На следующий день я снова прихожу в казарму. На этот раз одна, без подруги. На КПП меня пропускают после звонка Соболеву. И я, вся важная, с гордо поднятой головой и одетая чуть ли не в паранджу, шагаю вперёд – на этот раз без окольных путей, а по основному маршруту. Прохожу мимо тренирующихся солдат и выглядываю командира.

А его нет нигде.

Но меня провожают в его кабинет, пускают внутрь.

Сразу спешу к окну, где не обнаруживаю сетку. А, он вчера так и не поставил её на место. Уехали-то мы вместе… Я, правда, уснула сразу же, как попа коснулась мягкой обивки салона. И проснулась только дома. Оказывается, Соболев отнёс меня в квартиру, шокировав мать и сестру.

Конечно, попробуй не испугаться, когда открываешь дверь и видишь безэмоциональную машину для убийства с дочерью на руках. Это хорошо, что на руках… а не тащил меня по грязному подъезду, волоча за собой.

Начинаю нервничать…

Выглядываю командира.

Где он там?

Скоро отбивная и пирог с мясом остынут. Сам в столовую пойдёт микроволновку искать.

Ему вообще повезло, что я благодарная и решила угостить его. Хоть поест нормально. А то вчера только кофе с горьким шоколадом в себя запихивал.

Смотрю вниз, замечаю знакомую походку, мощную фигуру.

Соболев в форме… Особый вид искусства.

И неизменно со стальной миной.

Шутливо распускаю хвост. И сбрасываю копну волос из окна, когда подходит командир.

Останавливается, устремляя взгляд вверх, на меня, едва сдерживающую смех.

Наконец-то, на его стальном лице мелькает желанная улыбка.

– Соответствую прозвищу, – поясняю ему. Поднимает ладонь, касаясь пальцами кончиков моих волос. Приятно… Но я тяну за них, убирая с его руки. – Если можно, пешком, пожалуйста.

Он, всё ещё улыбаясь, качает головой, явно думая, что я не в своём уме.

А я и правда не в себе.

До этого всегда серьёзная и нудная, как говорили обо мне окружающие… А тут хочется светиться.

Особенно когда эта глыба льда тепло произносит:

– Жди.

Глава 6

Сейчас

Влада

– Это всё, что тебя волнует спустя столько лет? – бью бывшего мужа по ладони, вспомнив, что на его пальце сияет обручальное кольцо.

Господи, как он изменился… Стал старше, морщин прибавилось. Он и раньше страдал сединой, а теперь она отчётливо виднеется на его висках.

– Нет, – чеканит, как бездушный робот. С трудом отрывает взгляд от моего каре. Ему не нравится… Всегда ненавидел короткие стрижки у девушек, считал их неженственными. – Отвечай на вопрос.

– Я тебе не в армии, чтобы подчиняться, – парирую бойко. – Но так и быть, скажу очевидное. Состригла. Обрубила вместе со старой жизнью.

Сверлим друг друга взглядами.

Мы оба упёртые. Каждый на своей волне.

– Что ты здесь делаешь? – не выдержав нашего зрительного контакта, спрашивает.

– Работаю, – повторяю в который раз за этот день. – Твой помощник пришёл в мой ЗАГС. И у меня складывается ощущение, что ты знал. И сделал всё специально, чтобы я увидела, как ты счастлив со своей новоиспечённой женой, да?

– Не знал, – рявкает резко.

Тяжело выпускаю воздух из носа. Вся эта ситуация накаляет до предела, а близость между нами подбрасывает дров в костёр.

– А говорил, что больше никогда не женишься… – вспоминаю фразу, кинутую им напоследок перед тем, как мы развелись. – Твои слова ничего не стоят, Север.

– Так надо для дела, – рычит на меня, сильнее прижимая к металлу автомобиля. – Я уже говорил, что никого и никогда не полюблю так, как тебя.

Было… А потом он изменил мне. В нашей квартире. С какой-то блондинкой.

– И не тебе меня судить.

Что это значит? Звучит так, будто это я зажигала весь вечер с мужиком, а потом он застукал нас в постели.

– Я, в отличие от тебя, не замужем, – пытаюсь оттолкнуть его. Не получается. Он всегда был неподвижной скалой и сильнее меня. – Отойди, Север. Сохрани остатки ясного разума. Здесь кругом люди, репортёры и твоя…

Жена, чёрт возьми, жена.

Не могу произнести это слово.

Раньше ею была я…

– Прости, но я хочу вернуться домой с оставшимися волосами, не выдернутыми твоей избранницей, и спокойно выйти завтра на улицу. И уж тем более не слышать вслед красочное: «Шлюха».

Это немного остужает его пыл. И он отходит от меня, запуская пятерню в короткие, но чуть отросшие волосы. Поменял причёску, изменился внешне, а парфюм… Почему он прежний?

– Как ты? – вдруг слышу от него.

– Нормально, – небрежно бросаю, всё же сняв сигнализацию. Хорошо, что она не начала пищать в тот момент, когда Север прижал меня к автомобилю. Люди бы сбежались на звук. – Спрашивать о тебе не буду. Вижу, что у тебя всё прекрасно.

Обида душит, как и слёзы.

Странно, я думала, они высохли в тот момент, когда узнала о наших двойняшках. А за плечами двушка, где мы ютимся втроём: мама, беременная я и такая же сестра, только что разведённая со своим мужем и тоже с двумя полосками на тесте.

Всё навалилось в один момент. Отсутствие денег, огромные затраты на врачей, учёба Ники, моя безработица… Как вспомню – так вздрогну.

Сейчас нам все ещё нелегко, но хотя бы не приходится трястись, что завтра придётся есть пшёнку на воде.

Открываю дверь машины, сажусь на место водителя. Стараюсь не смотреть в сторону мужчины, нанёсшего мне огромную зияющую рану, которая сейчас пульсирует и кровоточит.

Но плакать нельзя. Хватит. Той слабой девочки больше нет.

Включаю задний ход, жму на газ и выруливаю со стоянки. Не успеваю ни пристегнуться, ни включить кондиционер. Мысли только об одном – убраться отсюда как можно дальше. От него.

Останавливаюсь только через километр у обочины. Прислоняюсь лбом к рулю и, обхватив его ладонями, пытаюсь очнуться от кошмарного сна.

Всё будет хорошо. Нет смысла вспоминать прошлое, где мы были счастливы с Соболевым.

Сейчас это – другой человек!

Уговариваю себя на протяжении всего пути домой. Отвлекаюсь на музыку, выключаю телефон. Не хочется ни с кем говорить. Думаю, только о том, как заберу своих двойняшек из садика, а дома состряпаю пиццу, которую они любят.

Хоть это идёт по плану – Маша с Дашей спасают меня от мрачных воспоминаний о Севере. Вместе со мной замешивают тесто для пиццы. В перерывах подкармливают Юру помидорами и сыром. А тот в благодарность всё же решает сходить с ними в магазин и купить вкусняшек.

Я же не понимаю, почему всё ещё страдаю от произошедшего. И когда остаюсь одна, откупориваю бутылку вина, подаренную на одной из церемоний. Сама вытаскиваю пробку, чего не умела никогда в жизни.

Наливаю немного в стакан и делаю несколько глотков.

У меня есть Юра. Мы живём вместе, душа в душу, хоть не говорим о свадьбе или о чём-то серьёзном, однако в нашей семье царит идиллия. Девочки любят его, а он относится к ним тепло. Не как к родным детям, но… я этого и не прошу.

Всё нормально.

Но Север всё равно крутится в голове, как и то, что случилось между нами много лет назад.

Непроизвольно опускаю взгляд на ладонь, на безымянный палец, где не осталось и следа от кольца. Шумно вздыхаю, вспоминая тот момент, когда его лишилась…

Четыре года назад

Ставлю пакет с тортиком на тумбочку. Перебрасываю влажную косу на плечо и снимаю промокшие кроссовки. Ливень начался не вовремя, прямо на остановке, из-за чего пришлось быстрее бежать домой.

Радует, что скоро экзамены, я получу права и наконец-то сяду за руль.

Особенно сейчас, когда у меня есть две прекрасные новости. И одна из них – как раз экстренно велит закончить обучение в автошколе, иначе потом несколько лет мне будет не до этого.

– Командир, – с улыбкой на губах зову Севера. Два года мы вместе, он давно не командир воинской части, но прозвище осталось. – Я тортик принесла, твой любимый.

Прохожу вглубь квартиры-студии вместе с вкусным сюрпризом и радостно сообщаю:

– Я работу наш… – обрываюсь, когда вижу сопящего в постели Севера. Вот дурочка, раскричалась! Но я не думала, что он уснет к вечеру. Это вообще на него не похоже. Лечь в десять – да, но чтобы прямо перед ужином…

Всё-таки он просыпается и открывает глаза, реагируя на мой голос. Сразу же улыбается, вставая.

– Ты уже пришла? Сказала же, что будешь вечером.

Взгляд касается окна, за которым бушует стихия. Уже стемнело и дождь бьёт в стёкла.

– Давно спишь? – делаю шаг вперёд. И тут же застываю. Роняю пакет с тортом.

За спиной Соболева виднеются длинные волнистые светлые волосы. И обнажённые плечи девушки.

А ведь и он без футболки. Но для меня это неудивительно – он привык так спать.

Но…

Девушка? За ним? В одной постели?

– Север, – обрывисто спрашиваю, ощущая дрожь в голосе. – Что это значит?..

Я осматриваюсь непроизвольно и у журнального столика замечаю бутылку красного вина. На одном из прозрачных бокалов – алая помада. Как и на лице и теле моего мужа, на что я не сразу обратила внимание.

Соболев обреченно прикрывает глаза.

– Млять, – ругается себе под нос. – Я сейчас всё объясню.

Отступаю назад, случайно наступаю на торт, упаковка из-под которого лопается под моей пяткой. Не ожидая этого, я падаю, но на полпути хватаюсь за кресло. Смягчаю удар, который мне сейчас противопоказан.

Север подскакивает с постели, отчего чёрное одеяло слетает с него, демонстрируя голого мужчину. И даже там, ниже пупка с порослью волос… следы помады.

Слёзы брызгают из глаз, пелена застилает весь обзор, а я не нахожу в себе сил встать. Ползу назад, не веря в происходящее…

Нет-нет-нет, почему всё так произошло?

Почему Север изменил мне? Разве не он пару дней назад шептал слова любви? Разве не мы мечтали о ребёнке и последние полгода только и делали, что старались над этим? А когда тест был отрицательным, он обнимал меня, говоря, что рано или поздно всё получится…

Почему наше счастье в один миг разбилось на осколки, как рухнувшее на землю стекло?

– Влада, – произносит моё имя и тут же начинает одеваться. – Ты в порядке? Не ушиблась?

Он серьёзно интересуется, ударилась ли я? После того, что я увидела на кровати?

Блондинка приходит в себя, зевает и поворачивается.

– Север, что за шум?

Он не отвечает ей. Натянув боксеры, направляется ко мне. Из ниоткуда у меня появляются силы. Я сама подпрыгиваю с места, выставляю руки вперёд.

– Не смей ко мне подходить. Предатель!

Горькие слёзы потоком вырываются наружу. Грудную клетку будто выжигают изнутри.

Когда-нибудь я могла подумать о подобном?

Нет… И мысли не возникало.

У нас всё закрутилось слишком быстро. Эта была чёртова искренняя любовь с первой встречи. Помню, как Соболев признался, что в тот момент, в коридоре, схватив меня за шкирки и повернув к себе, он понял, что влюбился.

Вот так. С первого взгляда. Зацепился за мои длинные волосы, за миловидное лицо и мой нелюбимый нос, который казался ему милее всех на свете.

И вот…

Измена.

Спустя почти два года брака.

– Ой, неловко получилось… – доносится от блондинки.

– Заткнись! – гаркает на неё Соболев. Мрачнее тучи надвигается на меня. – Малышка, перестань, не плачь, я сейчас всё объясню. Мы сидели здесь с отцом, а потом…

– А потом Игорь Матвеевич превратился в эту блондинку, – усмехаюсь горько, на грани истерики. – Перестань, Север. Не пытайся… Я всё и так вижу.

Прохожусь рукавом по носу, стирая кожаной курткой появившиеся сопли. В последний раз я рыдала так, когда папа умер. И вот снова… Из меня будто высасывают душу. Мучительно убивают, пытая.

– Я не знаю, как она здесь оказалась.

– Ты же сам мне позвонил… – летит ему в спину.

И всё. Спусковой крючок слетает. Обида и шок заменяются злостью, гневом. Я продолжаю плакать, не скрывая эмоций. Снимаю с пальца красивое и ценное для души кольцо, вросшее в кожу. С трудом кидаю его на пол.

– Подавись им. И больше никогда не появляйся у меня на глазах!

Вижу в его карих глазах отчаяние. Неверие. И шок.