Как читатель сможет убедиться, авторы подражательных повестей, следуя тематике хуабэней и их стилю, сохраняли в своих творениях формальные признаки их прототипа, отмеченные нами выше: близкий к разговорному язык; обрамление рассказа стихами и вкрапление в текст поэтических пассажей; как правило, предпосылка основной истории небольшого рассказа-пролога; авторские отступления, в которых писатель высказывает свое отношение к происходящему, призывая читателя оценить его и сделать для себя соответствующий вывод. Из названных признаков минских повестей наиболее важным является язык произведения, который делает повесть доступной для простого люда.

Практически в каждой повести присутствует назидательная сторона. Как и устный рассказ, литературная повесть призвана привлечь читателя близостью жизненной правде и живой занимательностью повествования. Но в то же время задача каждой повести – наставить людей на путь добра, заклеймить все непорядочное, несправедливое, недоброе. Этому подчинены целые тирады авторских отступлений, вводные части и концовки повестей, где в прозе или стихах преподносится вытекающая из повести мораль. Наконец, уже сами названия сборников Фэн Мэнлуна – «Слово назидательное, мир наставляющее», «Слово простое, мир предостерегающее», «Слово бессмертное, мир пробуждающее» – говорят за себя.

О связи минских повестей с сунскими рассказами, о том, насколько важным Фэн Мэнлун считал доступность литературы широкому кругу читателей или слушателей и какое значение придавал воспитательной ее стороне, образно сказано им самим в предисловии к собранию «Повести древние и нашего времени». Позволим себе привести интересующую нас часть этого предисловия.

«Просвещенное правление нашей династии Мин достигло такого расцвета, что нет [литературного] течения, которого не захватила бы волна подъема. Такие вещи, как, например, исторический роман (в тексте: «яньи». – И. Ц.) часто превосходят то, что создавалось сунскими авторами. И если иной скорбит о том, что утратилась прелесть стиля авторов периода Тан, – это неправильно. Кушающий персик не выбрасывает абрикоса; лен или шелк, шерсть или парча, – каждое только определенному времени подходит. Танские писатели большей частью выбирали слова, чтобы тронуть сердце высокообразованного человека; сунские авторы – доходчивость, чтобы угодить уху простолюдина. Но сердец высокообразованных людей в Поднебесной мало, а ушей простолюдинов – много. Поэтому тех повестей, которые предназначены для выбора слов, мало, а тех, что предназначены для доходчивости, – много. Допустим, что ныне, выступая на площади, рассказчик что-то описывает. Слушая его, человек то радуется, то изумляется, то ему грустно, то он плачет, то подпевает, то пританцовывает. Порой ему хочется схватиться за нож, порой – низко поклониться, то он готов перерезать себе горло, то пожертвовать деньги. От услышанного трусливый станет храбрее, развратник – целомудреннее, бесчувственный – сердечнее, туповатого и то бросит в пот. И хотя мы с детства читаем “Трактат о сыновней почтительности” и “Беседы и суждения” Конфуция, но разве эти вещи могут тронуть человека столь непосредственно и глубоко. Увы! Если это не рассчитано на доходчивость, то как такое может быть?! У меня в доме собрано огромное богатство популярных повестей старинных и нашего времени. И вот, уступая просьбе торговцев, я отобрал из них те, что могли бы быть благом для уха простолюдина. Всего таких сорок штук. Их я и отдал разок отпечатать» ^[20].

По содержанию минские популярные повести следуют основным тематическим группам устного сказа: повесть любовная (чисто эротическая или любовно-романтически-бытовая); историко-биографическая; о легендарной дружбе древних; близкая к детективу; чисто бытовая, рисующая события повседневные, персонажей весьма заурядных.

Жизненная правда, разнообразие сюжетов и героев, увлекательность повествования, гуманный настрой и легкий язык минских повестей дали основание усмотреть нечто общее между китайскими рассказами из собраний Фэн Мэнлуна и Лин Мэнчу и повестями Джованни Боккаччо. Интересно, что одно из собраний переводов минских повестей на немецкий язык, изданное в 1957 г. в Лейпциге, вышло под названием «Китайский Декамерон». Подобное сравнение не лишено определенного резона. Вспомним, что говорит автор в своем небольшом вступлении к «Декамерону»: «В этих повестях встретятся как занятные, так равно и плачевные любовные похождения и другого рода злоключения, имевшие место и в древности, и в наше время. Читательницы получат удовольствие, – столь забавны приключения, о коих здесь идет речь, и в то же время извлекут для себя полезный урок. Они узнают, чего им надлежит избегать, а к чему стремиться. И я надеюсь, что на душе у них станет легче» ^[21].

Разумеется, включенные в настоящий сборник рассказы не равноценны по своим художественным достоинствам, но ведь и нет литературы, а в ней жанра, состоящего сплошь из шедевров. Каждая из повестей хороша по-своему.

Впрочем, предоставим читателю возможность самому разобраться в истинных достоинствах произведений, призванных «развлекая, поучать». Так или иначе, но любая повесть удивительно правдиво отражает психологию, религиозные верования, быт и нравы создавшего эту литературу народа и потому может служить прекрасным источником для познания культуры Китая разных эпох. Ведь ни одна историческая работа, ни один энциклопедический справочник, какого бы совершенства и полноты он ни достигал, не сможет дать столь живого и образного представления о специфике национальной культуры, как литература художественная, и в первую очередь повесть, роман, драма.

* * *

В книгу, которую читатель держит в руках, вошли повести из шести китайских собраний XVII в. Двадцать избраны из трех собраний Фэн Мэнлуна: «Повести древние и нашего времени» (первые шесть рассказов в настоящем сборнике); «Слово простое, мир предостерегающее» (рассказы с седьмого по четырнадцатый); «Слово бессмертное, мир пробуждающее» (с пятнадцатого по двадцатый). Оба собрания Лин Мэнчу «Поразительное» представляют последующие пять повестей; последний рассказ взят из сборника «Камни кивают».

Повести, помещенные в данном сборнике, в разные годы публиковались в отдельных собраниях ^[22]. При подготовке настоящего переиздания русский текст всех повестей был сверен составителем с их китайским оригиналом. Изменения, а нередко и дополнения, составитель был вынужден внести в русский текст некоторых из девяти рассказов, опубликованных в русском переводе в 1962 г. и переиздаваемых впервые в данной книге. Вызвано это тем, что в конце 50-х гг., когда готовился перевод этих повестей, переводчикам не были доступны китайские собрания «Сань Янь» («Три Слова») и «Эр Пай» («Поразительное»), и перевод осуществлялся тогда по сборнику «Цзинь гу цигуань» («Удивительные истории нашего времени и древности». Пекин, 1957), составитель которого вносил в текст рассказов, избранных им из «Сань Янь» и «Эр Пай», некоторые изменения, а порой добавлял от себя целые куски нового текста или исключал отдельные пассажи из оригинального текста «Сань Янь» и «Эр Пай».

Перевод повестей снабжен комментариями, которые обозначаются звездочкой перед собственным именем, словом или выражением, требующим пояснения. Пояснения к географическим названиям даются только там, где это необходимо для понимания соответствующего места повести. Сами комментарии помещены в конце книги и расположены в алфавитном порядке.

В связи с выходом данной книги не могу не вспомнить с благодарностью двух дорогих мне людей. Прежде всего, моего учителя академика Василия Михайловича Алексеева, который в свое время предложил мне заняться переводом рассказов из «Удивительных историй…», рекомендовал мой перевод к изданию и просматривал мою работу уже будучи смертельно больным.

Таким образом, первое собрание повестей из «Удивительных историй…» в их русском переводе ^[23] появилось именно благодаря В. М. Алексееву. Огромный труд в изучение повестей данного жанра вложил китаевед Виктор Андреевич Вельгус, знаток китайского языка и китайской литературы, который выступал не только как переводчик ряда повестей, но и как придирчивый редактор переводов, выполненных И. Э. Циперович. Выражаю искреннюю признательность сотрудникам Центра «Петербургское Востоковедение», работавшим над подготовкой данной книги к печати. Почти весь сборник в процессе его корректуры был прочитан Елизаветой Михайловной Райхиной, замечания и советы которой приняты мной с большой благодарностью.

И. Э. Циперович

1. Цзян Сингэ вновь видит жемчужную рубашку

Служба не так уж ценна,
пусть даже платят немало;
Возраст за семьдесят лет —
редчайший удел человека.
Многие ль вспомнят потом
о славе твоей мимолетной?!
Хлопоты в жизни, дела —
забавы одни, да и только.
Годы младые даны
на то ль, чтоб в безумстве их тратить.
Счастье и радость искать
в одном лишь вине и в красотках?
Прочь от мирской суеты,
где правда и ложь неразлучны;
С жизни уделом смирясь,
довольствуйся мудрым покоем.

Стихотворение это написано на мотив «Луна над Западной рекой». В нем говорится о том, что надо пытаться удержать достигнутое в жизни, находя радость в сложившейся судьбе, а также избегать четырех вещей: вина, женщин, богатства и тщеславия – и не растрачивать на все это духовные силы. Потому что ведь известно: удовольствие, за которым погнался, обернется неудовольствием; выгода, которую обрел, обернется потерей. Но из четырех этих зол ни одно так не губительно, как женщины. Верно говорят: глаза – сваха в любви, желанье – похоти источник. Поначалу вас влечет к женщине лишь сердцем, а затем вы теряете и разум. Правда, если случится встретиться где-нибудь с *цветочком или с ивой, то в том нет беды. Другое дело, если специально строишь на этот счет планы, нарушаешь приличия, семейные обычаи и ради мига собственного блаженства пренебрегаешь многолетними чувствами других. Подумай, что пришлось бы переживать тебе самому, если бы кто-то стал заигрывать с твоей красавицей-женой или с любимой наложницей и в результате добился бы своего. В древних стихах хорошо об этом сказано:

Да, человека можно обмануть,
Но неба справедливость неизменна:
Коль я не оскверню чужой жены,
И на мою никто не покусится.

Итак, уважаемые, послушайте повесть о жемчужной рубашке. Из этой истории вы увидите, что возмездие неба неминуемо, и рассказ этот да послужит молодым людям хорошим уроком.

Рассказ начнем с одного человека, фамилия которого Цзян, *имя – Дэ, *молочное имя – Сингэ; был он уроженцем города *Цзаоян, что в области Сянъян. Отца его звали Цзян Шицзэ. Еще с юных лет Цзян Шицзэ стал ездить с товарами торговать в провинцию Гуандун. Но вот у него умерла жена, и он остался вдвоем с сыном, которому в то время было всего девять лет. Других детей у супругов не было. Отцу жалко было оставлять сына одного, а отказаться от поездок в Гуандун, бросить дело, которое его кормило, он тоже не мог. Цзян Шицзэ прикидывал и так и этак, думал-думал, но выхода не находил. Оставалось одно: взять девятилетнего сына и вместе с ним отправиться в путь. «К тому же, – рассудил Цзян Шицзэ, – мальчик чему-то научится, узнает кое-какие секреты торговли». Сингэ хоть был еще мал, но выглядел уже не ребенком:

Брови, глаза хороши,
Белые зубы, красные губы.
В походке, движеньях – достоинства полон,
В разговоре разумен, находчив,
Сметливей начитанных многих,
Понятлив не меньше, чем взрослый.
Мальчишкой-красавцем все его звали,
Говорили, что нет ему просто цены.

[20] Повести древние и нашего времени (Гу цзинь сяошо). Кн. I. Пекин, 1955. С. 1.

[21] Боккаччо Дж. Декамерон. М., 1970. С. 8.

[22] Удивительные истории нашего времени и древности. Т. 1–2. М., 1962; Разоблачение божества: Средневековые китайские повести. М., 1977; Удивительные истории нашего времени и древности. М., 1988.

[23] Удивительные истории нашего времени и древности: Избранные рассказы из сборника XVII в. «Цзинь гу цигуань» / Пер. и примеч. И. Э. Циперович. М.; Л.: 1954, 315 с.