Я и моя сестра Клара (страница 2)
– Нет, – ответила Клара, – она не лопнула. У неё сегодня появится ребёнок.
– А по-моему, она лопнула. – Я остался при своём мнении. Жена дяди Тони была закутана в одеяло, и мы не могли разглядеть, лопнула она или у неё появляется ребёнок. Мы так и не знали, что нам думать, пока после обеда не зазвонил телефон. Это был дядя Тони. Он попросил позвать нашу маму.
– Её нет, – ответила Клара. – Её сегодня целый день не будет.
Я уже хотел утешить дядю Тони из-за его лопнувшей жены и сказать, что он легко найдёт себе другую, тоненькую, как вдруг он объявил:
– Дети, у меня появился ребёнок! Маленькая дочурка. Её зовут Сюзанна. Весит четыре с половиной килограмма. Она родилась в больнице!
И он повесил трубку.
Как же мы обрадовались! Клара тут же притащила кухонные весы и поставила на них две полные бутылки растительного масла, а рядом уложила всю картошку, которую мы нашли дома. Сверху Клара посадила свою самую большую куклу Хайди. Но весы стали показывать четыре с половиной килограмма только после того, как мы добавили одну морковку.
– Видишь, – сказала Клара, – вот столько весит ребёнок дяди Тони.
Потом она положила всё, что было на весах, в пакет, и мы по очереди таскали его по всей квартире, чтобы проверить, сможем ли мы носить ребёнка, когда он приедет домой.
Через полчаса мои силы кончились, и я простонал:
– Какой же тяжёлый ребёночек!
– Вот именно, – согласилась Клара. – Поэтому дяди-Тонина жена и была такой толстой.
– А ты уверена, Клара, что ребёнок был у неё в животе?
– Ну конечно, – ответила Клара, – всем известно, что ребёнок появляется у мамы из живота!
И она засмеялась так, как будто всегда это знала. Хотя я стоял рядом, когда дядя Тони впервые нам об этом сказал.
– Не каждому это известно, – запротестовал я. – Тётя Флора, например, этого не знает. Один раз я спросил у неё, откуда берутся дети. И она покраснела до ушей, потому что не знала. А потом сказала, что их продают в магазине.
– Правда?
– Честное слово!
– Не может быть.
– Давай у неё спросим.
В этот момент в дверь позвонили. Это пришла наша домработница тётя Флора. Она сразу принялась за дело и отправилась в ванную, чтобы там убраться. Но мы с моей сестрой Кларой потихоньку пошли за ней.
– Тётя Флора, – начала Клара, – тётя Флора, мы хотим у тебя кое-что спросить.
– В чём дело? – спросила тётя Флора. – Идите в свою комнату, мне нужно работать!
– Тётя Флора, откуда берутся дети?
– Бе-бе-берутся де-дети? – повторила она запинаясь. – А других вопросов у вас нет?
– Нет, – сказала Клара. – Мы только хотим узнать, откуда берутся дети.
– Некогда мне болтать. Вот придёт ваша мама и захочет узнать, почему я не успела закончить уборку! – рассердилась тётя Флора и покраснела ещё сильнее. – Я ей тогда скажу, что вы задаёте много вопросов, вот я ничего и не успеваю!
– Я ей говорил, – сказал я и показал на Клару, – что детей продают в магазине. А она мне не верит.
– Да, так и есть! – Тётя Флора энергично закивала. – Это чистая правда. Детей продают в магазине. Они там лежат на полках, и любой человек, которому хочется иметь ребёнка, может себе его купить.
Тут Клара сделала своё самое невинное лицо и сказала:
– И вовсе это не так. Я слышала, что детей приносят аисты.
– Только некоторых! Кого-то приносят аисты, а кого-то покупают в магазине, – ответила тётя Флора.
Она уже вспотела.
– Но ведь есть и такие, – продолжала хитрая Клара, – которых находят в капусте!
– Такое тоже бывает, – смущённо проговорила тётя Флора и оперлась рукой на край ванны. – Совершенно верно. Бывает. Некоторые растут в огороде, как капуста.
Клара посмотрела на тётю Флору так, как кошка нашей бабушки смотрит на птичку, которую собирается сцапать.
– А вот и не бывает! Не бывает! – внезапно выкрикнула она. – Если ты не знаешь, откуда берутся дети, тётя Флора, то я тебе расскажу. Они растут не в огороде, а в животе у своей мамы. Как ребёнок дяди Тони. У его жены сегодня появилась маленькая дочурка. Весит четыре с половиной килограмма!
Клара побежала в гостиную и приволокла пакет с бутылками, куклой Хайди, картошкой и морковкой к тёте Флоре в ванную.
– Вот сколько весит ребёнок. Четыре с половиной килограмма! Классно, правда?
После этого мы оставили тётю Флору в ванной одну, чтобы она пришла в себя.
– Наверное, ей сейчас нелегко, – сказала Клара, – в пятьдесят лет вдруг взять да и узнать всю правду. Тут нужно время, чтобы привыкнуть.
Через неделю жена дяди Тони вернулась домой. Теперь она была очень стройной, такой, какой мы всегда хотели её видеть. А дядя Тони гордо шагал по лестнице с ребёнком на руках, как будто этот ребёнок вырос в животе не у его жены, а у него самого.
Наша собака Шнуффи
Папа принёс домой собаку. Таксу с короткой шерстью и длинными ушами, которая непрерывно виляет хвостом и обнюхивает всё вокруг.
Мы с Кларой сразу стали звать её Шнуффи, и ей это очень понравилось. Стоило нам крикнуть «Шнуффи!», как она мчалась к нам со скоростью ракеты.
Папа сказал, что Шнуффи очень породистая собака. Поэтому она такая длинная и у неё такие короткие лапы.
– У Шнуффи есть родословное дерево, – объяснил нам папа и показал какую-то бумагу.
Мы с Кларой уставились на неё, чтобы рассмотреть, какое такое дерево есть у нашей Шнуффи. Но на бумаге не было никакого дерева.
– А где дерево? – спросил я.
– Это не обычное дерево, – сказал папа, – а родословное. И это очень важная бумага. Такая бывает только у породистых животных и у королей.
Дальше папа нам рассказал, что отец Шнуффи был знаменитой собакой, а её дедушка ещё знаменитее и что её мама, бабушка и прабабушка происходили из очень благородной собачьей семьи. Все они когда-то получили множество призов.
Услышав это, мы с Кларой положили Шнуффи себе на колени и гладили её целый час. Мы сидели на диване рядышком, и передняя половина Шнуффи лежала на коленях у Клары, а её задняя половина – на моих. Клара гладила её голову, а я её хвост. Шнуффи лизала руку Кларе и выглядела очень счастливой.
– Знаешь, – сказал я Кларе, – мне очень нравится Шнуффи. По-моему, это ужасно милая такса. Но, если бы она была чёрной, она нравилась бы мне ещё больше.
– Я тоже считаю, что цвет у неё некрасивый, – сказала Клара. – Мне кажется, что светлый пошёл бы ей больше.
Мы погладили Шнуффи ещё немножко, а потом Клара сказала:
– Мы можем поделить Шнуффи. Если ты не против, то голова и передние лапы будут моими, а хвост и задние лапы твоими. И пусть каждый заботится о своей половине.
Мне показалось, что это хорошая идея. Я был не против получить заднюю часть нашей Шнуффи, потому что её хвост всегда так задорно виляет.
– Ладно, – сказал я, – только поделить её надо честно.
– Мы её измерим, – успокоила меня Клара, – и у каждого будет ровно половина.
Она принесла измерительную ленту, и точно в том месте, которое оказалось посередине Шнуффи, мы положили ей на спину монетку. Потом мы взяли ножницы и аккуратно выстригли вокруг монетки шерсть. Теперь было ясно видно, где у Шнуффи середина.
– С этого момента каждый заботится только о своей половине, – объявила Клара. – Я буду её кормить, а ты будешь выводить её гулять, когда ей потребуется, – ведь это твоя половина.
И мы начали заботиться каждый о своей половине Шнуффи. Каждый гладил и расчёсывал только свою часть. Клара кормила, а я выгуливал.
Однажды вечером папа и мама ушли в театр. Не успели они закрыть за собой дверь, как Клара сказала:
– Ну всё, решено. Я перекрашу Шнуффи в светло-золотистый цвет.
– Нет, – запротестовал я, – я не разрешаю!
– Но ведь так она будет выглядеть гораздо лучше, – стала убеждать меня Клара, – и светлое идёт к моим волосам.
Когда Клара что-то говорит, она тут же это и делает. И минуты не прошло, а она уже принесла из ванной мамину краску для волос.
Я крепко обнял Шнуффи и сказал:
– Ты можешь покрасить только свою половину. А мою – нет! Я не разрешаю!
– Хорошо, я покрашу только свою половину.
И она действительно осветлила переднюю половину Шнуффи. Меня это очень рассердило, потому что мне не нравятся собаки со светло-золотистой шерстью.
– Тогда я покрашу свою половину в чёрный, – заявил я.
– Что ж, это даже неплохо, – решила Клара. – Каждый будет любоваться своей половиной.
Я принёс чёрный спрей для обуви и принялся за работу.
И вскоре наша Шнуффи стала выглядеть так, будто её собрали из двух частей. Одна половина светлая, другая чёрная. Наверное, она очень удивилась, когда увидела себя в зеркале. Потому что пять минут лаяла на своё отражение.
– Спорим, – сказала Клара, – что другой такой собаки нет во всём городе.
Когда мама и папа увидели Шнуффи, они целую минуту стояли с открытыми ртами, а потом два раза обошли вокруг собаки.
– Кто это сделал с бедным животным? – грозно спросил папа.
Клара тут же сказала, что это был я, хотя начала-то она – это всем известно. Но, к сожалению, Шнуффи не умеет разговаривать, и поэтому она не могла рассказать родителям правду. Меня стали ругать и ругали целый час.
А под конец папа добавил:
– На этой неделе ты не получишь карманных денег!
Тут ко мне подошла Клара и шепнула на ухо:
– Я дам тебе половину своих карманных денег, если ты меня не выдашь. Договорились?
Я ответил:
– Договорились!
После этого мы вдвоём начали отмывать Шнуффи. Но сошла только чёрная краска с моей половины. Кларина светло-золотистая осталась.
– Здесь её шерсть сама отрастёт, но не сразу, – злорадно прошептала она мне на ухо. – Моя половина ещё долго останется светлой!
Я разозлился. Но что было делать? Клара – она такая. Чует моё сердце, я с ней ещё намучаюсь.
Краснолицый ребёнок
Ребёнок дяди Тони был весь какой-то красный и сморщенный.
Мы с Кларой внимательно рассматривали девочку каждый раз, когда жена дяди Тони выходила с коляской на детскую площадку. И каждый раз Клара вздыхала и говорила:
– Бедный ребёнок.
– Почему же бедный? Она пухленькая и спит в красивой коляске.
– Разве ты не видишь, какая она красная и как много у неё морщин? – спросила Клара. – Она вся какая-то мятая. У тебя что, глаз нет?