются у них с травматическим событием. Кроме того, они вытесняют напоминания о травме, идущие изнутри, в том числе мысли, воспоминания, эмоции и ощущения. Они даже могут отрицать тот факт, что в прошлом имели место определенные неприятные события, подавлять свои чувства или преуменьшать значимость перенесенной боли. В некоторых случаях пострадавшие обращаются к запрещенным веществам, «заедают» тревогу или слишком много тренируются, чтобы отгородиться от своей боли. Наряду с этими вариантами поведения в качестве избегающих симптомов могут выступать такие сравнительно безобидные и общепринятые занятия, как хроническая занятость, трудоголизм, длительное экранное время или гиперсомния.

Третья категория симптомов выражается в постоянном ощущении нависшей угрозы: пострадавшие сильно напуганы и демонстрируют избыточную бдительность. Человеку кажется, что он должен постоянно «быть начеку» и крайне чутко воспринимать перемены в окружающей обстановке. Они мгновенно улавливают язык тела других людей, считывают выражение лица и интонации. Кроме того, они вырабатывают специальные привычки, которые помогают им справляться с пережитыми событиями, например, войдя в кабинет, стараются расположиться ближе к выходу и/или постоянно смотрят на часы.

Кроме того, в диагностике ПТСР существует диссоциативный подтип. В отличие от традиционной диагностики, где уделяется внимание повышенной возбудимости, диссоциативный ПТСР сопровождается симптомами гиповозбудимости, диссоциацией, эмоциональной заторможенностью, деперсонализацией и дереализацией. В этом случае клиенты рассказывают, что временами теряют связь со своим телом, чувствуют, как будто оно не настоящее или окружающий мир не имеет ничего общего с реальностью. Они жалуются, что живут словно в дымке или в тумане, появление которого не обусловлено приемом лекарственных препаратов.

В отличие от сверхнастороженных личностей, клиенты с диссоциативными симптомами недостаточно реагируют на опасные ситуации или вовсе «замирают». В результате такого ступора они не предпринимают никаких действий для своей защиты, что может привести к повторной травматизации. Например, клиент не улавливает предупреждающих сигналов, которые возникают в момент угрозы, или сигналов об опасности, исходящей от романтического партнера. В итоге клиент попадает в группу риска жертв сексуального насилия или на долгое время «застревает» в абьюзивных отношениях. Более того, клиент с диссоциативными симптомами нередко с большим трудом может припомнить подробности травматических событий прошлого. В некоторых случаях внутри у таких людей формируется сложная система, где одни части сознания хранят воспоминания и эмоции, связанные с травматическим эпизодом, а другие используются для изоляции болезненных переживаний.