Архетипы в сказках Х.К. Андерсена (страница 2)
Ну что ж, в реальности мальчик испытывает одиночество и тоску, возможно, с ним общаются очень формально, а настоящее тепло было только от доброй женщины давным-давно. Он помнит это ощущение, и психика дарит ему его хотя бы ночью.
Переплыл он и город, в котором жила его старушка-няня. Мальчик вырос на ее руках, она сильно любила его. И вот он увиделся с ней. Няня кланялась, посылала воздушные поцелуи и напевала свою милую песню.
Вторая тема, которая поднимается в сновидениях – тема человека, отличающегося от толпы, человека, не понятого и осмеянного, но стремящегося к чему-то высокому, идеальному, светлому… Тема взаимодействия в социуме и его правил.
Здесь море метафор, говорящих сами за себя:
На корабле упавший с неба аист попал к курам и уткам в вольер. Он буквально чувствовал себя там изгоем, хотя ровно ничем не оскорбил тамошних обитателей… разве только своей непохожестью и любовью к тому, о чем рассказывал:
Аист поведал о жаркой Африке, пирамидах, страусах, которые носились по пустыне со скоростью диких лошадей, однако утки только насмехались над ним:
– Разве не дурак?
– Еще какой! – поддакивал им индейский петух.
Тогда аист умолк и стал думать о своей Африке.
– У вас такие длинные ноги, просто чудо! – сказал петух. – Сколько аршин?
– Кря! Кря! Кря! – засмеялись утки, но аист словно не слышал их насмешек.
А на свадьбе – ну чем не срез среднестатистического социума – так и вообще красиво подчеркнуты правила, по которым есть возможность стать своим:
Побывал он в знатном кругу, но для этого ему пришлось съежиться и надеть мундир оловянного солдатика.
«Съежить» свое мнение, свое мышление, свой внешний вид и Бог знает, что еще – лишь бы не высовываться и быть похожим на остальных. Сюда же и в принципе стремление делить детей на «хороших» и «плохих»: все это про создание неведомых природе «зверушек» под названием «удобные дети», которые обществу нужнее и предпочтительнее, чем всякие там высокого полета птицы.
И спор курицы с ласточкой на свадьбе кукол туда же. Что лучше? Узнавать новое, развиваться, коллекционировать впечатления (то есть летать высоко в небе в разные страны) или все-таки гулять среди знакомой и такой понятной капусты (оставаться в привычном уровне дискомфорта в огороде за забором) всю жизнь? Все-таки в куче песка и с капустой гораздо спокойней, чем по горам «то вверх, то вниз» решила практичная невеста во сне.
На том и остановились.
Ну а на десерт Оле-Лукойе представляет мальчику своего брата – Смерть. Гость в сказках Андерсена уже привычный… а что нового можно добавить, говоря о смерти, как о родном брате сновидений?
…детей, которые получали отличные или хорошие оценки в школе, он садил впереди себя, они слушали добрые интересные сказки, а детей, которые получали плохие отметки – позади себя, они вынуждены были слушать страшные истории. Сказки были настолько пугающими, что они тряслись от страха, плакали и желали спрыгнуть с седла. Но это было невозможно, так как они прирастали к нему.
– Я совсем не боюсь! – выпалил Яльмар.
– И не нужно! – сказал Оле. – Просто получай всегда хорошие оценки!
Перед смертью все равны: и маленькие, и взрослые, и старые. Смерть равнодушна к возрасту, месту, национальности. Единственное, на что смотрит брат Оле-Лукойе, забирая людей, – это дневник поведения, то есть, если смотреть шире, на то, как человек прожил жизнь: что делал, о чем думал и о чем мечтал. Смотрит и оценивает на предмет все того же «хороший-плохой». И на основании этого принимает решения, что ожидает человека после смерти. Такая вот вольная вариация на тему «Ад или Рай».
Давайте вспомним начало разбора сказки, где мы рассуждали о том, насколько важно для человеческого мозга создать хотя бы иллюзию понимания непостижимого. А вместе с иллюзией еще и правил, условий, даже гарантий функционирования этого самого непостижимого – жизни и смерти.
И что же мы имеем в сухом остатке?
Если хорошо себя вести, то и смерть – это даже интересно и увлекательно.
Только вдумайтесь в смысл этого поучительного вывода.
Жуть.
Девочка со спичками, или Огонь одиночества внутри
Для меня это самая красивая, трагичная и любимая сказка. В ней море грусти, океан слез и бескрайняя пустыня поэтичности смерти.
Только Андерсен мог так тонко и бережно описать бесконечно трагичный момент ухода из жизни ребенка.
В этой сказке, как и во многих других, раскрывается тема обездоленности и ее последствий.
В книгах серии «Архетипы в сказках» мы часто говорим о базовых потребностях, которые так необходимы для развития психики ребенка. В каких-то сказках видим, как малышу не хватает безопасности, в других – любви, в-третьих – принятия.
А в этой сказке… а девочке со спичками не досталось ничего!
Когда со студентами или клиентами поднимаем тему самоидентификации, я повторяю и повторяю фразу: РЕБЕНОК ЗНАЕТ, ЧТО ОН ЕСТЬ, ТОЛЬКО ОТРАЖАЯСЬ В ГЛАЗАХ МАТЕРИ.
Мама меня видит – значит я существую! Я в этом мире.
Это основа. Это НАЧАЛО. Начало развития личности.
У малышки из сказки нет мамы. И нет замещающей фигуры: бабушки, сестры… нет никого, кто бы ее увидел! Ее словно не существует.
Люди, события, жизнь есть, а ее в ней нет.
Согласитесь, это очень жуткое ощущение, когда ТЕБЯ НЕТ.
Клиенты нередко рассказывают о таком страшном состоянии в момент, когда их бросают. Причем не только близкие, любимые, но и подруги, начальник и даже тренер или домработница.
Они описывают это состояние словами: я словно исчезаю, распадаюсь, как облако в небе, или меня будто затягивает в темноту, откуда нет возврата.
Вы скажете: но клиенты же выжили и даже до психолога дошли. Почему девочка умерла?
Потому что в жизни клиентов было, за что зацепиться. Как минимум крыша над головой. Теплая постель и еда.
Психика готова замереть и подождать того, кто ее пробудит. Того, кто увидит, заметит и положит тем самым начало развития.
Но пока она ждет, очень важно, чтобы физическое тело было обеспечено хоть маломальской безопасностью.
А у малышки из сказки даже крошки этой безопасности не было.
Она не могла вернуться домой без гроша – отец убьет ее! Да и дома холодно так же, как и на улице. Конечно, в доме есть крыша над головой, но холод достает и там, ветер залетает, хотя все щели они заткнули соломой.
Прошел весь день, и ей не удалось продать ни спички. Денег совсем не было.
В свои последние минуты жизни девочка, через видения, говорит о своих потребностях. Таких простых для обычного человека и таких недоступных для нее. Чуточку тепла. Кусочек еды. Это не желания – это потребности. Потребности, категорически необходимые для выживания.
… девочке казалось, что перед нею пылает свеча. Но она была странной: ей почудилось, что она сидит возле огромной железной печи. И пылающий огонь согревал ее!
…Показалась комната с большим столом, украшенным белоснежной скатертью. На нем стояла дорогая фарфоровая посуда, жареный гусь с черносливом и яблоками. Какой же аппетитный запах исходил от него! Вдруг этот гусь с вилкою и ножом в спине поднялся и, переваливаясь, побежал прямо к девочке.
Ах, если бы эти потребности были закрыты… то тогда… тогда появились бы и желания. То, что уже способствует развитию.
…Девочка зажгла вторую спичку и оказалась под украшенной елью, которая была наряднее, чем рождественская елка в окне дома богатого купца. Она светилась тысячью огоньков, среди ветвей висели цветные картинки, какие девочка видела только в витринах магазинов. Но как только она протянула руки к елке, спичка потухла.
…Она вновь зажгла спичку о стену. В освещенном пространстве появилась ее бабушка, ласковая и кроткая.
Ведь все, как у младенцев. О чем они плачут? Что требуют, отчаянно крича?
Сначала о помощи в терморегуляции тела. Им или холодно, или жарко. И то, и то – угроза жизни. Затем еда. Без нее тоже не выжить.
Укутали, накормили. Чего же еще ты требуешь плачем?
А вот теперь, когда физические потребности закрыты, психика требует развития.
Возьми на ручки! Пока я был в животе, то «считал», что я и мама – это единое целое. Потом нас разделили. Физически! И я еще не привык, что самой важной части меня нет рядом постоянно! Так что, пожалуйста, держи меня на руках как можно чаще, чтобы не было так страшно. Чтобы я постепенно привыкал, что мы с тобой – это два человека, и не чувствовал себя отрезанным ломтем.
Посмотри на меня и улыбнись! Тогда я узнаю, что я есть и я любим.
Спой песенку! Тогда я узнаю, что важен – ведь ты поешь только для меня. А еще я буду знакомиться с миром звуков, а значит развивать свой аудиальный канал восприятия.
Поиграй со мной в игрушки! Опять же про мою важность – потому что время и внимание мамы принадлежит мне плюс развитие визуального и кинестетического канала восприятия. Они, хорошо развитые, очень повысят мое качество взаимодействия с другими людьми, миром и помогут в обучении.
Вот, о чем плачут младенцы.
Вот, что отчаянно требуют, ударяя децибелами нам по ушам в борьбе за свое выживание, – это раз, и развитие – это два.
А если плакать некому?
Как в той присказке: «бабушка спрашивает у внучки: Машенька, чего ты плачешь? Машенька: бабушка, отойди. Я не для тебя плачу, а для мамы».
Конечно, если нет мамы, будет в итоге плакать бабушке. Или воспитательнице в детском саду.
Но если нет никого или никто не реагирует (что одно и то же), то со временем плакать перестанет. Замрет в надеже, что кто-нибудь когда-нибудь заметит.
А если так и не заметит – то итог описан в сказке. Да и не сказка это вовсе, а жестокая быль.
В морозное утро в углу за домом так и сидела девочка с красными щеками и застывшей на губах улыбкой. Она умерла в последний день уходящего года. Ее маленький труп освещался новогодним зимним солнцем. В руках ее были спички, одна из пачек почти полностью сгорела.
А знаете, что еще удивительного есть в «Девочке со спичками»…
Удивительно то, что Андерсен, не зная нейрофизиологии мозга и этапов смерти при переохлаждении, описал их с потрясающей точностью.
Вначале, когда холод подкрадывается, происходит спазм мышц шеи и плеч. Мы непроизвольно прячем шею, пытаясь согреть кровь, идущую к мозгу.
Если охлаждение продолжается, то гипоталамус дает команду к сокращению капилляров кожи и конечностей, чтобы уменьшить поверхность, которую необходимо согревать. И тогда руки и ноги начинает ломить от холода, и они синеют.
Потом тело начинает трясти – это попытка согреться с помощью частых сокращений мышц.
Если попытки тщетны – работа сердца, мозга, метаболизм всего тела замедляется. Мозг испытывает кислородное голодание и начинает «плыть».
Приходит состояние апатии и сонливости.
Кровь загущается. Тело бьет крупная дрожь. Появляются галлюцинации.
Финальный аккорд – вся оставшаяся энергия мощным потоком отдается мозгу. Возникает ощущение тепла и даже жара. А чтобы унять страшную боль в отмороженных руках и ногах, выбрасывается эндорфин – ощущение эйфории. Занавес.