«Разговор в Трианоне» подводил к мысли о трагизме и непостижимости истории человечества, «Двойная жизнь» – к мысли о фатальном драматизме женской судьбы, также непостижимом. Для внутреннего принятия того и другого от человека требуются самообладание, терпение, вера.

«Двойная жизнь» заканчивается такими строфами, данными в эпилоге от автора:

Так пусть грозит грядущее утратой
И с каждым днем редеют сердца сны;
Пусть поплачусь я горестною платой
За светлые дары моей весны;
Пусть брошу я, средь жизненного моря,
За кладом клад на бурной глуби дно:
Блажен и тот, кто мог, с грозою споря,
Себе спасти сокровище одно.

4

Брак Павловых разрушился в начале 1850-х гг. Его разрушили вскрывшаяся любовная связь мужа с родственницей жены Е. А. Танненберг (потом она стала его третьей, гражданской женой) и, в особенности, его страсть к карточной игре, начавшей угрожать семейному благосостоянию.

К 1851 г. относится стихотворение Павловой «Портрет», где она с чувством огромного разочарования изобразила своего мужа, а в 1853 г. произошел окончательный разрыв. Он сопровождался скандальными обстоятельствами: в январе 1853 г. отец Каролины написал жалобу московскому генерал-губернатору графу А. А. Закревскому, обвиняя Павлова в игорных махинациях, тот санкционировал его арест и обыск в его кабинете, там нашли запрещенную литературу, и в апреле, после отсидки в долговой тюрьме, Павлов был выслан в Пермь (ссылка продлится только до декабря того же года, освободиться ему помогут друзья)^[21].

В обществе почти единодушно сочувствовали мужу, а виновницей случившегося считали жену. От общественного осуждения в мае 1853 г. Павлова бежала в Петербург, взяв с собой сына и престарелых родителей. Однако там началась эпидемия холеры, и отец, заразившись, умер уже в июне. Напуганная Павлова, поручив похороны посторонним людям, с сыном и матерью бежала из Петербурга в Дерпт (ныне г. Тарту, Эстония).

Вся эта история повредила ее репутации. Злые толки вокруг ее имени еще долго твердились в литературных кругах. В основном они были несправедливые. Известный юрист А. И. Кони, разбиравшийся с этой историей через полвека, приходил к выводу, что действия Павловой, «прибегнувшей к крайним мерам борьбы для защиты достояния сына», были оправданными и обвинять ее не в чем^[22].

Как бы то ни было, в 1853 г. закончился самый благополучный период в ее жизни: она навсегда рассталась и с мужем, и с Москвой (еще один раз – с последним коротким визитом – она заедет сюда в 1858 г.).

В Дерпте она находилась до весны 1854 г., пережив здесь новое любовное увлечение и творческий подъем.

Предметом ее увлечения стал Борис Исаакович Утин (1832–1872), студент Дерптского университета, юрист, впоследствии профессор в Санкт-Петербургском университете. С его именем связывают ряд стихотворений Павловой – гипотетически реконструируемый так наз. «утинский цикл» (1854–1855): «Мы странно сошлись. Средь салонного круга…», «Меняясь долгими речами…», «Зачем судьбы причуда…», «Когда один, среди степи Сирийской…», «К***» («Когда шучу я наудачу…»), «Ты силу дай! Устам моим храненье…», «Две кометы», перевод из Дж. Байрона «К… («Хоть гроза неприязни и горя…»), «За тяжкий час, когда я дорогою…», «К…» («Да, я душой теперь здорова…»)^[23]. Еще одно стихотворение было найдено и опубликовано в 1982 г. (в наст. изд. оно не вошло, поэтому приводим его полностью):

Пишу не смело я, не часто,
Чернил боюся, как огня,
Литературного балласта
Найдется мало у меня;
Его легко поглотит Лета;
Лежит пока спокойно где-то
Он в ящике на самом дне;
Признаться должно, нет во мне
Отважной удали поэта;
К варьяциям избитых тем
Страшусь я приступать стихами;
Но нынче к вам пишу – вы сами
С улыбкой спросите: зачем?
Не будем требовать мы строго
Причин сему – я к вам пишу
Затем, что тяжкого я много
Давным-давно в душе ношу,
Что вдруг грустней мне стало что-то
И что сильна порой охота
Дать волю думе и стиху;
Затем, что складно иль не складно,
Мне уже нужно, мне отрадно
Вам говорить, как на духу^[24].

Иногда – без достаточных, на наш взгляд, оснований – к «утинскому циклу» присоединяют и написанное в феврале 1854 г. стихотворение, которое потом станет «визитной карточкой» творчества Павловой, самым известным ее стихотворением. Речь в нем идет о поэзии, ставшей главным содержанием, смыслом и радостью ее жизни:

Ты, уцелевший в сердце нищем,
Привет тебе, мой грустный стих!
Мой светлый луч над пепелищем
Блаженств и радостей моих!
Одно, чего и святотатство
Коснуться в храме не могло;
Моя напасть! мое богатство!
Мое святое ремесло!
Проснись же, смолкнувшее слово!
Раздайся с уст моих опять;
Сойди к избраннице ты снова,
О роковая благодать!
Уйми безумное роптанье.
И обреки всё сердце вновь
На безграничное страданье,
На бесконечную любовь!

5

Весной 1854 г. Павлова покидает Дерпт и переезжает в Петербург. Одна из причин переезда – желание быть рядом с Утиным, уже окончившим университет и ищущим места в столице; однако отношения между ними не получают развития и скоро угасают.

В 1855 г. она переводит поэму Адельберта фон Шамиссо (1781–1838) «Salas у Gômez»^[25] о человеке, выброшенном кораблекрушением на необитаемой остров, на безжизненную скалу, и неведомо для кого до самой смерти выцарапывавшем на каменных плитах свои мысли и повесть о своей жизни:

На камне я нагом и одиноком
Очнулся, одинокий и нагой…

(«Salas у Gômez»: «Первая плита»)

В Петербурге она провела два года, успев за это время опубликовать ряд переводов (в том числе первое действие стихотворной комедии Мольера «Амфитрион») и написать целый ряд стихотворений. В их числе было еще одно историософское стихотворение – «Праздник Рима» (1854), напечатанное в «Отечественных записках» в 1855 г. Языческий Рим празднует и глумится над христианами, не зная, что Божий суд над ним уже свершился, что где-то в неведомых римлянам далеких краях уже тронулись с места гунны, которым предстоит этот Рим уничтожить. Сходным темам позднее Павлова посвятит еще два стихотворения – «Ужин Поллиона» (1857) и «На освобождение крестьян» (1862).

«Праздник Рима» был написан под впечатлением от поражения России в Крымской войне. В первой журнальной публикации стихотворения после предупреждения Риму (которым оно в позднейшей версии заканчивается, см. в наст. изд.) следовали еще шесть строф с обращением к современным западным державам, считающим себя победителями. В сборнике стихотворений 1863 г. Павлова сняла эти строфы (возможно, как потерявшие, на ее взгляд, актуальность).

Пируйте, гордые державы,
Владыки западной страны:
Увенчаны вы блеском славы,
Богатством вы наделены.
Успешны были ваши брани –
Вы Африканский взяли край.
Шлет Индия свои вам дани,
Свои вам дани шлет Китай.
Шумит разгульная тревога;
Ваш длинный праздник зол и рьян;
На нем грехов свершилось много,
И много пало христиан.
Всегда утеха вам готова,
Вам гибель ближних не урон:
На смерть идущие вам снова
Свои завтра принесут поклон.
Пируйте смело, тешьтесь, Римы!
Зачем скрывать вам свой разврат?
Всемощны вы, вы невредимы,
Вам нет судей, вам нет преград!
И видят лишь хоры небесных светил,
Смотря на безумье заносчивых сил,
На грех, грабежи и пожары,
Каких шлет вам Бог неизвестных Аттил,
Какие тяжелые кары^[26].

Весной 1856 г. Павлова отправилась в заграничное путешествие, которое продлится до 1858 г. Побывала в Германии, Швейцарии, Италии, а также в Константинополе. Поэтические впечатления отразились в ряде ее стихотворений, тогда написанных. В конце весны 1858 г. она возвращается в Россию, за два месяца успевает посетить Москву и Петербург, а затем уезжает уже навсегда.

В 1859 г., когда Павлова уже снова была заграницей, в журнале «Русский вестник» печатается ее поэма «Кадриль», над которой она работала начиная с 1840-х гг. После «Двойной жизни» это второе (и последнее) крупное по объему произведение Павловой. В «Кадрили» вновь изображается светское общество: четыре дамы рассказывают друг другу свои сердечные истории. Поэма вышла с посвящением покойному Баратынскому (он умер в 1844 г.), а заканчивалась неожиданной отсылкой к Державину, к его оде «На смерть князя Мещерского» («Глагол времен! металла звон! / Твой страшный глас меня смущает…»):

Графиня судорожно встала,
Рукой дрожащей опахало
Схватила быстро и букет:
«Пора, поедем! я готова».
Все поднялись, раздумья злого
Стряхая неуместный след.
Пронесся легкий шум; и снова
Смолк опустелый кабинет.
Лишь с мраморного пьедестала,
Как неземной и вещий глас,
Раздался резко звон металла
И прогудел двенадцать раз.

6

В 1858 г. Павлова поселилась в Дрездене, где прожила до самого конца своей долгой по тем временам жизни (скончалась в возрасте 86-х лет).

В 1863 г. в России вышел первый (и единственный прижизненный) сборник ее русских стихотворений^[27]. В сборнике было 97 стихотворений, расположенных по годам написания: первое – «Е. М<илькееву>» («Да, возвратись в приют твой скудный…») (1838), последние – относящиеся к 1861 г. «Порт марсельский» (по стихотворной форме и содержанию намеренно напоминающее об одном из последних стихотворений Баратынского «Пироскаф») и «Дорога», прощальное стихотворение:

…Бегут вдоль дороги все ели густыя
Туда, к рубежу,
Откуда я еду, туда, где Россия;
Я вслед им гляжу.
Бегут и, качая вершиною темной,
Бормочут оне
О тяжкой разлуке, о жизни бездомной
В чужой стороне.
К чему же мне слушать, как шепчутся ели,
Все мимо скользя? –
О чем мне напомнить они б ни сумели, –
Вернуться нельзя!

Последние известные нам оригинальные стихотворения Павловой на русском языке относятся к 1862 г., одно из них посвящено поэтическому труду – «Труд ежедневный, труд упорный!..» Она его продолжала: перевела на русский язык драму Ф. Шиллера «Смерть Валленштейна» (полн. изд. 1868), но вообще она вернулась тому, с чего начинался ее творческий путь, – к переводам с русского на немецкий. На этой почве она подружилась с А. К. Толстым, став главным переводчиком и пропагандистом его творчества в Германии. Кроме многих стихотворений и баллад, она перевела его крупные произведения – драматическую поэму «Дон Жуан», трагедии «Смерть Иоанна Грозного» и «Царь Федор Иоаннович». В переводах Павловой эти трагедии представлялись в немецких театрах. Она переводила на немецкий язык и других авторов, постоянно до конца занимаясь литературным трудом. Ее сочинения и переводы на немецком языке были собраны и изданы в трех томах в 1994 г.^[28]

После смерти А. К. Толстого (в 1875 г.) и сына Ипполита^[29] (в 1882 г.) связи Павловой с Россией практически прервались. К концу XIX века для большинства русских читателей она была полузабытой поэтессой давнего времени. Когда Павлова скончалась 14 декабря 1893 г., о ней в России немногие вспоминали. Она лишь немного, каких-то десять лет не дожила до возрождения интереса к ее поэзии, а вернее – до настоящего ее открытия. В начале XX века ее поэзия оказалась востребована, к умножению и распространению ее славы были причастны Брюсов, Блок, Андрей Белый и многие другие, а Марина Цветаева одну из своих поэтических книг назвала словом, взятым из стихотворения Павловой: «Ремесло» (1923).