На грани развода (страница 10)
Мужчина с тяжёлым вздохом отодвигает от себя тарелку с овсянкой, расстроено откидывается на спинку стула.
– Ну куда столько сахара-то бросать. Есть невозможно.
Мы с Лидой незаметно переглядываемся.
– Пойду яйца возьму и хлеб.
Чтобы скрыть неловкость, я тянусь за стаканом. Но пригубить сок не успеваю. Прилетает обличительное:
– Только не говори, что ты вот это пить будешь.
Лазурный взор горит тщательно сдерживаемым возмущением.
Округляю глаза.
– Аааа… в чем проблема? – тяну удивленно, разводя руки в стороны.
– Не могу спокойно на это смотреть. Давай я лучше воду тебе зацеплю.
– Спасибо, конечно. Но не надо мне воду. Я сок хочу.
Вот что он ко мне прицепился?! Сам не ест и другим не дает!
– В твоём соке ни грамма полезного, – опять этот нравоучительный тон. Задрал, а! – Это высокофруктозная бомба. Огромный стресс для организма. Ещё и зубы портятся. А ты даже не через трубочку пьёшь.
– Какая тебе разница, что и как я пью?! – не выдерживаю. Меня накрывает. – Мне муж такой раньше каждый день делал. И ничего, хвост с копытами не выросли. Со стрессом справилась.
– Разводиться с таким мужем надо.
Эта фраза бьет под дых. И я не в силах корректно на неё отреагировать. Задело за живое. Капец как задело. Аппетит летит к черту. Со стуком опускаю стакан злополучного сока на стол.
– Мне нужно позвонить.
Поднимаюсь.
Ножки стула чиркают по полу.
– Всем приятного аппетита.
Ребята безрадостно молчат, вилки замирают в воздухе.
А я быстро устремляюсь к выходу. Потому что на душе становится невыносимо.
– Ну не хочешь с мужем, хотя бы сок водой разведи! – прилетает в спину тусклое замечание.
Он меня однозначно решил добить…
Глава 16
ВИЛАН
Растерянно смотрю ей вслед. Недовольно поджимаю губы. Какие мы нежные. Надо ж так.
– Кать! Ну Ка-аать… – с сожалением зовёт Лида. Потом, естественно, поворачивается ко мне. Начинается распил глазами.
– Какая муха тебя укусила? – цепляется брат. – С дивана ночью свалился?
– Что?! – моментально вскидываюсь. – Я все правильно сказал. Нехрен эту дрянь пить!
В голове рой замечаний «почему именно».
– Да дело не в соке, – упрекает будущая родственница. – Она правда разводится. У Кати ребёнок маленький. Ей тяжело. Я ее позвала, чтобы она немного развеялась. А тут ты со своими нравоучениями.
– Глупости! Она ж сказала. Позвонить надо, – упираюсь из последних сил, стараясь не реагировать на уколы совести.
Перед моим носом мгновенно возникает телефон.
Лида, будто невзначай, без слов крутит его в руке.
– Катин, да? – уточняю на всякий случай, хотя и так все ясно.
– Ага. Звонить пошла, – невеста брата сверкает глазами. – Ты сейчас неправ. Даже если хотел как лучше.
Все смотрят на меня с осуждением.
Любые «потому что» и «для того чтобы» мгновенно развеиваются. От мамы я с детства слышу, что мой язык до добра меня не доведёт.
Закрываю рот.
Да бляяяядь! Ну косяк, конечно. Косяк.
Резко отодвигаюсь назад вместе со стулом. Чувствую себя придурком. И это ощущение крепнет во мне всякий раз, когда я сталкиваюсь с ней.
Мячом по лицу – вообще вне конкуренции. Стыдобища. До сих пор охота сквозь землю провалиться!
Тяжко вздыхаю и поднимаюсь на ноги.
Бестактно забираю у Лиды телефон, прячу в свой карман.
– Всем приятного аппетита, – неосознанно зеркалю Катины слова и нахмурившись выхожу на улицу. Цепким взглядом осматриваю территорию.
Далеко она не могла уйти. Ну, по логике должна ж была в дом вернуться?
Приближаюсь к двери. Уже собираюсь войти внутрь, как выхватываю яркое светлое пятно. В беседке. Волосы у девушки длинные, пепельные, сложно не заметить.
Катя стоит ко мне спиной, колени на сидении, ладони упираются в перила. Немного детская поза. Беззащитная. Катя смотрит куда-то вдаль. Погружена в себя.
Чувствую очередную совестливую волну.
Тихо приблизившись, встаю рядом. Точно так же: плечом к плечу, опускаюсь на колени, упираясь в сидение. Пальцами тихо постукиваю по деревянным перилам беседки.
Даже не смотрим друг на друга. Ни малейшего поворота головы. Но я точно уверен: Катя знает, что это я.
Пока берегу слова – не до них.
Вдалеке ветер качает верхушки деревьев. Свежий воздух проникает в легкие. Напряжение потихоньку отпускает. Неожиданно накрывает умиротворение. Голову полностью проветрить не удастся. Но хотя бы форточку приоткрою.
Последние дни на взводе. И казалось бы… все. Стоп. Дальше некуда. Не видно дороги. Но нет. Не получается просто пропустить и забыть. Не получается.
Жру себя. А толку ноль.
Еще и на окружающих срываюсь. Сам знаю: недопустимо. Но…
На предложение брата поехать сюда я согласился неожиданно.
Мне тоже нужно было немного отстраниться. И я думал, у меня это получилось. Но телефон все так же оттягивает карман, все так же жжет ладонь. И скоро настанет день Х.
– Дозвонилась? – выдаю неожиданно, позволяя себе повернуться и рассмотреть мягкий профиль девушки.
Катя и не смотрит в мою сторону. Легкая улыбка играет на ее губах. Голос спокойный.
– Почти.
Молча протягиваю телефон. Она без слов принимает, сжимает корпус пальцами.
– У тебя зрение плохое? – перехожу на нейтральную тему. Почти нейтральную.
Катя бросает недоверчивый взгляд в мою сторону. – Ты часто прищуриваешься, – поясняю, для пущего эффекта по воздуху очерчиваю ладонью область вокруг глаз.
– Неидеальное. Но корректировать пока не обязательно.
– У меня тоже не очень, – впервые за последнее время делюсь чем-то личным.
Катя резко поворачивается и перехватывает мой взор.
– Линзы носишь?
Киваю уверенно.
– Цветные?!
Аж вперёд подаётся. Как заинтересовалась. А я не спешу раскрываться. Многие мне задают этот вопрос. Я привык пропускать этот интерес. Или же, наоборот, подогревать… Вот и теперь лишь неопределённо пожимаю плечами, пряча ленивую улыбку.
– Ах ты обманщик! – смеётся. – Я уж подумала, тебя природа наградила таким необычным взглядом.
– А ты, оказывается, мастер комплиментов! – ржу, весело задевая ее локтем по плечу.
– Ой, да ну тебя! – отшучивается.
Ее взор сейчас перестал был тоскливым, напряжение испарилось. Тревога, печаль – ненадолго отошли в сторонку.
Замолкаем.
– А сок апельсиновый люблю с грейпфрутовым вместе. Но пью изредка.
– Лучше есть фрукты с мякотью.
– Не поверишь. С детства не люблю от кожуры откусывать. Папа изгалялся и снимал шкурку, разлепляя внутренние дольки. А мне самой лень. Странная я немного, да.
Напряжение неминуемо возвращается. А мне очень жаль. Когда она не ершится, очень милая. Светлая. А с другой стороны – не такая задорная. Когда возмущается, у неё щеки розовеют. В глазах пылает огонь. Внутри его много. А на поверхности – лёд.
– Ты меня извини, – выдавливаю главные слова, виновато опуская голову. – Я ж не знал. Я не хотел тебя обидеть.
– Даже не беспокойся. Это мои тараканы. Моя проблема, что так цепляет… за живое. Да… – коротко отмахивается. – Просто период такой. Затянулся. Правда.
Гляжу на неё, не моргая. Любая другая без зазрения совести уже бы в письменном виде запротоколировала каждый из недостатков мужа, и как она страдает, находясь рядом с этой сволочью. Катя – нет.
Ни слова плохого о супруге.
Ещё и мою несдержанность пропускает мимо. Не злится. Правильно говорит. Задело, потому что проблемы. Не было бы проблем, она б этот сок мне на голову вылила. За дерзость. С улыбкой. Уверен, это в ее характере.
А мне, может, это и надо? Эмоциональную встряску, да такую, что себе признаться стремно?
Заминка затягивается. Уточнять, что именно они там с мужем не поделили, мне нет резона. Своего дерьма по горло, чтобы еще чужое жрать.
– А сам-то чего такой резкий? Обидел кто?
Лицо мое на мгновение вытягивается. Надеюсь, я успеваю вовремя отсмеяться, отворачиваюсь.
– Да брось! Меня обидеть – это еще надо постараться. Не каждому дано, – отшучиваюсь, широко улыбаясь. Перевести бы тему. Поскорее.