Глава 16

Я долго размышляла о нашем разговоре с магессой Финли и дошла в своих мыслях даже до того, что стала порываться кому-нибудь о нем рассказать. Потому что открытая мне тайна оказалась настолько огромной, что она с трудом укладывалась у меня в голове.

Но я так и не рассказала.

Да и кому бы я могла довериться?!

Быть может, Залавите? Но ей-то зачем об этом знать?

Пусть лучше она узнает побольше о Теории Мироздания, потому что подруга завалила два теста подряд. Брасс снова был в городе, вернулся с очередным караваном, и его персона интересовала подругу намного больше, чем учеба.

Или поделиться тайной со своей четверкой?

Хороший вариант, но я не настолько им доверяла. Пусть мы называли себя одной семьей, но что с нами станет, если остальные узнают о моей принадлежности к роду Гервальдов? Или же о том, что моим отцом мог быть беглый король Имгор?

Я этого не знала, и, если честно, мне не хотелось проверять, что из всего выйдет.

Оставался лишь наш декан.

По словам пожилой преподавательницы, Джей Виллар так и не примкнул к действующей в Изиле группе заговорщиков, но не остался в стороне, когда Ийседор приказал казнить своего старшего брата.

В тот день многие из столичных магов не остались в стороне. Да и я, как оказалось, тоже.

Я едва ему обо всем не рассказала…

Сперва решила, что сделаю это, как только нас с Инги выпустят из больничной палаты на свободу. Но у меня ничего не вышло – мне так и не удалось с ним поговорить.

Стоило вырваться из лазарета, как на нас сразу же навалилась учеба – бесконечные домашние задания, рефераты и практика. Заодно я никак не могла выбрать подходящего момента для разговора – Джей Виллар тоже не сидел на месте, частенько отлучаясь на несколько дней из академии.

К тому времени, когда появились те самые моменты, я более-менее успокоилась. Тайна тоже уложилась у меня в голове, а заодно я вспомнила об отцовских правилах.

О третьем, если быть точной, в котором говорилось, что доверять можно только своей семье.

Джей Виллар в нее не входил, поэтому я решила, что декану знать о лунной метке на моем плече вовсе не обязательно.

К тому же правда о моих родинках могла разрушить установившееся между нами хрупкое равновесие.

Это самое равновесие казалось мне слишком ломким, похожим на тонкий лед, который по утрам стягивал лужи за стенами академии.

…На Изиль надвигалась зима.

Стало холодно и зябко, и повсюду была жуткая, непролазная грязь. По вечерам слишком быстро смеркалось, а фонари едва справлялись с осенней чернильной темнотой.

Все ждали, что уже скоро выпадет снег, а с ним начнется катание на санках с городских холмов. Острые полозья коньков заскользят по городскому катку, а потом, конечно же, придут длинные каникулы и грядет Новый Год.

Но куда больше приближающихся праздников меня радовало воцарившееся между мной и Джеем Вилларом взаимное доверие, которое я боялась нарушить неосторожным словом или же другой какой глупостью.

Вместо этого постоянно интересовалась, как продвигаются дела с разгадкой тайны Алерона. Быть может, в скором времени ему удастся отыскать древний артефакт, с помощью которого Джей Виллар не только объединит две ипостаси – людей и драконов, – но еще и снимет с Гервальдов страшное проклятие?

И тогда все сказанное магессой Финли потеряет смысл.

– До сих пор блуждаю во тьме, – признавался мне декан на наших занятиях по некромантии.

Зато магесса Финли и Имгор Гервальд во тьме не блуждали. Вместо этого они не только устремили в мою сторону хищные взоры, но уже вовсю тянули свои руки.

– Я обо всем договорилась, – сообщила пожилая преподавательница, когда я пришла к ней на очередную консультацию по Высшей Магии. – В Хасторе тебя ждут с нетерпением, Аньез!

– Но вы не должны были этого делать! – возмутилась я. – Неужели вы не слышали, что я вам сказала в лазарете? На меня можете не рассчитывать, я не стану ни в чем участвовать!

– Король Имгор желает обнять собственную дочь, – как ни в чем не бывало заявила мне магесса Финли.

Про принца Рореда, конечно же, она не упоминала, словно его не было и в помине. Им было куда удобнее считать меня дочерью Имгора, если это могло помочь тому обзавестись новыми сторонниками и продолжить борьбу за трон.

Мои возражения, подозреваю, магессу Финли лишь позабавили. Да и какие могут быть возражения у разменной пешки в большой политической игре?

По ее разумению, мне надлежало держать язык за зубами, хорошо учиться и в нужное время отправиться в Хастор. На этом моя роль заканчивалась, потому что не я, а другие приведут Имгора на трон Центина, тогда как мне всего лишь нужно будет улыбаться и говорить: «Да, папочка!»

И вот тогда-то я решила, что ни в коем случае не стану спорить с магессой Финли. Вместо этого буду держать язык за зубами, как она хотела, хорошо учиться, а затем вся наша четверка отправится в Хастор.

Там я донесу до Имгора и его окружения, что ни в гражданской войне, ни в битве за трон Центина я не участвую.

Вообще ни в чем!

На меня они могут не рассчитывать, потому что я – Аньез Райс, и никакая не Гервальд, несмотря на лунную метку на моем плече!

…Уже через неделю мы догнали первую четверку в рейтинговой таблице и уверенно продолжали набирать очки.

– У нас все получится! Осталось совсем немного! Совсем чуть-чуть поднажать! – помню, как восторженно твердила Инги, а парни сдвигали за это чарки, когда мы в очередной раз собрались в трактире на границе Первого и Второго кварталов, чтобы отпраздновать нашу, несомненно, грядущую победу в отборе.

Еще через неделю в этом не сомневался уже никто – не только мы, но и преподаватели, – поэтому нас принялись готовить к поездке в Хастор.

Мое расписание запестрело дополнительными занятиями – в нем были как уроки по Высшей и Драконьей Магии, так и консультации по Стихийной и Некромантии.

Последние оказались тем самым наказанием, которое придумал мне декан за мое зеленое развратное платье, место на углу улиц Бекона и Скрипучей в Клоаке и «полфартинга, если по-быстрому».

У моей четверки расписание оказалось немного другим.

Инги вместе с Йенном много времени проводили на стадионе, тренируясь во владении мечом вместе с магистром Талливаром. Эстар, все еще не отчаявшийся получить мое согласие, оттачивал Стихийные заклинания, а заодно совершенствовался в Ментальной магии.

К тому же у нас были три командные тренировки в неделю, которые вел сам архимаг Ибр – и гонял нас как сивых коз, – и по два часа хасторского каждый день. Его преподавал такой же древний, как и магесса Финли, магистр Индерих, перебравшийся в Изиль из Меерса.

И время текло, бежало так быстро, что его было уже не остановить. Как-то ночью выпал снег, и все вокруг стало белым-бело, но я едва это заметила. Да и на зимние забавы у меня совершенно не хватало времени.

Все-Магические Игры стартовали в Меерсе в середине декабря. Оставалось совсем немного, и черные кареты с гербом Центина – золотым львом на распаханном поле – помчат нас во весь опор на запад, в столицу Хастора. Так что мы готовились изо всех сил.

В конце ноября неожиданно пришло письмо от отца. Папа сообщал, что скоро у меня появятся мачеха и сводный маленький брат. Они с Несой планируют небольшое семейное торжество – венчание, – как раз на моих весенних каникулах, чтобы я смогла приехать в Калинки.

По тону послания становилось ясно: отец немного растерян из-за столь разительных перемен в своей судьбе, но рад и держится молодцом.

В ответном письме я поздравила его и Несу, в конце приписав, что весной непременно буду. Но, судя по всему, сперва я отправлюсь защищать честь Центина в Хастор, где мы поборемся за первое место.

По крайней мере, сделаем все зависящее, чтобы так оно и было.

И пусть папа учил меня не показывать свои магические способности без нужды, но мне казалось, что пришло время узнать, на что я способна на самом деле.

На этом и закончила свое послание.

Написать отцу об отметке Гервальдов так и не решилась. Да и опасно это – мало ли, вдруг нашу почту читают внимательные глаза из Тайной Службы короля Ийседора?

Впрочем, уже скоро мысли об отце, Калинках и лунной метке на плече вылетели из головы. Расписание нам составили такое, что мы учились до поздней ночи, а заодно два раза в неделю патрулировали от заката до рассвета.

Пусть в Первом Квартале жили местные богачи, нам нашлось чем там заняться. То возницы подерутся, не уступив друг дружке дорогу, то придворные маги загуляют. Примутся запускать в небо несанкционированные фейерверки или же пугать соседей иллюзорными чудищами.

Обессиленная, я возвращалась в свою комнату, падала на кровать, чтобы… немного полежать, затем подняться и усесться за учебу.

И делала это так долго, пока Залавита не начала прятать от меня книги и словари по хасторскому, гасить магические светлячки, заставляя немедленно отправляться спать.

Заодно пугала меня тем, что нажалуется декану или ректору и попросит их научить ее заклинанию подавления воли. Применит его ко мне ночью, когда я сплю и воля моя слаба, и будет кормить насильно.

Потому что, по ее словам, на меня стало страшно смотреть из-за чрезмерной худобы.

Подозреваю, страшно смотреть было не только Залавите. Зря Эстар волновался – предложений прогуляться после занятий и посмотреть на звезды, а заодно желающих пощупать мою грудь или же задрать подол с каждым днем становилось все меньше и меньше.

Наверное, на моем лице откровенно было написано: лучше не трогать, иначе прибьет и не заметит.

Только на индивидуальных занятиях с Джеем Вилларом я отдыхала от всего, потому что в его кабинете мне было дозволено ни о чем не думать.

Уже на первом занятии декан разрешил мне скинуть тяжелые туфли, которые я надевала на тоненькие шерстяные чулки из Детрии – страшную редкость, за безумные деньги раздобытую Залавитой.

В старом замке академии, несмотря на разожженные камины и подогретые магией аудитории, по переходам и галереям гуляли зимние суровые ветра. Они задували под подолы, холодили ноги, норовя забраться все выше и выше.

Поэтому я залезала с ногами в большое мягкое кресло, одергивала ученическую мантию, под которую надевала – ну и пусть наш декан этого не видел! – самое лучшее свое платье. Накидывала на плечи вязаный плед, который Джею Виллару прислала его матушка, а он принес его из своего коттеджа, подозреваю, специально для меня.

Затем долго-долго смотрела на разожженный камин и пляшущие по осиновым поленьям языки огня и ничего, ничего не делала!..