– Недопонимания?! – ахнула та и разразилась возмущёнными возгласами: – Да я ему сейчас живо всыплю плетей! Будет у меня весь день языком вылизывать печные трубы и ночные горшки! Лапать аристократку, хозяйку! Совсем страх потерял!

«А неплохие идеи, как показать ублюдку, кто тут главный», – мелькнуло в голове у Сандры, и поставив мысленную галочку, она поспешила успокоить няню.

– Тише, тише, – графиня мягко взяла её сморщенные сухие руки в свои и сжала костлявые пальцы. – Нэнни, всё правда в порядке. Я поставила его на место, не надо вмешиваться со своими мерами наказания.

– Наказания, – недовольно буркнула няня, но было видно, что спокойный тон графини и её жест доверия вызвал желанный прилив нежности. – Безмозглый мужлан. Да пусть радуется, что я не сочла это неуважение к тебе Правом.

Сандра лишь закатила глаза и потянулась к долгожданным тостам, подчиняясь урчанию в животе. Конечно, Нэн преувеличивала. На возникновение Права это мелкое недоразумение не тянуло совсем.

Далеко не во всех развитых странах продолжал действовать этот судебный прецедент, но в Англии пока что закон Права работал исправно, как бы его ни пытались отменить гуманисты в парламенте. Главным образом он легализовал убийство – в строго определённых случаях. Такими являлись непосредственная защита своей жизни и имущества, а также жизней и здоровья близких людей. Вторым дающим Право моментом было публичное оскорбление чести и достоинства – это позволяло вызвать обидчика на дуэль и даровало каждой стороне возможность разрешить конфликт без последствий в виде тюрьмы и каторги. Ну и третий вариант – письменная воля самого погибшего. Например, такой документ составляли обе стороны перед выходом на смертельный бой на арене, снимая с победителя ответственность за смерть проигравшего. Иногда эту бумагу подписывали умирающие от тяжких болезней, чтобы врач мог как можно быстрее закончить мучения пациента.

Конечно, закон Права порождал множество спорных ситуаций, которые обычно разрешались уже в суде. Что считать достаточным для оскорбления, действительно ли обидчик угрожал жизни и здоровью кого-либо, давал ли размер кражи Право убить грабителя на месте… Так или иначе, но по мелочам Право не возникало, зато хорошо помогало сохранять порядок в обществе. Уж точно заставляло людей думать, что и кому они говорили и готовы ли принять смерть, если сами шли на причинение боли другим. Преступность благодаря закону Права не росла уже долгие десятилетия.

И, безусловно, в каждом отдельном случае всегда имели вес титулы и статусы сторон. Что для лорда оскорбление, дающее Право вызова на дуэль, то для обычного работяги ничего не стоящая чушь, которую суд не примет во внимание.

– Хватит бурчать, – проглотив первый кусочек тоста, Сандра краешком губ улыбнулась няне, которая даже наливая кофе в мизерную фарфоровую чашечку продолжала недовольно бубнить. – Как кстати устроился наш новенький? Проводила его до конюшен?

– Жаль, что не плюнула в его завтрак, – сурово поджала губы Нэнни. – Он, честно сказать, дурной какой-то. С утра набивает сеном мешки – не пойму, для лежанки что ли?

– Это не для постели, – мгновенно поняла Сандра и чуть не поперхнулась. – Это груши для битья.

Деон не собирался терять форму и всерьёз планировал покорять лондонскую арену – новости неутешительные. Что ж, ему всё равно не место в мирном Стормхолле, существующем за счёт разведения лошадей. Чем скорее этот садист исчезнет отсюда, тем лучше для всех.

– Час от часу не легче, – вздохнула Нэнни. – И на кой чёрт бы он нам сдался… Продай его – и дело с концом. Истопника можно и нанять по-человечески. Мне эта горилла не нужна и даром.

– Обязательно продам, как только подвернётся покупатель, – пообещала Сандра и не без гордости кивнула на лист в печатной машинке. – Лучше оцени, как звучит. «Ущемление женщины в праве покупки раба заранее ставит её в проигрышное положение относительно хозяйств, которые ведёт мужчина. Почему же считается унизительным для женщины купить раба-мужчину, но при этом мужчины вполне покупают на невольничьем рынке рабынь и заключают порой ужасающие контракты с женщинами, у которых нет выбора – только проданная свобода или голодная смерть?».

Она довольно вздёрнула подбородок – ей очень нравилось, как подобные фразы звучали вслух, трогая за живое сердобольных читательниц. Но Нэнни лишь с грустной улыбкой погладила её по пушистым волнам белокурых волос, раскиданным по плечам.

– Хорошо. Ты всегда обладала буйной фантазией и умела сочинять…

– Это не сочинения и не выдумки! – оскорбившись, надула щёки Сандра. – Чистая правда! Вот увидишь, неравнодушные леди напишут в редакцию десятки ответных писем с поддержкой!

– Для тебя и для них всё это – просто хорошо сложенные вместе слова, – пространно заметила Нэнни и мотнула головой, словно сбрасывая воспоминания о собственной тяжёлой участи до прихода в Стормхолл. – Ешь, пока не остыло. Ты обещала мне сегодня пройтись по расходным книгам.

Живо сообразив, что во время учёта вскроется сумма вчерашнего чека за Деона, Сандра заняла рот остатками тоста. Её превосходного образования хватало, чтобы вот уже два года успешно вести дела отца и обеспечить небольшой рост доходов за счёт введения в табун новых пород из Персии. Мода на экзотику и восточные мотивы играла роль даже в одежде, а покупателей буквально магнитило на всё арабское, включая кровь их новых лошадей. Настроения общества Сандра улавливала довольно талантливо.

В дверь снова постучали, на этот раз робко и тихо.

– Да? – обернулась графиня, позволив заглянуть в спальню одной из служанок в белом переднике.

– Миледи, к вам пожаловал лорд Тилоуш. Просит принять, – прозвенела та, почтительно склонив голову.

– Сейчас спущусь, – нехотя протянула Сандра и как только дверь закрылась, жалобно взглянула на няню: – И что этому плешивому опять от меня нужно? Неужели я в прошлый раз выразилась недостаточно ясно?

– Может, он не теряет надежды на ваш брак? – неуверенно предположила Нэнни.

Тихонько чертыхаясь, графиня поднялась со стула и прихватила с подноса блюдце и чашечку с кофе. Не потрудившись запахнуть расшитый серебряными перьями молочный халат, грациозно направилась к выходу, на что няня укоризненно покряхтела, но не посмела возражать. Всё-таки прошло то время, когда она могла указывать ей, в каком виде прилично встречать гостей. А Сандра преследовала лишь одну цель – всеми силами показать непрошенному визитёру, насколько он невовремя, и как раздражали его периодические набеги в надежде взять штурмом соседскую крепость.

Уж точно, ни выходить замуж за немолодого лорда, ни терять фамилию, ни растить двух его сыновей от первого брака графиня не собиралась и под страхом смерти.

Намеренно неспешно, на ходу прикладываясь к чашечке в руках, Сандра спустилась по полированной деревянной лестнице красного дерева на первый этаж. Из-за лёгкости одежды ей пришлось обратить внимание на царившую в поместье прохладу. Помимо каминов Стормхолл отапливался через котельную, и похоже, сегодня ещё никто не спешил разводить огонь.

В большой, выполненной в серо-голубых тонах гостиной казалось чуть теплее из-за играющих на ореховом паркете солнечных лучей. Шкура огромного белого медведя на полу перед камином переливалась серебром от этого света и напоминала снежный бархан. В дальнем углу уютно примостилось старое белое пианино. На изящном синем диванчике с резной спинкой уже ждал нежеланный гость, нагло сложив ноги на подставку и потягивая предложенный прислугой чай. Его залысины блестели не меньше, чем лаковые туфли, одетые не по сезону – даже до соседней резиденции лорд Тилоуш предпочёл ехать, а не идти пешком.

– Доброго утра, милорд, – как можно более заспанным тоном поприветствовала Сандра и села в кресло напротив дивана, сложив ногу на ногу.

– О, миледи, доброго и вам. – Тилоуш было растянул жабьи губы в сладкой улыбке, которая тут же угасла, как только он увидел Сандру. – Простите… видимо, я слишком рано? Разбудил вас?

– Что вы, всегда рада принять старых приятелей отца, – следуя приличиям внешне, графиня всё-таки подчеркнула главное: более, чем отцовским другом, она соседа не воспримет никогда.

Улыбка Тилоуша стала совсем уж натянутой – среди аристократии всегда умели читать между строк. Пробежавшись беглым взглядом маленьких, близко посаженных глаз по открытой шее графини и её непричёсанным волосам, беспокойным водопадом спадающим до самой груди, он всё-таки заметил:

– Что же за недоразумение обезобразило вашу кожу? Синяки на таком месте…

– Неудачный эксперимент с французскими кремами. Так некрасиво окрасили шею, просто ужас! – картинно пожаловалась Сандра и пригубила кофе. – Не обращайте внимания, милорд, не смущайте меня ещё сильнее. Лучше скажите, чем обязана такому раннему визиту.

Тилоуш поджал губы – судя по сомнительному прищуру, в отговорку не поверил ни капли. Но в следующий же миг на одутловатое лицо вновь легла маска добродетельного участия:

– Ах, милая Александра… Вчера я, как вы возможно помните, тоже был на аукционе. Поверьте, достаточно многие поняли, что вы приобрели того раба лишь чтобы унизить молодого Делавера. Конечно, накануне своей свадьбы он не мог позволить себе таких трат. И вы были великолепны, истинно так – великолепны в своей праведной мести!

Глоток кофе горечью встрял поперёк горла, и Сандре стоило чудовищного труда сохранять мнимое безразличие. Плешивый соседушка знал, на что давить – конечно, он был в курсе всех сердечных дел леди Де Росс ещё при жизни её отца. А ещё знал её характер, и что для начала надо хорошенько польстить и показать уважение к выказываемой ею в обществе позиции независимости от власти мужчин.

– Я здесь, чтобы помочь вам разобраться с последствиями, только и всего, – продолжал елейно улыбаться Тилоуш, так увлёкшись своей речью, что отставил чашку на кофейный столик. – Такая невинная особа наверняка не представляет, с кем теперь придётся иметь дело…

– Если вы про то, что купленный мною раб умеет и любит убивать людей – уж поверьте, я разобралась без вас, – не удержалась от едкости Сандра. Отческий тон соседа ей нравился всё меньше.

– Ах, даже слышать от вас такое страшно, – всплеснул он руками и словно несмышлённому дитятке пояснил: – Где вы, самый нежный цветок в саду Говарда Де Росса, упокой Господь его душу… и где эта грязная, кровавая помойка, именуемая ареной. Поверьте, даже я никогда не сую туда нос без особой нужды. Но ради вас, ради памяти моего старого друга – готов взять на себя это бремя.

Он смиренно склонил голову, будто действительно считал большим одолжением то, что собирался предложить. И хоть Сандра уже осознала суть, всё же очень хотела услышать подтверждение всем написанным в своей статье словам – что женщину не воспринимали всерьёз ни как конкурента, способного вести дела, ни как хозяйку.

– Что же вы именуете под «бременем», милорд?

– Вашего раба, разумеется! Конечно, вам было необходимо дать эту оплеуху Делаверу, я всё понимаю, он действительно нанёс нестерпимое оскорбление вашему роду. Но теперь, ради вашей же безопасности, позвольте забрать этого раба. Я готов выставлять его на арене от своего имени, а заработанную им прибыль делить с вами… так и быть, в соотношении двадцать к восьмидесяти…

Сандра держалась как могла, но всё-таки прыснула со смеху – страдальческий тон Тилоуша был невыносим. Едва не пролив на себя остатки кофе, она убрала чашку на столик и засмеялась уже в голос. Даже уточнять не пришлось, что двадцать процентов соседушка явно предлагал ей, так сказать, с барского плеча.

– Что же смешного…

– Вы себя слышите, милорд? – всё ещё посмеиваясь, выдавила Сандра со снисходительной улыбкой. – Я потратила на этого раба триста тысяч. А вы мне предлагаете не только рисковать его дорогостоящей шкурой, но и иметь с этого жалкие крохи. Да если уж я действительно решу, что его место на арене, он будет приносить доход только мне.