Посреди избы стояли две жуткие страхолюдины, какие бывают только в фильмах ужасов. Длинные волосы висели сосульками, в них запутались то ли водоросли, то ли еще какая-то гадость. На зеленых прогнивших лицах темнели мутные мертвые глазищи, шевелились синюшные, похожие на шрамы, губы. «Ни дать, ни взять, кикиморы болотные самого тошнотворного вида! – определил Колян. – Интересно, настоящие они или нет?» Уверенный в том, что кикиморы ему привиделись, Колян все же решил убедиться в этом наверняка. Заворочавшись, он поднялся на ноги и заметил, что кикиморы засуетились, активно задвигали губами, будто говорили что-то, но при этом не было слышно ни звука. Пошатываясь, он направился к ним. По пути приметил кочергу, валявшуюся на полу, и подобрал ее, подумав, что она ему пригодится. Видение это или нет, а кикимор из избы надо прогнать и дверь закрыть, чтоб снег не летел, да запереть покрепче, чтоб всякая мерзость больше не могла пробраться. Колян замахнулся кочергой, и кикиморы оживились, разинули немые рты. «Не хотят уходить. Ну что ж, им же хуже будет!» – с этой мыслью он всадил кочергу в одну из двух безобразных морд. Кикимора рухнула на пол и скорчилась, как раздавленная гусеница. Другая выскочила наружу и умчалась в ночь. Колян подтолкнул к порогу ту, что огрел кочергой, но она вцепилась в его ногу, да с такой силой, будто клещами сдавила. Он пнул ее другой ногой, выталкивая на крыльцо. Кикимора скатилась по ступенькам на траву и замерла. Убедившись, что она не шевелится, Колян закрыл дверь и запер ее на засов. Так-то лучше!

Довольный собой, он обернулся и похолодел. Что за наваждение?! Не успел кикимор прогнать, а тут черт рогатый откуда ни возьмись появился. Стоит посреди избы, шатается, лапы когтистые мохнатые к нему тянет. Страшный-то до чего! Рыло свиное на морде, черной шерстью покрытой, рога на лбу и глаза горят, будто угли раскаленные. Просто кошмар какой-то! Когда же это кончится? И Павел куда делся? Ведь он спал на полу рядом с ним, а теперь исчез, нет его там. Что же с чертом-то делать? Прет напропалую, вот-вот набросится. Нет уж, проклятому бесу Коляна не одолеть! Кочерга еще в руке. Хорошо, что не бросил. Сжав рукоять кочерги покрепче, Колян врезал черту между рогов. Черт пошатнулся, но не упал. Колян еще раз врезал – не падает черт, но попятился. Колян пошел в наступление. Вдруг черт поймал кочергу и дернул к себе. Потеряв равновесие, Колян рухнул на пол, стукнувшись лбом так, что перед глазами взметнулись искры, и провалился в темноту.

Даша, охваченная ужасом, мчалась, не разбирая дороги. Лицо Люды с торчащей в глазнице кочергой стояло у нее перед глазами. Не иначе, Колян сошел с ума! Зачем он ударил Люду?! Надо было сразу удирать, как только выяснилось, что старик мертв. Даша всегда подозревала, что Людкин муж сумасшедший, он все время ее лупил. Зверел по пустякам, даже трезвый, а уж пьяный и подавно становился невменяемым, вот и укокошил жену и старика. Господи, что делать-то?! Куда бежать?! Тьма непроглядная кругом, да еще метель поднялась, настоящая буря! Снег под ногами скрипит, вся земля им усыпана. Даша помнила, что слева от избушки находилось озеро. Не оступиться бы, не свалиться в воду. Она остановилась, чтобы оглядеться. Вдалеке светилось маленькое оконце, а больше ничего не было видно – лишь тьма да белые хлопья. Мысли метались в голове Даши со скоростью снежных вихрей: «Слава Богу, сумасшедший Колян не погнался за мной, но Людку-то как жалко! Как же ей помочь? Теперь, наверное, ей уже ничего не поможет. Вряд ли она выживет после такой травмы. А Павел?! Там же Павел остался! Хоть бы Колян его не тронул! Не должен. Ведь Павел спит, внимания не привлекает. С сумасшедшими самое главное – внимания не привлекать. Но что же дальше делать? За ночь замерзнуть можно, холод-то какой! Идти некуда. Лучше здесь подождать. Бежать в лес страшно. В такой глуши и волки, наверное, водятся, да и заблудиться можно, а тут хоть свет из оконца виден». Отдышавшись, Даша немного пришла в себя. Мысли замедлили бег, в голове прояснилось. Она вновь погрузилась в размышления: «Наверняка приступ Коляна долго не продлится. Скоро он очухается и поймет, что натворил – должно быть, к утру. Там Павел проснется, пойдет меня искать. Главное – насмерть не замерзнуть. Одежда, вот, не очень теплая. Курточка тонкая, шапки нет. Хорошо хоть кроссовки не снимала, потому что в избе пол грязный был, а то босиком бы убежала. Шанс выжить есть, надо только двигаться». Даша поприседала, потом попрыгала, утаптывая свежий хрусткий снег. «Надо же, аномалия какая: снег в мае! – удивилась она. – Днем ведь жара стояла градусов под тридцать!» Устав прыгать, она остановилась. Снег продолжал скрипеть, причем, где-то совсем рядом. Даша обмерла от страха, услышав чьи-то шаги. Показалось, что кто-то кружит поблизости, но кто, в темноте не видно.

– Здравствуй, девица! – донесся из снежной бури мужской голос. Даша попятилась, повернулась и бросилась наутек, подстегиваемая волнами страха.

– Зачем бежишь? – послышалось сзади. – Неужто я такой страшный?

Голос был ласковым и немного насмешливым. Приятным. Даша остановилась, оглянулась назад. И тут – странное дело – ветер вдруг стих, снежинки, роящиеся в воздухе, осели на землю. Луна вышла из-за туч и залила все вокруг серебристым светом. Даша увидела, что стоит на самом краю обрывистого берега озера, окаймленного стеной густого леса, а по берегу идет какой-то человек. Ей стало любопытно, кто это. Даже страх прошел. «Голос добрый, какой бывает только у хороших людей», – подумала она, глядя, как он приближается к ней. Высокий, статный, и заметно, что молодой, не старше ее. Улыбается. А лицо какое! Таких красавцев она в жизни не видела. Парень будто сошел с экрана телевизора во время показа рекламного ролика: густая темная щетина, блестящие, хорошо уложенные волосы, мускулистое тело, облаченное во что-то спортивное и модное светлого серого цвета – хорошо сочетается с его смуглой кожей и темным цветом волос.

– Кто вы? – спросила она, когда он оказался рядом. – Откуда вы здесь?

– У меня машина в грязи застряла. Буксовал, пока бензин не кончился. По карте посмотрел, что здесь деревня недалеко, да отправился помощи просить. Думал трактор найти. Проплутал по лесу несколько часов, боялся, что не выберусь, но увидел свет вдали и пошел на него. Вот, наконец-то вышел к деревне, а тут вы.

Радость нахлынула на Дашу. Счастье-то какое! Нормальный человек, не маньяк, не монстр. Просто ехал куда-то и застрял.

– Вы местная? – спросил парень, подступая ближе. Она почувствовала аромат его парфюма. Дорогой.

– Нет, мы туристы, сами недавно приехали. Только трактор вы здесь вряд ли найдете, деревня пустует. Один старик тут был, и тот… – Она вдруг осеклась. Пожалуй, о старике упоминать не стоит.

Парень смотрел на Дашу и улыбался. Зубы у него были ровными и белыми, прямо как свежий снег. Она почувствовала симпатию к нему, но одновременно с этим в ее душе пробудилась давняя обида на судьбу. Ну почему ей достался такой никчемный мужик, как Павел? И ведь это еще не худший экземпляр! По крайней мере, не такой буйный, как Колян. Почему ей раньше не встретился этот белозубый принц?

– Отчего же такая красавица ночью одна гуляет? – спросил незнакомец, щуря глаза, в которых Даше почудились проблески взаимной симпатии.

– Подышать вышла, – ответила она первое, что пришло ей в голову. Ну, а что еще можно было сказать? Не выкладывать же с ходу всю правду. Надо же, красавицей ее назвал! Но, может быть, она просто в темноте ему такой показалась? Не разглядел, как следует?

– Смотрю, ты замерзла совсем! – Он шагнул ближе и протянул руки, будто собирался обнять. Даша заметила, что пальцы у него все в грязи, прямо капает грязь на снег.

– Вы руки испачкали, – пробормотала она с растущей тревогой.

Ничего не ответив, он обхватил ее за плечи, и Даша с ужасом почувствовала, как в ее плоть вонзаются острые когти. В лицо ей дохнуло смрадом. Ни намека на ароматный парфюм, лишь вонь гнилого болота и тухлой рыбы. Даша инстинктивно отвернулась, и взгляд ее упал на водную гладь озера. От увиденного там отражения ноги ее подкосились, и она повисла на чужих руках, как безвольная кукла. То, что стояло перед ней, держа ее в объятиях, не было человеком. Нечто бесформенное, как оплывшая куча теста, нависало над ней, обволакивая по бокам. Уже через мгновение Даша больше ничего не могла видеть. Дыхание перехватило от недостатка воздуха. Тело обожгло ледяным холодом. Прежде чем потерять сознание, она почувствовала, как горячие слезы выплеснулись из глаз, и мелькнула мысль о матери, которая не дождется ее возвращения домой.

Старик стоял на берегу омута и смотрел на воду, по которой разбегались круги, качая большую желтую луну. Вот и все. Хозяин омута будет доволен. На этот раз старик угодил ему и с едой, и с женой. Не часто бывает такая удача. Понравилась хозяину белобрысая, к себе забрал. Ух, и страшен он! Сколько раз старик видел его безобразный облик, а никак привыкнуть не мог. Сердце трепетало при виде этого существа, как у зайца, угодившего в зубы волку, хоть старик и знал, что тот его не тронет, по крайней мере, пока он его кормит.

Старик повернулся и пошел к крыльцу, где скрючилось тело долговязой. Взялся за волосы, разметавшиеся по траве, подтянул тело к краю нависшего над омутом берега и столкнул в воду. Вот и корм. Труп медленно скрылся в колышущейся тьме. Теперь пора и в избе прибрать.

Вошел в дом. Тихо, хорошо. Наконец-то все закончилось. В этот раз совсем быстро. Насвинячили, конечно. Гостей старик не любил. Зато теперь еды надолго хватит – и ему, и хозяину, и прочей нежити. Он нагнулся и приподнял истертый тряпичный половичок, прикрывавший крышку люка с железным кольцом. Откинул его, открыв темный проем в полу. Одно за другим сбросил вниз два мужских тела. Там, внизу, было прохладно, почти все лето иней не сходил с земляных стен – добыча долго пролежит, не испортится. Старик почувствовал голод и усталость. Усталость была сильнее. Решил поспать, а после уж взяться за приготовление обеда. Давно он не хлебал горячего наваристого бульона. И мяса целую зиму не ел, все грибами сушеными перебивался да ягодами. Вот выспится и устроит себе пир.

Однако уснуть никак не получалось. Старик ворочался на скрипучей железной кровати, утрамбовывая сплющенный за долгие годы затхлый грязный матрас, но сон не шел к нему. Воспоминания давно ушедших дней наполнили голову. Так было всегда после завершения очередного дела. Что это? Неужели его мучают угрызения совести? С тех пор, как он узнал секрет, все человеческие чувства в нем притупились. Он забыл, что такое жалость, любовь, радость, сочувствие и сожаление. Но почему-то каждый раз, когда все заканчивалось, в его памяти всплывал один и тот же день.