Командиры батарей – Еременко, Бумынец, Ибатулин, Скачков. Проявили мужество и стойкость как и весь личный состав. Всего с начала войны по 1 мая 1942 года по утвержденным данным командования полк сбил семьдесят восемь самолетов врага.

…Несколько десятков семей бойцов и командиров полка оказались на оккупированной территории. По далеко не полным данным тридцать восемь родственников воинов полка было вывезено в Германию. Более шестидесяти родных и близких погибло в блокадном Ленинграде.

Указами Верховного Совета СССР только за 1942 год было награждено орденами и медалями 27 человек начальствующего состава, 23 младших командира и 12 красноармейцев.

При прорыве блокады в январе 1943 года непосредственное участие принял батальон майора Серова. Он прикрывал войска 136-й стрелковой дивизии генерал-майора Н. П. Симоняка и вел напряженные бои с наземными войсками в районе 8-й ГЭС после переправы на левый берег Невы. Серов награжден орденом Красного Знамени за проявленную храбрость и умелое руководство.

В мае сорок четвертого 194-й полк был переформирован в 110-ю отдельную бригаду.

Нежко И. И. – бывший комиссар ЗАД, подполковник в отставке (сентябрьские бои сорок первого года. 10-я батарея ЗАД):

«Командовал батареей лейтенант Ливый В. Д., комиссар батареи политрук Баканов, командир огневого взвода лейтенант Алошин, командир взвода управления лейтенант Цыганков.

В течение трех суток с 9 по 11 сентября были сбиты два Х-113 и один Ю-88, уничтожена батарея минометов, танк, наблюдательный пункт и много пехоты. Так, орудийный расчет младшего сержанта Лактионова и младшего сержанта Денисова 10 сентября уничтожил батарею противника и наблюдательный пункт на церкви села Русско-Высоцкое.

Орудийный расчет младшего сержанта тов. Мухина, заряжающий Даценко, восточнее села Михайловка уничтожили три немецких миномета. Затем Мухин, будучи оставленным со своим орудием для прикрытия отходившей на запасные позиции батареи, во взаимодействии с командиром пулеметного расчета Малафеевым и Чистоусовым, находившимся в пятидесяти метрах, продолжили бой с превосходящими силами противника. Враг был остановлен, орудие готовилось к отходу, но в это время снаряд попал в казенную часть орудия. Все погибли…

Из числа офицеров помню только командира, товарища Хлебнова. К сожалению, в моих записях не оказалось и каких-либо эпизодов о боевых действиях конкретных лиц. Сохранился лишь черновик отчета. Из него следует, что 4-я батарея в ходе сентябрьских боев сбила четыре самолета противника, два Ю-88 и два Ю-87, подбила два танка и уничтожила группу автоматчиков.

Личный состав батареи, находясь несколько часов под артиллерийским огнем, не дрогнул и вел активную стрельбу по наземным и воздушным целям.

Особо отличились младший сержант Гузиков, старшие сержанты Ветров и Медведев, красноармейцы Баскаков, Плотников, Кулаков, Пресняков, старшина взвода управления дивизионов Соловьев и солдат того же взвода Мульк.

Командовал 9-й батареей лейтенант Хендриков, комиссар – мл. политрук Еременко. Батарея дислоцировалась в районе населенных пунктов: Пигелево, Яльгелево, Телези, Ропша, Стрельна.

8 сентября сорок первого года командир орудия Кочнев уничтожил противотанковое орудие и группу пехоты противника. Командир огневого взвода лейтенант Кожемяко лично отыскал цели, сел за орудие и прямой наводкой уничтожил вражескую батарею противника и штабную автомашину с офицерами.

9 сентября 1941 года пулеметный расчет командира отделения Ларионова, рядовые Раздобудкин и Молчанов, прикрывая отход батареи, вели активный огонь по пехоте противника и сами пали в бою. Вместе с ними находился политрук Еременко. Он был ранен, но поле боя не покинул.

Несмотря на сложность обстановки, сильный обстрел позиций, старшина батареи Горбачев своевременно обеспечивал батарею боеприпасами и питанием.

Климентий Ефремович Ворошилов тогда был легко ранен на передовой. Этот эпизод надолго запомнился всем…»

Гораций Григорьевич Паперин – командир отделения связи, капитан в отставке:

«Родился я 27 сентября восемнадцатого года в Новозыбкове. 27 ноября тридцать девятого призван и сразу попал в 194-й ЗАП.

Самое запомнившееся – бомбежки „Марата“ в августе-сентябре сорок первого. Я находился на ДКП 4-го дивизиона, на южной дамбе морского канала. Три батареи находились в Финском заливе и были прикованы якорем ко дну. На одной из них я был несколько недель комиссаром, но после приказа об отмене института комиссаров вернулся назад, на узел связи полка. Начальником узла связи был Костя Галкин, начальником связи полка майор Пронин.

Немцы охотились за кораблями балтийского флота. „Марат“ решили спрятать между двумя дамбами в проливе. Его прикрывали батареи нашего дивизиона, на Северной дамбе находилась батарея моряков, да и на крейсере были зенитки. И однажды днем, помню, что было три часа, десятки самолетов атаковаликрейсер. Несколько было сбито. Двумя бомбами на крейсере свернуло башню. Тогда „Марат“ стал уходить к Кронштадту. Во время очередного налета крейсер выбросило на берег. Это мне рассказал моряк Расько, работавший потом на нашей фабрике.

Во время бомбежек мы скрывались в предварительно выкопанных щелях. Дамбу трясло, бомбы и осколки, а также камни летели во все стороны, и одним камнем был убит сержант Охотников. До войны он был сверхсрочником».

Гусев Петр Владимирович – техник взвода тяжелых танков 12-го запасного танкового полка, капитан в отставке:

«В середине августа сорок первого года я находился в батальоне отдельного запасного полка тяжелых танков. На одном из построений батальона к нам приехал начальник штаба первого батальона полка старший лейтенант Боронилов и спросил, кто знает дизеля. Осталось несколько танковых техников и я. После этого я был вызван в штаб полка и назначен в первый батальон танковой техники, взвода танков „КВ“ трехмашинного состава. Командовал батальоном капитан Маточкин, батальонным комиссаром был Аверичкин.

Батальон имел в своем составе пять танков Т-26, двенадцать танков Т-28 и три танка КВ. В начале сентября полк был эвакуирован из Павловска полным составом в Ленинград. Первый батальон остался в Павловске, располагаясь на южной окраине военного городка в районе кладбища.

В десятых числах сентября мы ночью перешли из Павловска на гатчинскую дорогу и заняли оборону в деревне Энколово.

Несколько дней, примерно до 14 сентября мы пропускали тылы наших войск, так как дорога из Гатчины в Пулково была занята немцами. Бензиновые танки Т-26 и Т-28 заняли оборону в кустарнике вдоль деревни. В один из вечеров к нам пришел офицер-зенитчик. Его зенитная батарея стояла в лесочке на западной окраине деревни Кондолово. Снаряды и продукты у них были на исходе, положение тяжелое. Наседала пехота немцев, а в этот день еще и при поддержке танков. Командование послало Т-26 лейтенанта Тихомирова помочь в выводе батареи и уничтожении склада продуктов в соседней деревне.

Утром следующего дня к нам пришли в обгоревшем обмундировании младший лейтенант Тихомиров и один из солдат, рассказавших про уничтоженный склад. Они были атакованы немецким танком, и их танк загорелся. Батарея была окружена немцами. Тогда к окруженной батарее отправился танк КВ, которого немцы боялись как огня. Командир танка – Темин, механик-водитель – Миневич. Задача была выполнена, все исправные орудия и автомобили эвакуированы, неисправные уничтожены.

Через день у нас с утра был бой с немцами, и мы оставили Ондолово, перейдя в деревню Кискисары, а потом на аэродром в Пушкине.

Среди зенитчиков, вышедших из окружения, находился сержант Долотов, с которым я впоследствии встретился на зенитной батарее, стоявшей там, где находится крейсер „Аврора“».

Иван Петрович Бугорков, командир 12-й батареи, впоследствии начальник штаба 4-го дивизиона:

«Война застала батарею в районе Сарженка, на севере от Ленинграда, где она была развернута за несколько дней до начала войны. Через несколько дней после ее начала мы были сняты с огневой позиции и направлены в сторону Ленинграда. В пути следования я получил задачу от командира дивизиона Румянцева прибыть вместе с батареей на судоремонтный завод „Красный водник“ на Петровском острове.

На заводе матчасть разместили на трех баржах, которые затем бортами соединили канатами. На двух крайних баржах установили по два орудия. На средней барже на носовой части – дальномер, ПУАЗО-2, на корме под легким дощатым помещением – пространство для личного состава.

Для людей были получены пробковые поясные поплавки. Нам были приданы шестивесельные шлюпки и парусные принадлежности, и в качестве наставников два курсанта Военно-морского училища им. Фрунзе. Примерно так же были оборудованы все восемь батарей – пять 194-го ЗАП и три 115-го ЗАП. Батареи по мере их установки на баржи выводились в районы дислокации в заливе. Вначале баржи ставились на временные, обычные якоря, а затем на мертвые, вокруг которых вращались в зависимости от ветра и течения.

Необходимость размещения средств ПВО в Невской губе состояла в том, что ширина Невской губы по линии Стрельна – Лисий Нос не перекрывалась огнем зениток, расположенных в районах Володарский – Стрельна – Петергоф – Лахта – Лисий Нос.

Многие красноармейцы не умели плавать, некоторые даже в спасательных средствах боялись спуститься в воду. Еще труднее было научить их пользоваться шлюпкой и тем более ходить под парусом.

Запомнились два случая – первый в июле. Воскресенье, вторая половина дня. Один из разведчиков обнаружил Ю-88, который шел с северо-запада. После третьего нашего залпа самолет загорелся и стал разваливаться. Три члена экипажа выбросились на парашютах и опустились ниже Стрельны. Мы ликовали! Радиостанция не работала, и мы не смогли сообщить командиру дивизиона об успехе. Утром читаем газеты – самолет был сбит летчиком! Мы не в обиде. Главное одним стервятником меньше.

Второй эпизод произошел в ночь с 21 на 22 сентября, когда шли бои в районе Стрельны.

Сильный туман, пришедший на рассвете, рассеялся после полудня. Я собрался было провести разведку, но разрешения не получил. Но как только прояснилось, со стороны Стрельны появился Ме-109 на высоте метров шестисот-семисот и сразу стал атаковать батарею, но не смог преодолеть заградительный огонь. Не успел он скрыться, как из района Стрельны был произведен артиллерийский выстрел. Недолет… Стало ясно, что в Стрельне немцы… Второй выстрел – перелет. Взяли нашу батарею в „вилку“. Мы открыли огонь по вражеской батарее. Третий выстрел немцев – снаряд взрывается на средней барже позади меня. Пробито легкое перекрытие жилого помещения, полетели осколки. Ранен в ногу заряжающий Лебедев и комиссар – политрук Коровин Петр Иванович, который оказался между разрывом и мной. Мы подавили вражескую батарею шестью снарядами. Тут же по нам открывает огонь другая фашистская батарея. Смертельно ранен один из красноармейцев. А затем мы нанесли потери и другой немецкой батарее на конной тяге и группе пехоты на открытом участке дороги в районе Стрельны.

С наступлением темноты к нам пришел катер с пресной водой. С ним я отправил боевое донесение в штаб и раненых. Ночью прибыл буксир, и нас отбуксировали в устье Малой Невки, к острову Вольный.

Вскоре я был переведен на новое место службы, а батарея простояла всю войну на баржах у этого острова.

Прошла еще неделя. Немцы подвели в район Стрельна – поселок Володарского батареи более крупного калибра и фактически расстреляли одиннадцатую батарею лейтенанта Кириллина В. А.

Во второй половине сентября были выведены из Невской Губы все остальные батареи, прожектора, аэростаты. Так закончилось выполнение боевой задачи ПВО на плавстредствах в Невской Губе».

Вадивасов Василий Иванович – секретарь парторганизации полка, подполковник: