Он – Дьявол, а я его (страница 4)
– Нет, как он делал это, я не видела. – Признания даются мне с трудом. В горле першит, словно его трут наждачной бумагой. Чтобы избавиться от этого чувства, я сглатываю и продолжаю: – Слышала. Не хотела, но от страха вслушивалась, хотя даже это было излишне, там был отчётлив каждый шорох. Звук. Его частое дыхание.
Стыд-н-о.
До чего же стыдно!
Пауза. Глубокий вдох.
Заткнуться бы! Только мне кажется, что сказанного ещё недостаточно:
– Я слышала эти звуки не каждую ночь. Но каждую ночь я боялась пропустить его тихие шаги в коридоре.
Келлан шипит сквозь плотно сжатые зубы. Его пальцы грубее сжимают мою ладонь, и их хватка болезненна.
Я поворачиваю к нему голову, – он так и продолжает лежать, глядя в потолок, казалось бы, без видимых эмоциональных реакций. Однако, замечаю, как дёргается кадык на его горле, а сам он ощеривается.
Он сминает мои пальцы в своих. Трёт их. Я терплю, но не прошу его меня отпустить. Мне нужно это давление. Как привязка к этой жизни, где мой дядя – не что иное, как преследующий кошмар. И только.
Его здесь нет. Но есть Келлан.
Я делаю глубокий вдох.
– Снизу мне были видны только его ноги и туфли на них – начищенная пара Оксфордов. Он сидел неподвижно. А я боялась пауз и тишины. Боялась, что он услышит, как громко я дышу и заглянет под кровать.
Я не хочу.
Но помню, как перебирала помертвевшими губами. Беззвучно: «Хватит… И пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… Хватит!»
– Свой запах он оставлял на всём: на моей подушке, одеяле, на простыни … Он пачкал их собой. И я чувствовала себя такой грязной.
Одна.
Испуганная.
– Всё. Не говори. Ничего.
– Я…
– Ничего. – Голос Келлана полон едва сдерживаемой ярости.
Но мне не страшно. Совсем. Сейчас он злится не на меня.
Я зажмуриваю глаза. Накрепко. Если не сделать этого, то разрыдаюсь в голос.
Слышу, как он двигается ближе.
Внезапно ощущаю его руки. На мне.
Две ладони. Они обнимают меня, и я так быстро вдыхаю, что лёгкие сжимаются; каждый мускул, каждое сухожилие в моем теле напрягается и связывается в узлы, которые стягивают позвоночник.
Я в замешательстве. Поймана на противоречиях.
Я так отчаянно боюсь быть слишком близко к нему.
И оказаться слишком далеко тоже боюсь.
Я не знаю, как отстраниться.
И уверена, что не хочу этого делать.
– Ты уйдёшь?
– Нет. Спи.
Этот скупой односложный ответ значит для меня больше, чем просто утешение.
Глава 4
ОН
Я открываю глаза.
Первые несколько секунд не понимаю, где нахожусь. Спальня не моя.
Одно ясно: в кровати не один, а ещё – я чертовски хорошо выспался. Без снотворного.
Малышка Аддерли рядом шевелится и закидывает ногу на мою. Руку, на которой она спит, не чувствую – она сильно затекла. Пытаюсь бережно сдвинуть её голову, чтобы освободиться, но получается плохо. Я не привык спать с кем-то.
Моё тело напряжено.
Есть одна проблема.
Большая проблема. Утренний стояк выпирает по максимуму.
Ровное девичье дыхание касается моей кожи. Её длинные тёмные волосы щекочут шею. Я пытаюсь не обращать внимания на то, как хорошо она пахнет. Сахарной ватой – тот самый запах, который всегда задерживается на ней. Сейчас он сильнее чем когда-либо. Оргазмический аромат. А ещё невинностью, шепчет голос глубоко внутри меня.
Может именно это и цепляет меня в ней. Потому что та часть меня, та невинность, которую мы с Оливией потеряли в детстве… она всё ещё есть у этой девочки.
Каждый грёбанный день я краду её понемногу.
И не уверен, что когда-нибудь остановлюсь.
Малышка Аддерли снова ёрзает на мне, и я, выдохнув сквозь стиснутые зубы, отстраняюсь. Дистанция между мной и её соблазнительным телом уже почти фут. Но всё равно этого мало. Окажись я даже во Флориде, этого расстояния будет недостаточно.
Спускаю ноги с кровати, сажусь и несколько раз провожу рукой по волосам, взъерошивая их.
Нервно? Возможно.
Так и есть.
Я знаю, что сегодня будет долгий день. А также, что мне следует встать и ускользнуть отсюда, пока Ева не проснулась.
Но я этого не делаю.
Муж Паулы устраивает небольшую вечеринку, прежде чем вернуться на юг, в Майами. У меня нет никакого интереса идти туда, но там будет Вейга, а у него появилась информация, которая мне нужна. Гэбриел перепроверил слова Первого о том, что младший Аддерли – подконтрольный информатор DEA, но не захотел рассказывать мне о том, что узнал по телефону, а последние три дня я был очень занят, чтобы доехать к нему на Алки-Бич.
Рвано выдохнув, я почти заставляю себя сдвинуться с места. Почти… Сам продолжаю сидеть.
Так соблазнительно позволять себе думать, что малышка Аддерли спит за моей спиной.
Я должен прекратить себя изводить. Нужно встать и пойти в душ.
Злость, вот то, что я чувствую. И вместе с этим я чрезмерно спокоен. И это опасное спокойствие.
Держаться за руки… это не моё. Прикосновения. Поглаживания.
Всё поменялось после этой ночи. Бл*ть, кого я обманываю? Всё поменялось уже давно. И не просто поменялось, а с каждой секундой, набирая скорость, мчалось вперёд, прямо на тринадцатифутовую монолитную стену с надписью «НЕВОЗМОЖНО». Разобьёмся оба.
Я определенно трахну её после всего. Всё остальное, – не вариант.
Я собираюсь стать её первым.
Однако не сейчас. Не сегодня. А лишь тогда, когда мы будем в здравом уме. Я хочу, чтобы она отдавала себе отчёт в происходящем и позже не пожалела об этом.
Да. Я хочу быть её первым.
Хорошо, признаюсь, я готов убить за это.
Трехдневный визит к Зверю в Москву стал следствием этого. Мне необходимо было узнать кто же скрывается за личиной Первого.
Нет, все кругом знали, что это человек. Обычный. Но никто и никогда не видел его. Не встречался с ним лично. Никто не знал, чем он дышит, где живёт. И не просто адрес, а в какой именно точке мира. Я был готов предположить, что он – мексиканец, и всё похоже на то, но уверенности не было. Потому как не было тому и подтверждений.
Уже к х*ям преступный кодекс!
Я больше не хочу играть по правилам. Не сейчас.
Поправочка: но тут другое.
«Альянс крови» – это не тот же уровень, что и мелкие бандитские группировки, которые работают вдоль восточного побережья, занимаются небольшими партиями наркотиков, перекупают, фасуют; эта Тихоокеанская наркокартель настолько многогранна и многочисленна, что разобраться «Кто-есть-Кто» практически невозможно. Особенно, если этот факт тщательно скрывается.
Я не люблю мексиканцев, но их преступники знают, как держать ситуацию в тайне. Если надо, то ни тебе голов в морозилке, ни тел, свисающих с мостов.
И можно на части разодрать Собирателя Душ, прокрутить его мясо через мясорубку, но он не скажет. И не потому, что до смерти предан. Он не знает.
В том-то и проблема. Основная.
И времени, бл*ть нет! Есть, сука, обстоятельства!
Если я не найду Первого – мне придётся отдать ему малышку Аддерли.
Еву.
А если я оставлю её?
Господи, неужели я готов рискнуть только ради того, чтобы заполучить себе эту девчонку?
Само. Бл*дь. Собой.
К сожалению, это противоречит мне. Я не вступаю в отношения.
Разумно воздерживаюсь от признания, что давно об этом думаю.
Не оставить – отпустить. Совсем.
Ведь я не лучше Первого. Такое же чудовище. Изощрённый, жестокий, беспринципный – это всё про меня.
А поэтому, Ева в заднице, что бы ни случилось.
Я же устал. 5202 миль до Москвы и столько же обратно в Сиэтл. 30 часов и 30 минут суммарно в полёте. И всё без толку.
Глава 4.2
Дом супругов Грин переполнен, Чад и Паула устраивают вечеринку.
Все окна в большой гостиной распахнуты настежь, и все равно легкий вечерний бриз едва освежает нагретый за день воздух. Шумно. Душно. Дурацкая музыка. Толпа пьяных незнакомых людей. Я даже Гэбриела среди этой кучи народа ещё не увидел. А ведь это вроде как его стиль вечеринки. Он в Теме, как и я.
Паула стоит с бокалом шампанского в руке рядом с чьей-то женой из политической элиты и приветливо кивает гостям. Она отвечает на вопросы, делает вид, что заинтересована и в то же время ищет кого-то взглядом. Меня. Потому что заметив, тут же широко мне улыбается, а я коротко приветствую её.
Не могу не отметить, как она великолепно выглядит. Короткое обтягивающее чёрное платье подчеркивает её стройную фигуру и выделяет прелести, что, несомненно, задерживает моё внимание. И, разумеется, эти бесконечно длинные ноги в туфлях на шпильке. Красивая женщина.
Вижу, что она хочет оставить свою гостью, чтобы подойти ко мне, но я еле заметным кивком головы говорю ей: «Нет».
Смотрю на неё – опускает глаза. Знаю, в этот момент она думает о том, что я так люблю. Но меня это больше не привлекает.
Большая часть компании мужчин собирается в сигарной комнате за бокальчиком коллекционного виски. Есть те немногие, кто думает, ещё выбирает или уже уединился в игровой. Полуголые рабы, атмосфера, антураж для фетиша – Грин похоже знает толк в вечеринках подобного рода.
Интересно, что по этому поводу думает знаток Гэбриел. У меня на этот счёт своё экспертное мнение: Чад не в Теме, но очень хочет соответствовать.
Что-то классическое звучит из аудиосистемы, но от этих скрипок и фортепиано у меня только сводит зубы.
Я не любитель музыки. Не слушаю и не ценю её так, как следовало бы. Травма детства. В доме отца музыкой заглушали крики умирающих.
Но это не мой дом, и вечеринка не моя, поэтому я не могу контролировать то, что здесь происходит. Приходится просто терпеть. Но я готов уйти. Как только Гэбриел расскажет мне о том, что он обнаружил.