Нужно позвонить маме и объясниться. Хватит трусить. Раз отец дошел до Арбитров, неизвестно, что он наболтал ей и как напугал. Я и так прождала целую ночь вместо того, чтобы поговорить сразу же. Смалодушничала, о чем теперь жалею.

Телефона у меня не было, но на посту стоял проводной аппарат (такие еще делают?!), правда, над ним висело предупреждение: «Только для служебных вызовов».

– Простите, – обратилась я к сонному дежурному. – Могу ли я воспользоваться телефоном? Мне нужно очень срочно позвонить.

Он зевнул, глянул на меня так, словно я отвлекла его от важных дел, вновь приложился к кружке (теперь я видела, что внутри черный как смоль кофе) и лениво ответил:

– Звоните, только не долго.

Надеюсь, отсюда можно набрать мобильный. Стационарного телефона у нас дома нет, но мамин номер я помнила наизусть.

Она ответила очень быстро. Разумеется, когда тебе названивает с неизвестного номера то ли ранним утром, то ли поздней ночью, не будешь тянуть с ответом.

– Слушаю! – произнесла нервно. – Говорите!

– Привет, мам. – Я сглотнула и зачем-то добавила: – Это я, Майя.

Будто у мамы несколько дочерей…

– Майя?! Что с тобой?! Где ты?! Твой отец сказал, что тебя отыскали! Он поехал в управление к Арбитрам! Ты там? Твой номер не определился.

– Мам, я и не терялась… Выслушай, пожалуйста. Все не так просто, как говорит папа.

Я глянула на дежурного; при нем всей правды не выдашь и о пытках не проболтаешься. Он хоть и спит на ходу, но вполне может втихаря подслушивать.

– Не так просто? Тебя похитили!

– Нет, это мой жених. – Я тронула метку. – Я сама с ним ушла. Добровольно.

Мама ненадолго замолчала.

– Из дома?.. Сама?..

– Да. Мы с отцом крупно поссорились, и мне пришлось уйти, не сказав ничего тебе. Мам, я приеду, как только смогу, и все расскажу. Или можем где-нибудь встретиться завтра, например, и с Мироном…

Я не успела закончить, потому что мама перебила меня. Тон ее голоса изменился. В нем появились те самые нотки, которые звучали всегда, когда я предпринимала робкие попытки к сопротивлению.

Осуждение. Причем такое явное, что тотчас захотелось начать оправдываться.

– То есть ты честно признаешься, что предпочла непонятно кого своей семье и родному дому? Я правильно понимаю?

– Мы с отцом поссорились, – повторила я жестче.

– И что? Это повод для того, чтобы довести меня до нервного срыва? Я поседела за эту ночь! Выпила флакон успокоительных капель. Твой отец места себе не находил. Я не знаю, что твоему брату отвечать, когда Мироша про тебя спрашивает. А у тебя, видите ли, жених?!

Я вновь посмотрела в сторону дежурного и обнаружила, что тот куда-то делся. Это мой шанс прояснить ситуацию. Надеюсь, телефон не прослушивается и никого не заинтересует обычный звонок родителям.

Понизила голос до шепота.

– Папа применил ко мне силу. Я не выдумываю. Он сделал мне больно.

Я ждала какой-то реакции. Испуга или непонимания, но мама как всегда принялась защищать отца.

– Еще бы он не применил! У тебя тут женихи откуда-то берутся без нашего ведома. А вроде такая девочка хорошая росла. Что, теперь и учебу небось забросишь? Да тебя отхлестать мало за все, что ты с нами натворила!

– Он применял магию.

Мама словно даже не расслышала моих слов.

– Майя, не дури, – сказала строго, – возвращайся домой. Обещаю, я попрошу отца, чтобы он мягче отнесся к твоему поступку. Но, будь уверена, так просто мы его не оставим.

Она повторяла и повторяла, что я крупно обидела отца, что я чуть не довела маму до больницы своим поведением, что я постоянно что-то делаю не так и вечно пытаюсь перечить, вместо того чтобы быть благодарной за все, что для меня делают.

И внезапно я поняла, что в ближайшее время домой не то что не вернусь – не подойду к нему на расстояние магического выброса. Хватит с меня вечного принижения и попыток уничтожить мое мнение на корню. Меня не слышат и даже не хотят попытаться принять мою сторону. Ей не важно, кто мой жених, почему я так поступила, что конкретно сделал отец.

Она, конечно, заботится обо мне. Беспокоится. Любит. Но никогда не пытается встать на мою сторону.

– Мам, я тебя услышала… – произнесла тихо. – Мне нужно идти. Поговорим как-нибудь позже. У меня все хорошо, клянусь.

И повесила трубку.

Хорошо, что номер не определился. Значит, мама не будет названивать сюда и требовать немедленно вернуть неблагодарную дочь.

А я смогу воплотить то, о чем думала сегодня ночью. Начать новую жизнь: съем жилья, работа. Неважно, как мне будет тяжело одной – зато перестану зависеть от родителей.

В кабинет я вошла сразу же перед Рихард. Та, сев обратно за стол, вытащила мобильный и набрала чей-то номер.

– Леш, веди сюда Ярослава… – Она вдруг прищурилась и затем рыкнула: – В смысле «страшно»? Ты Арбитр или кто? Я тебе в следующий раз Альбеску притащу, ты вообще обделаешься! Веди Курбского сюда. Живо!

Через пару минут дверь кабинета открылась.

– Ярослав Олегович, проходите, пожалуйста, – послышался заискивающий мужской голос.

– Понабрали по объявлению… – сквозь зубы прошипела девочка, встречая входящего Ярослава мрачным взглядом.

За те несколько часов, что мы не виделись, в Ярославе ничего не изменилось. Те же джинсы, рубашка. Вот только теперь образ дополняли тяжелые наручи с выгравированными на них рунами.

Его вел паренек, который даже внешне не казался достойным противником Яру, в случае чего. Худощавый, бледнолицый, высоченный, как шпала. Явно молоденький, ещё не оперившийся Арбитр. Одет в сероватый выглаженный костюм и рубашку, застегнутую на все пуговицы. Про таких говорят «любимец мамы и учительницы». Правильный, хорошенький, без изъяна.

Во всем его тусклом виде выделялись только ярко-рыжие волосы, которые Алексей явно пытался причесать, но они всё равно топорщились во все стороны.

На своего «пленника» он смотрел с явным опасением и радостно сбежал, как только Рихард дала добро.

Ярослав подошел ко мне и уселся на соседний стул.

– Они тебя не обижали? – спросил он, не глядя на меня.

– Нет, все хорошо. – Голос звучал немного нервно, но в целом я могла гордиться собой. Столько всего произошло, а я еще способна соображать и не впала в истерику. Да я просто огромная молодец!

– Если девочке кого-то и нужно тут опасаться, то это тебя, – скривилась Арбитр. – Но она отчего-то настаивает на том, что хочет остаться, скажем так, в отношениях с тобой.

– Разве это плохо? – Ярослав мило улыбнулся. – Она ведь моя официальная невеста. Всё законно.

– Это нам ещё предстоит выяснить. Расскажи, что между вами происходит.

Девочка глянула с таким неподдельным интересом, будто ее не интересовало ничего, кроме наших отношений. В глазах блестело почти детское любопытство.

– Особая связь, что же ещё. Ань, что ты хочешь услышать? Что я силой принудил Майю к замужеству? Зачем мне это? Я разве похож на того, кому требуется прибегать к силе, чтобы удержать невесту?

Всё же Рихард задала несколько вопросов, но Ярослав умело уходил от прямого ответа. Он умудрялся петлять в объяснениях, но при этом говорить правду. Конечно, Арбитр тоже это понимала, но предъявить Яру ничего не могла. Он же отвечал правдиво, а я согласно кивала на каждое слово.

– Какая складная история, – вздохнула Анна Рихард, махнув рукой. – А главное – бьётся со словами твоей невесты.

– Ещё б не билась. Раз ты уже все выяснила, может быть, отпустишь нас? Ну или предъявишь мне официальное обвинение?

– По закону я имею право задерживать до трех суток, даже если обвинение не предъявлено.

Ярослав прикрыл глаза и устало вздохнул.

– Ее хотя бы отпусти.

– Да, конечно. – Рихард повернулась ко мне. – Деточка, ты можешь идти. У кабинета ждет Алексей Васильевич, обратись к нему, он проводит тебя к твоему отцу. Тот уже за тобой приехал, ждет на улице в машине. Может, уже и вошел в здание.

Я закаменела, едва представив, как окажусь с папой нос к носу, чувствуя, как по спине поползли мурашки.

– А можно я тут останусь? – прозвучало жалобно, но мне было плевать.

Ярослав в ответ на это взял меня за руку.

– Любовь, Ань, сама понимаешь. Придется отпустить нас вместе, – иронично произнес мужчина.

– Нет, не понимаю. – Рихард была явно недовольна. – Ей все равно придется выйти, мне нужно обсудить с тобой условия твоего освобождения.

– Какие еще условия? – разозлился Яр. – Ты мне, мать его, голову откусила! По старым законам я имею полное право открутить в ответ твою. Но я, так и быть, по старой дружбе не стану этого делать. Так что сними с меня эту красоту, и разойдемся!

– Старые законы больше не действуют, – гаденько улыбнулась девчонка. – Да и потом, не прибедняйся. Я бы не стала ничего делать, если бы знала, что это тебе хоть как-то навредит. А ты оказал сопротивление при задержании.

– Какое еще сопротивление?!

– В отчете я так написала. А я их ужас как не люблю переделывать.

Ярослав отчётливо скрипнул зубами.

– Ань, ты вот говоришь, что всё изменилось, а ведешь себя как раньше, манипулируешь ради собственной выгоды. Ты еще слезу пусти, чтоб все умилились бедному обиженному ребенку.

– Понадобится – пущу, – фыркнула Арбитр. – Ну так что, ты согласен обсудить условия?

– Не-а, не согласен. Давай применим артефакт правды и убедимся, что никакого сопротивления я не оказывал. Свидетелей давай опросим. Или стоять и не двигаться у нас теперь относится к сопротивлению? Закон настолько изменился за время моей смерти?

Девчушка насупилась.

– Ты вообще-то в меня магией ударил, когда я твоего дружка вырубила.

– Ну вот об этом я и скажу. И пусть Арбитры, или как вас там, разбираются, оказывал я сопротивление или это была самооборона. Ты меня за дурака не держи, я не соглашусь на твои манипуляции. Либо мы ведем конструктивный диалог, либо отпускай нас с Майей по домам. Ань. Давай начистоту. Чего ты от меня хочешь?

Я переводила взгляд с одного на другую, пытаясь понять, во что все это выльется. Предъявить мне или Яру Арбитрам было, кажется, нечего, но, тем не менее, они все равно не хотели отпускать мужчину.

Арбитр снова указала мне глазами на дверь. Вот только теперь, когда я знала, что где-то в здании меня уже караулит отец, выходить из кабинета не хотелось.

– Можешь говорить при ней. У меня от невесты нет секретов, – уловив мои опасения, Ярослав чуть крепче сжал мою руку.

– У тебя нет. Но информация, которую я собираюсь озвучить, не для посторонних ушей. – Анна Рихард прищурила голубые глаза и посмотрела на меня взглядом, которым можно было сканировать насквозь. – Готова будешь дать клятву о неразглашении?

– Да, конечно, – поспешно закивала я.

У меня даже сомнений не возникло.

Во-первых, какая мне разница, о чем они будут говорить? Ну условия освобождения Ярослава, и что с того? Да мне даже разнести это некуда и некому, не в институте же трепаться о древнем фениксе, который возродился и теперь стоит на контроле у Арбитров. Во-вторых, клятва сама по себе не причиняла принесшему её никакого вреда. Ничего разболтать не сможешь, даже случайно, даже намеком – а так живешь себе и живешь, дискомфорта не испытываешь.

Ну и чего мне опасаться?

Да берите на здоровье.

После того как клятва была произнесена, Анна немного расслабилась.

– Ладно, теперь обсудим детали. – Она глянула на Ярослава, словно сама колеблясь, правильно ли поступает. – С чего бы начать.

– Предлагаю – с простого.

– Логично. Тогда у меня есть вопрос: как ты воскрес? Ярослав, только давай без шуток. Как говорится, не под запись. Мне нужны подробности, чтобы понимать, как выстраивать наш дальнейший разговор.

Меня дернуло словно ударом тока. От того, что сейчас скажет Яр, зависит наше будущее. Стоит ему свернуть куда-то в сторону, придумать иную версию событий – и все наши попытки убедить Арбитров в любви до гроба окажутся бессмысленными.