Роковой год цесаревича Николая (страница 8)
Тетенька Элла… Боже, как же она хороша! Всегда в чем-то воздушном, светлом, с оборками и кружевами; чудно подобранные украшения – ее муж знал толк в ювелирном искусстве; тонкие черты лица, пытливый взгляд, быстрая улыбка. Никто никогда не видел Эллу в плохом настроении. Ники не понимал, почему Мама недолюбливает эту очаровательную фею. Да, порой тетенька бывала чересчур настойчива, как в случае с его надуманным сватовством к Аликс, но она же это из лучших побуждений. Элла просто хотела чаще видеться с любимой сестрой, а если еще и ее любимый племянник будет при этом счастлив – ну что же в этом плохого?
Супруги встревоженно смотрели на цесаревича, ожидая объяснений.
– Вчера я видел двух летающих желтых шметерлингов47, – загробным голосом начал Ники. – Двух прекрасных, беззаботных бабочек. Еще совсем недавно и я был таким. Порхал по жизни, как весенний мотылек. О чем-то мечтал, на что-то надеялся… Увы! Жизнь мотылька коротка. Наступила ночь. Меня больше нет.
Ники едва не разрыдался, настолько жалко ему себя стало.
Элла с Сергеем переглянулись.
– Шерше ля фам48, – пробормотал великий князь.
– Кажется, я знаю, в чем дело, – осторожно сказала Элла. – Ты расстроен из-за Аликс? Но я же тебе писала, милый Ники, именно сейчас у тебя появился шанс получить ее согласие… Ты поедешь на свадьбу Эрни и Даки в Кобург? Обязательно поезжай! Уверена, что в этот раз у вас с Аликс все получится и ты наконец сможешь назвать ее женой…
Ники горько рассмеялся.
– Жениться? Никогда!
– А чай – тоже никогда? – с иронией спросил дядя Сергей. – Может, все же сядешь к нам за стол?
– Чай, – презрительно повторил Ники. – Позвольте вместо ответа процитировать вам великого японского поэта Рёкана49:
Как хорошо,
загодя дров нарубив,
ночь напролет
праздно лежать у костра
с чаркой простого саке!..
— Чай не спасет умирающего шметерлинга, – добавил Ники вместо эпилога. – Вот саке я бы выпил.
Дядя Сергей кивнул дворецкому, тот отдал приказание слугам, и через несколько минут на столе среди блюд с шоколадными эклерами и английскими булочками-сконами появился бежевый кувшинчик токкури из японского фарфора Имари, украшенный минималистичными черными цветами и простым геометрическим орнаментом.
Официант налил саке в фарфоровую рюмку с иероглифами и почтительно поднес напиток цесаревичу. Однако едва Ники приготовился опрокинуть рюмку, дядя Сергей спросил:
– Ты уверен, что хочешь пить рисовую дрянь, которую до тебя кто-то жевал?
– В каком смысле? – Рюмка замерла на полпути.
– В прямом, – усмехнулся дядя Сергей. – Неужели тебе японцы не рассказали? Традиционный способ приготовления саке – это когда рис сначала пережевывают, а затем сплевывают в особые емкости для брожения. В последнее время вместо слюны стали использовать плесневелый гриб кодзи, но подозрения меня не отпускают… Словом, я бы не рискнул.
Рука с татуировкой дракона дрожала, а к горлу подступала тошнота. Ники отставил непочатую рюмку в сторону и жалобно сказал:
– Ну вот, теперь и саке для меня погибло… Чьи-то плевки я точно пить не буду.
– Мой родной рислинг врачует всё! – заботливо сказала тетенька. – И тело, и душу. Как там у Гёте… «Тогда мне рейнского. Я патриот. Хлебну, что нам отечество дает»50.
Ники махнул рукой:
– Я на всё согласен – кроме чая, конечно. Единственное условие – чтобы в вино мне никто не плевал.
– Это можно обеспечить, – пообещал дядя Сергей.
Потом Ники пил терпкий немецкий рислинг и разглагольствовал о том, как хорошо было бы сейчас оказаться либо в монастыре, либо где-нибудь на экзотическом юге, как это произошло с главным героем увлекательной книги «Принц Индии», которую он недавно начал читать.
– Лучший отдых – на зеленых холмах Южной Германии, – возразила Элла. – Я положительно настаиваю, милый Ники, чтобы ты поехал с нами в Кобург51. Там уже настоящая весна, тепло, магнолия цветет…
– Магнолия – это хорошо, – меланхолично отозвался Ники, допивая третий – или уже четвертый? – бокал.
– Знаешь, я даже обижусь, если ты с нами не поедешь! – Тетенька решительно отставила чашку в сторону. – В конце концов, Аликс тебя ждет, она очень хочет поговорить.
– Все, что я имею ей сказать, – что собираюсь уйти в монахи. Тибетские, скорее всего. – Ники даже взбодрился. Наконец-то он набрался смелости признаться тетеньке, что не испытывает никаких чувств к Аликс. Хвала рейнскому эликсиру! – Я разочаровался в женщинах, в любви, в жизни… И, кажется в фотографии.
– А как насчет горячих претцелей? В них ты не разочаровался? – насмешливо полюбопытствовал дядя Сергей и дружески хлопнул Ники по плечу: – Поехали, приятель. Силком тебя никто под венец не потащит. Развеешься. Древнее оружие в крепости посмотришь.
Последний аргумент сломал ледяную стену, которую Ники выстроил между собой и окружающим миром.