Небольшим группам радикалов-фанатиков тактика террористов понятна и близка. Локальные акты насилия могут произвести гораздо более серьезный эффект и всколыхнуть общество, если их спланировать и совершить как масштабные теракты. Это дает фанатику определенные психологические бонусы: укрепляет его веру в свою правоту и помогает мгновенно почувствовать удовлетворение от содеянного. Однако с точки зрения стратегии полученные преимущества, как правило, недолговечны. Терроризм эффективен в краткосрочной перспективе – главным образом из-за психологического воздействия. После теракта общество испытывает шок, ужас, чувство унижения и беспомощности, и эти переживания могут проникать очень глубоко. Мы буквально застываем на месте и невольно задаемся вопросом: кто будет следующим? Может быть, мы сами или наши близкие? Мы не в силах оторваться от новостных программ, в которых эксперты гадают, кто именно виноват в содеянном. Кто эти люди, совершившие теракт? Чего они добиваются? Что делали раньше? Могут ли совершить новые теракты? Угрожает ли всем нам опасность? Что делать, как от них защититься? Уже не раз говорилось, что у терроризма много общего с театром, а театральное представление – это коллективный опыт, и сила воздействия спектакля на зрителей напрямую зависит от их вовлеченности в происходящее на сцене.

Терроризм сегодня

В последние годы террористический театр стал более камерным. Мы хорошо знаем методы террористов – лучше, чем когда-либо. Раньше считалось, что террористические группировки всегда пытаются привлечь наше внимание с помощью масштабных операций. Но такие теракты требуют тщательной подготовки и колоссальных расходов. Планирование подобных акций занимает немало времени, для их совершения требуется определенный уровень подготовки и особое стратегическое чутье, позволяющее выгодно использовать ситуацию, сложившуюся после теракта. Временная Ирландская республиканская армия обычно выбирала время для терактов таким образом, чтобы репортажи о взрывах заполонили все вечерние новостные передачи. Но так было раньше. За последние 30 лет в области взаимодействия человека с технологиями произошли фундаментальные изменения – сейчас мы все чаще становимся виртуальными псевдоучастниками террористического насилия. Так, 27 октября 2018 года в праворадикальной социальной сети Gab было опубликовано следующее сообщение: «Смотрите внимательно. Я вхожу в здание». Несколько мгновений спустя 46-летний Роберт Бауэрс с полуавтоматической винтовкой в руках вошел в синагогу «Древо жизни» в квартале Сквиррел-Хилл в Питтсбурге, штат Пенсильвания, и застрелил 11 человек, а 7 ранил. Для еврейской общины Соединенных Штатов это вооруженное нападение стало самым смертоносным по числу жертв. Высказывались мнения, что убийства в синагоге – результат роста антисемитских настроений за несколько месяцев до описываемых событий: почти за год до этого неонацисты и другие ультраправые группировки собрались в Шарлотсвилле, штат Вирджиния, чтобы попытаться объединить возрождающееся, хотя и раздробленное, белое националистическое движение в США. Это событие вызвало осуждение широкой общественности, но с тех пор антисемитские акции и преступления на почве расовой ненависти начали происходить все чаще.

Спустя полгода после событий в Питтсбурге произошло еще одно вооруженное нападение, на этот раз в Крайстчерче, в Новой Зеландии. Жертвами 28-летнего Брентона Тарранта во время пятничной молитвы в двух мечетях стали мужчины, женщины и дети – всего 51 человек. Таррант, известный белый расист, транслировал убийства в прямом эфире на своей странице в Facebook. Через несколько месяцев в Эль-Пасо, штат Техас, в местном супермаркете Walmart были убиты 23 человека. Убийца – 21-летний стрелок Патрик Крузиус – незадолго до вооруженного нападения опубликовал антииммигрантский манифест на скандально известном анонимном имиджборде 8chan. Крузиус заявил, что на убийства его вдохновили действия Тарранта в Новой Зеландии. Сегодняшние террористы выбирают своих жертв не только по национальному или религиозному признаку. Критериями отбора могут стать этническая принадлежность, пол, раса и сексуальная ориентация. При этом терроризм произрастает в мире, который с каждым годом сужается, – во всяком случае, складывается такое впечатление. Раньше мы различали внутренний и международный терроризм. Сегодня теракт в Новой Зеландии вдохновляет террориста в Техасе, а бойня в Калифорнии может спровоцировать убийства в Торонто. Становится очевидно: расстояния не играют никакой роли. Значимость фактора удаленности фактически стремится к нулю, когда речь идет о террористах и о том, что на них влияет и побуждает совершать теракты.

Современные технологии кардинально изменили терроризм и продолжают усиливать его психологическое воздействие такими способами, о которых раньше мы и помыслить не могли. Когда теракты транслируются в режиме реального времени на платформах социальных сетей, мы словно становимся их непосредственными свидетелями, и это ощущение вовлеченности завораживает. Мы понимаем, что не должны смотреть трансляцию теракта, но искушение велико. Мы ищем оправданий: смотреть надо, чтобы понять, что именно движет террористами. Но даже если мы правы, просмотр трансляции теракта вряд ли поможет понять преступников и их мотивацию. Зачастую террористы подробно объясняют свои действия и цели, но зрители все равно ловят себя на мысли: «Ничего не понимаю!» Еще один пример: 23 апреля 2018 года в центре Торонто небольшой грузовик выехал на тротуар. Десять пешеходов, в том числе восемь женщин, погибли на месте. Еще 16 человек (тоже в основном женщины) получили ранения, а одна из пострадавших скончалась от полученных травм через три года после теракта. Водитель, 25-летний Алек Минасян, сдался полиции и был арестован. На допросе он заявил следователю, что он инцел^[6], и добавил: «Я сделал это от имени всех обозленных инцелов, которые, как и я, никак не могут ни с кем переспать»^{31}. Причина вынужденного воздержания, утверждают инцелы, – длинноногие «Стейси» (так инцелы называют симпатичных девушек, которые отказывают им в сексе). Некоторые инцелы считают, что решить проблему вынужденного воздержания можно только с помощью насилия. Минасян пояснил: «Я знаю нескольких парней в соцсетях, которые чувствуют то же самое. ‹…› [Но они] слишком трусливы и боятся выступить открыто. ‹…› Пришло время действовать, а не просто сидеть в углу и предаваться унынию. ‹…› Я решил вдохновить своих будущих сторонников на то, чтобы последовать моему примеру и поднять восстание». Напоследок он заявил: «Я чувствую, что выполнил свою задачу». Канадские власти назвали убийства, совершенные Минасяном, «отдельными проявлениями насилия», а его самого – «волком-одиночкой» и заверили общественность, что этот инцидент не угрожает национальной безопасности.

Однако анализ действий Минасяна перед терактом свидетельствует об обратном. В нескольких постах в социальных сетях он признавался, что его вдохновил 22-летний Эллиот Роджер из Исла-Виста, штат Калифорния. За четыре года до теракта, совершенного Минасяном, 23 мая 2014 года, Роджер устроил бойню возле кампуса Калифорнийского университета в Санта-Барбаре. Убив двоих соседей по комнате и их друга, Роджер отправился в женское общежитие, где убил двух девушек. Он попытался скрыться с места преступления на автомобиле, без разбора стреляя во всех, кто попадался ему на пути, убил еще одного человека и сбил нескольких пешеходов и велосипедистов. Роджер не сдался полиции и застрелился в машине. В нескольких видеороликах, в том числе в снятом за день до вооруженного нападения, он говорил, что скоро настанет «день возмездия»^{32}. Вот его слова: «С тех пор как восемь лет назад я достиг половой зрелости, я мучился от одиночества и нереализованных желаний и чувствовал себя отверженным, – а все потому, что никогда не нравился девушкам. Девушки дарили секс и любовь другим парням, а мне – никогда. ‹…› Мне 22 года, а я все еще девственник. ‹…› Это меня мучает». Затем тон Роджера внезапно меняется.

Вам, девчонки, я никогда не нравился. Не понимаю, почему это так, но я всех вас накажу за это. Отвергать меня – несправедливо и жестоко. Не понимаю, что именно вам во мне не нравится. Я идеальный парень, а вы выбираете этих мерзких уродов, а не меня, истинного джентльмена. Я всех вас за это накажу. ‹…› В день возмездия я войду в женское общежитие Калифорнийского университета и убью любую избалованную, заносчивую белокурую шлюху, которая попадется мне на глаза. Убью всех девчонок, которых так сильно желал. Когда я пытался предложить им секс, они отвергали меня и смотрели на меня свысока, как на ничтожество, а сами вешались на шею этим мерзким скотам. Я с огромным удовольствием всех вас перережу^{33}.

В своем манифесте «Мой извращенный мир: история Эллиота Роджера» (107 000 слов) он пишет: «Я жертва обстоятельств. Я хороший парень»^{34}.

Говоря о террористах, мы, как правило, не имеем в виду инцелов. Они производят впечатление унылых, беспомощных, отвергнутых одиночек. Многие инцелы попадают в замкнутый круг отчаяния и ненависти к себе. Им стыдно, поскольку они считают себя неудачниками. Некоторые винят в своих бедах представительниц слабого пола и, соответственно, дегуманизируют и виктимизируют женщин, отказавших им в близости. Инцелов обычно считают замкнутыми, одинокими лузерами, неспособными на нормальные отношения и живущими в виртуальном мире, где они могут давать волю своим фантазиям и мечтам об отмщении. Сообщество инцелов гораздо шире, оно более разнообразно, чем мы думаем, и очень немногие его представители переносят женоненавистничество из виртуального мира в реальный и совершают зверские убийства. Тем не менее действия Минасяна, а до него и Роджера в точности соответствуют определению терроризма – это преступления против мирных граждан, совершаемые во имя определенной идеологической цели. Жертвы Минасяна и Роджера были случайными людьми, которых убийцы не знали лично, но эти жертвы олицетворяли то, что ненавидели инцелы. По словам Минасяна, посредством терактов предполагалось поднять восстание инцелов – об этом подробно говорится в заявлениях и манифестах самого Минасяна и его единомышленников. Цель убийцы может быть довольно туманной, а идеология странной, но все это не имеет значения, когда возникает вопрос о том, можно ли считать конкретное преступление терактом.

Преступления инцелов наглядно показывают, что, несмотря на пространные и запутанные объяснения мотивов и попытки оправданий, объяснить их действия с точки зрения здравого смысла очень трудно, не говоря уже о том, чтобы однозначно квалифицировать совершенные ими действия как теракты. Идеология – это, если кратко, набор упорядоченных убеждений. Она вдохновляет своих приверженцев на определенные действия, руководит их поступками и придает им смысл, а также помогает ответить на вопрос, может ли то или иное преступление считаться терактом. Крузиус, который убил 23 человека в Эль-Пасо, следуя примеру убийцы в Крайстчерче, сослался на «теорию великого замещения» – бело-националистическую ультраправую теорию, согласно которой массовый приток цветных мигрантов неизбежно разрушит социальную структуру и традиционную культуру белого населения Европы, что приведет, по мнению сторонников этой теории, к «геноциду белых». Эта идеология стала причиной одного из самых громких терактов за последние годы. В 2011 году норвежский ультраправый экстремист Андерс Брейвик убил восемь человек, взорвав микроавтобус в Осло. Несколько часов спустя он застрелил еще 69 человек на острове Утойя, где располагался летний лагерь, организованный представителями молодежного крыла социал-демократической Рабочей партии Норвегии.