Первое правило семьи Райс (страница 11)
После этого я уселась на подоконник и долго-долго разглядывала темнеющие небеса, размышляя над тем, как мне дальше быть.
Можно было убраться отсюда, даже не покидая дом Вейров через дверь – просто-напросто выпрыгнуть в окно и отправиться в город, навсегда позабыв об этом ужасном месте.
Но я все-таки решила остаться. По крайней мере, еще на один день.
Сделала это не из-за страха перед Ищейками Ийседора, а из-за мамы, которую я так сильно любила и тайком ждала ее возвращения все свое детство.
Но любила ли она меня? Если честно, я серьезно в этом сомневалась, хотя в глубине души продолжала надеяться.
Наконец я сползла с подоконника, вернулась в кровать и заснула, согревшись под пуховым одеялом.
И мне приснилась бесконечная синева неба, лишь где-то далеко-далеко, у самого горизонта, подернутая сизыми полосками облаков.
В этом небе парил черный дракон.
Но он был не таким, как рисовали драконов на картинках в книгах по истории Центина – сказочные раскрашенные чудовища, – а очень даже реальным.
Смертельно-опасный и стремительный хищник – я разглядывала его мощные перепончатые крылья, подрагивающие под порывами ветра, удерживая на лету поджарое тело с прижатыми к брюху когтистыми лапами.
Пасть дракона была раскрыта, словно он улыбался, ловя теплый ветер.
На спине у крылатого ящера сидел Райар Кеттер.
Был он в черном, с круглым кожаным шлемом на голове, из-под которого выбивались темные прядки волос. Мускулистая рука лорда Кеттера лежала на луке седла. Поводьев у него не было, но и без этого он уверенно управлял своим крылатым ящером.
Оказалось, я отлично могла его разглядеть, потому что парила неподалеку, сидя на спине у собственного дракона. Тоже щурилась, ловя ветер, подставляя яркому солнцу лицо, наслаждаясь чувством совершенной и бесконечной свободы.
А еще меня переполняли радость и счастье, и этих ощущений было так много, что они, казалось, вот-вот хлынут наружу и прольются через край меня.
Неожиданно мне захотелось взглянуть на своего дракона – какое же это все-таки диво-дивное! – но стоило опустить глаза, как меня внезапно разбудил толчок изнутри, и я открыла глаза в темноте.
Дракон с небом и солнцем исчезли, заодно забрав с собой пронзительное ощущение радости и свободы.
Я лежала в кровати, вцепившись в одеяло, с бешено колотившимся сердцем. Во рту пересохло, и меня била мелкая, противная дрожь.
Меня не оставляло ощущение, словно я подобралась слишком близко к некой тайне, которую мне знать не положено, и именно поэтому меня выкинуло из чудесного сновидения.
Но что же эта была за тайна? Да и с чего бы мне приснились драконы, которые в Центине никогда не водились?
Они всегда сторонились нашего королевства, предпочитая более теплые земли, и я знала о летающих ящерах довольно мало.
Папа тоже ими не интересовался, поэтому в Калинках у нас имелась лишь одна тонкая брошюра с названием «Особенности гнездования черных драконов», которую я прочла так давно, что почти все уже вылетело у меня из головы.
Вздохнув, я завозилась, устраиваясь поудобнее на мягкой перине. Лежала, пытаясь успокоиться, заодно прислушивалась к тишине ночи.
Но все было спокойно – особняк мирно спал. В дальнем углу комнаты размеренно тикали настенные часы, а первый рассветный луч пытался пробраться сквозь щель между тяжелыми занавесями, пробуя на прочность ночную тьму.
Но тьма оказалась сильнее, и до рассвета пока еще было далеко.
Я зевнула.
Не только дракон, но и лорд Кеттер вызывал у меня вопросы. Он-то с чего мне привиделся?
Во сне Райар Кеттер смотрел на меня с восхищением, зато в реальной жизни, пусть и заявил мне, что мы скоро встретимся, но я была уверена, что он давным-давно позабыл о моем существовании.
Сейчас, наверное, Райар Кеттер был уже далеко от Изиля. Вел тайными тропами короля Имгора на запад, в Хастор.
Почему на запад? Все проще простого!
Я сопоставила слова лорда Вейра и странный акцент Райара Кеттера и пришла к выводу, что он, скорее всего, был ставленником короля Сигверда и хасторским шпионом. Выполнив свою задачу и освободив пленника, теперь спешил доставить Имгора Гервальда в свое королевство.
Тогда зачем ему Миринда Орейга, она же Аньез Райс?
Я этого не знала.
Зато прекрасно понимала, что хасторский шпион мне совершенно ни к чему. Причем не только он, но и мысли о его поцелуях и объятиях!
Зевнув, я повернулась на другой бок, выкинула Райара Кеттера из головы и уже скоро преспокойно заснула.
На этот раз мне привиделся незнакомый, но злобный декан Джей Виллар, правда, без маски. У него оказалось молодое и вполне привлекательное лицо, но сильнее всего меня впечатлили ярко-синие глаза, отличительная черта некромантов.
Была лекция в академии, он что-то поучительно рассказывал, а я кивала и записывала его слова в тетрадь.
…Но вряд ли бы я спала так спокойно, если бы знала, что встречусь с лордом Кеттером уже этим вечером.
Глава 5
На следующий день мужчины отбыли по делам, а мы с мамой спокойно позавтракали в саду.
Это было чудесное утро, наверное, лучшее в моей жизни за последние много-много дней.
Мы устроились в той самой увитой розами мраморной беседке, которой я любовалась из окна, и потягивали травяной чай. Я подставляла утреннему солнцу лицо, наслаждалась маминым обществом, стараясь не думать о вчерашнем дне и о том, что принесет сегодняшний вечер.
После завтрака мама мне объявила, что пора заняться делами, которых к этому времени набралось довольно много.
Сперва в дом прибыла артель швей. Обмерили меня с ног до головы, заставляя то поворачиваться, то поднимать руки, но при этом стоять смирно, словно я – заводная кукла на прилавке часовых дел мастера.
Но я выносила все безропотно, с замиранием сердца думая о сегодняшнем приеме в доме Вейров.
– Всего лишь небольшой бал, Аньез! – сказала мне мама еще в беседке. – Что ты разнервничалась, глупая? Будут танцы и шампанское.
Оказалось, на прием приглашены друзья и деловые партнеры лорда Вейра – «нужные ему люди». К тому же с визитом ожидали лорда Соммерса, генерал-губернатор Изиля.
Крайне влиятельного человека в столице, по словам мамы.
Приехать он собирался не один, а с женой и дочерью, на которую у Тагора оказались большие планы. Настолько большие, что дело шло к их помолвке.
После ее слов меня передернуло, потому что я вспомнила о вчерашнем разговоре с молодым лордом Вейром. Оказалось, планы Тагора простирались не только на дочь генерал-губернатора, но и на меня.
Все утро я размышляла, стоит ли рассказать маме о его домогательствах. Сможет ли она хоть как-то повлиять на младшего Вейра, если… и сама находится в фактическом рабстве у старшего?
Я все же выбрала промолчать, решив не портить ни ей, ни себе столь замечательное утро, а заодно побоявшись разрушить ту атмосферу доверия, которая, как казалось, возникла между нами.
Швеи тем временем отбыли восвояси, а мама, подхватив меня под руку, продолжила заниматься делами.
Проследила за тем, чтобы армия слуг старательнее убирала дом, а служанки натирали мастикой паркетные полы в танцевальном зале. После этого дала несколько распоряжений насчет ужина, заглянула в винный погреб и переговорила с горничными, украшавшими первый этаж.
– Мама, ты счастлива? – спросила я, когда она, закончив с делами, устало опустилась в кресле в своем будуаре.
Здесь были золотисто-бежевые обои, серебристые шторы, изящная мебель из красного дерева, а по мягкому ковру так и хотелось ходить босиком.
Вместо ответа Аннарита Вейр принялась перебирать содержимое одной из множества своих шкатулок, стоявших на полированной поверхности туалетного столика.
Я же, устроившись напротив в мягком кресле и расправив подол нового бежевого платья, которое принесли мне этим утром, любовалась маминым точеным профилем. Заодно думала о том, что, несмотря на столь чудесное время вместе, мы все еще были слишком далеки друг от друга.
И мне захотелось снести разделявшую нас стену. Поступить так же, как восточная конница, что на маленьких крепких лошадках, словно саранча, нахрапом сметала все на своем пути.
Поэтому я задала довольно личный вопрос, а теперь с замиранием сердца ждала на него ответа.
Вместо этого мама достала из шкатулки сапфировые серьги и приложила к мочкам ушей. Повертела головой перед зеркалом, дожидаясь, когда ярко-синие «слезы» засверкают в солнечных лучах, льющихся в комнату сквозь распахнутое окно.
Только после этого повернулась ко мне.
– Счастлива? – переспросила у меня. – Ну уж здесь-то я намного счастливее, чем в той мерзкой деревне с твоим отцом!
Я выдохнула изумленно, не ожидая столь резкой отповеди.
– Мое место в столице, а не в грязной дыре на Севере, – продолжила мама, – потому что я рождена для того, чтобы сверкать. – В подтверждение ее слов одна из сережек вспыхнула на солнце, рассыпая синие сполохи по светлым стенам. – Но твой отец больше не был в состоянии меня содержать. Не мог обеспечить мне тот образ жизни, к которому я привыкла и который я заслуживаю, Аньез! Потому что я заслуживаю жить красиво, вращаясь среди людей, которые мне нравятся и что-то из себя представляют. Быть среди вещей, которые мне дороги!
Судя по содержимому шкатулок, эти вещи стоили целое состояние.
Неожиданно мне захотелось поинтересоваться, что она думает о брачных клятвах. Да, о тех самых, которые они с отцом дали друг другу перед ликами Богов, пообещав, что будут вместе не только в достатке, но и в горести и печали.
Но не спросила, потому что мама произнесла назидательным голосом:
– Запомни, Аньез! Только сильный и обеспеченный мужчина способен сделать тебя счастливой. Конечно, брак предполагает некие компромиссы…
– Например, скотское к себе отношение? – я все-таки не выдержала, но, видит Трехликий, продержалась я довольно долго. – Такова расплата за подобное счастье?
На миг мне показалось, что мама меня ударит.
Нет, не магией, от которой она давно отказалась в угоду компромиссу, променяв ее на дорогие вещи и важных людей, а залепит мне пощечину.
Вместо этого мама произнесла:
– Будь добра, Аньез, придержи язычок! Веди себя прилично, как и подобает…
– Бедной родственнице, – напомнила ей.
Она пожала плечами.
– Это мой дом, и тебе никто не давал право меня осуждать. Поэтому ты либо выполняешь мои правила, либо идешь своей дорогой.
Стена между нами стала куда более серьезной, чем до этого разговора, поэтому я пошла на попятную.
– Все понятно, – сказала я маме, – и впредь буду молчать. У тебя своя правда, – пусть мне и непонятная, – а у меня нет права ни тебя осуждать, ни упрекать. Я лишь пыталась понять…
– Эммерих меня любит, – неожиданно произнесла мама. – По-своему, как умеет.
– А ты его? – спросила у нее.
Пожав плечами, мама потянулась к сверкнувшей в дневном свете рубиновой россыпи. Вытащила браслет, затем, поморщившись, стала выпутывать его из жемчужного ожерелья.
– Все-таки красное, – сообщила мне, оставив последний вопрос без ответа. – К вечеру как раз успеют перешить для тебя мое синее платье, а я надену новое. Эммерих привез мне его из Детрии пару месяцев назад, и у меня до сих пор не было возможности показаться в нем на людях.
…Затем наступил вечер и первый в моей жизни бал, на который я не горела желанием идти. Сначала собиралась отсидеться в своей комнате, но мама, подняв себе настроение парой бокалов вина, настояла на моем присутствии.
Напомнила, что я, вообще-то, пообещала ей не перечить, а она хочет видеть меня на балу. Да и Эммерих удивится, если меня там не застанет.