Ждать пришлось недолго. Я только и успел что пролистать колоду карт и, фыркнув, спрятать ее обратно под подушку. Я-то думал, что подобные «веселые картинки» в наш передовой век интернета уже никого и не интересуют.

–Алло? – отозвалась трубка чуть хрипловатым мужским голосом, в котором явственно слышалось бульканье.

–Виталик, добрый день. Там сейчас к вам новый посетитель зайдет. Клыков, оборотень…

–Уже.

Быстро он.

–Короче, нальешь ему, что попросит и…

Договорить мне не дали. Трубка возмущенно поперхнулась воздухом:

–Но… Рафаэль Ервандович, они же пьют, как бездонные! Это одной чесночной настойки бутылок пятнадцать уйдет, не меньше. Про «Серебряный глаз» я вообще молчу! И на какие шиши я потом…

–Запиши на мой счет.

–Ладно, – хмуро согласился бармен. – Но, если он потом будет требовать кровь девственниц, я за себя не ручаюсь.

–Он же оборотень, а не вампир! – не выдержал я.

Сперва они одних от других не отличают, а потом рассказывают, что блохи по диванам прыгают.

–Все они одинаковые, – хмуро отозвался мой собеседник и положил трубку.

Прекрасно. Мне уже бармены грубят. И только мой добрый и ласковый характер – подкрепленный неоднократным продлением контракта – мешает мне высказать в ответ все, что я думаю.

Интересно, какой идиот додумался взять в бармены утопленника? Они же не выносят ничего, что связано с напитками.

Вздохнув, я положил трубку и завалился на кровать, закинув руки за голову и уставившись пустым взглядом в белоснежный потолок. Да уж, я бы тоже пошел выяснять, в чем дело, не увидев традиционно скалящего зубы привидения.

Так, ладно. Все дурные мысли в сторону. Пора заниматься делом.

Чемодан Клыков разобрать не успел, бросил посреди комнаты и сразу побежал скандалить. Значит, выселяем посетителя в другую комнату, а потом уже разбираемся, что здесь творится.

Перекатившись на бок, я с трудом встал и пнул носком туфли тумбочку.

–Давай, переселяй этого… блохастого.

Несколько мгновений ничего не происходило, и я уже даже начал беспокоиться, что проблемы у меня только начинаются, но в это время из-под кровати выскользнул огромный, покрытый буграми и наростами малиновый язык. Скользнув по лаковому паркету, он одним махом слизнул чемодан и скрылся обратно.

В «Волчьем солнышке» не нужны горничные и носильщики. Весь багаж проваливается в небольшой такой пузырек, который переносит все вещи в новую комнату и выплевывает там. Если что-то теряется по дороге, персонал обычно шутит, что это «что-то» съели.

Я не хочу думать о том, что будет с человеком, случайно провалившимся в эту «вакуольку».

Один удар сердца, второй – и на стене проступил багровые, сочащиеся кровью письмена.

Пять.

Семь.

Три.

На ресепшен удалось дозвониться с четвертого раза.

Ну, правильно, не один я мечтаю о том, чтоб уволиться.

–Стелла, там, когда Клыков подойдет, дашь ему ключ от пятьсот семьдесят третьего номера.

–Да, Рафаэль Ервандович, – прощебетала девица, уже совершенно забывшая про устроенный ей постояльцем скандал. – Конечно – конечно…

Я уже почти положил трубку, но затем внезапно вспомнил:

–Да, кстати.

–Да, Рафаэль Ервандович? – в голосе прорезались опасливые нотки.

–Дресс-код соблюдай.

Девица тоскливо вздохнула в ответ:

–Разумеется, Рафаэль Ервандович.

Положив трубку, я оглянулся по сторонам.

Теперь у меня есть два варианта. Буквально по сантиметру обследовать этот проклятый номер, выясняя, что за чертовщина здесь творится, либо плюнуть на все и пойти отдыхать. А с проблемами разобраться завтра. Тем более, что – я покосился на часы – рабочий день у меня уже сорок две… ну, ладно, уже сорок три секунды как закончен.

Сорок четыре.

Сорок пять.

А за переработку мне, между прочим, никто не заплатит.

К черту. Все завтра.

И, разумеется, выходя из этой проклятой комнаты, я ударился ногой о тумбочку.

Ненавижу! Все здесь ненавижу! И этот отель! И эти комнаты! И все вещи здесь! Выберусь – оболью бензином и подпалю с четырех сторон!

Тихо выругавшись, я захлопнул дверь в номер – и понял, что придавил створкой полу пиджака.

Или мне придавили.

Дернулся пару раз и понял, что это бесполезно.

Они все меня точно когда-нибудь доведут до белого каления. По крайней мере, сдерживался я уже с трудом.

Осторожно оглянувшись по сторонам и убедившись, что сейчас за мной никто не наблюдает, положил ладонь на дверную ручку и мягко, задушевно сообщил:

–На щепки пущу. И буду камин в кабинете растапливать.

Дверь чуть сдвинулась, отошла от косяка и выплюнула изжеванную, висящую лохмотьями полу пиджака. Присмотревшись, на ней даже следы слюней можно было разглядеть. В кармане, разумеется, была дыра.

А ведь у меня там лежал неразменный рубль. На пятнадцатилетие его получил.

–Дверь открой, – хмуро потребовал я. Это перед постояльцами можно сверкать ключ-картами. На самом деле все намного проще.

Створка чуть приоткрылась. Я осторожно заглянул внутрь и убедился, что за прошедшие пять минут ничего не изменилось. Монета, правда, на полу тоже не обнаружилась.

Прекрасно, нечего сказать.

Это, получается, теперь только по бельепроводу искать.

И главное, при этом с ума не сойти. И никого при этом не убить.

Я на миг представил, что мне придется идти в подвал, копаться в грязном белье, выискивая одну – единственную несчастную монету – и почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота.

Завтра. Все завтра.

Даже если монету обнаружит кто-то из обслуживающего персонала, то сперва она пойдет в отдел утерянных вещей. Поэтому, учитывая, что сейчас одиннадцать часов ночи, время до полудня у меня есть.

Хочу в отпуск.

А еще лучше – чтоб меня отсюда уволили. Можно даже без выходного пособия.

Судя по сиреневому свечению вокруг кнопки лифта, кабинка находилась в подпространстве, – а это значит, что ждать ее пришлось бы, с учетом того, что первую все равно надо пропускать, не менее получаса. Тихо выругавшись, я пнул дверь лифта – на мягком металле осталась вмятина – и уныло поковылял к служебной лестнице.

Не дошел, остановился и задумался. А какого, собственно черта? Нет, понятно, что можно попросту завязать этот лифт узелком и выкинуть на свалку, но я пока еще стараюсь держаться в рамках «хорошего» поведения. Получается с трудом, но пока что – получается.

Но сделать все-таки что-то надо.

А то они меня же за человека не считают!

Так, ладно. Заканчиваем с лирикой. Нужно что-то предпринять.

Голова правда, после целого рабочего дня, совершенно не варит и такие глупости в голову лезут…

Вернувшись к лифту, я обхлопал себя по груди, выискивая портальный ключ для шахты, и, открыв раздвижные двери, шагнул вперед: когда кабинка находится в подпространстве – она одновременно присутствует на всех этажах, так что можно было особо не напрягаться. Серебристое сияние, шедшее от дальней стены шахты, я легко стер ладонью, на миг задумался и, вытащив из внутреннего карман перманентный маркер, сдернул ртом колпачок и прицелился, подбирая подходящую стену…

Позже, выйдя в коридор на лестницу, я замер, разглядывая серые пролеты. По хорошему счету, стоило спуститься в служебную столовую, поужинать, но одно дело подниматься на десятый этаж с третьего, и совсем другое – с первого.

Ну его в болото, этот ужин. Не умру. Тем более, что в холодильнике, кажется, есть бутылка кефира. Я, конечно, сегодня, как обычно, не завтракал и, за всей этой беготней, даже не обедал, но до утра как-нибудь дотяну.

Свет на лестнице угрожающе мигал, а лампы дневного света над головой противно шелестели, с треском выключаясь, для того, чтоб зажечься через несколько мгновений, выхватывая из полумрака отливающие чернотой тени. Тьма подползала все ближе и ближе, выбрасывая хищные щупальца, протягивая к горлу длинные лапы, заканчивающиеся острыми шипами на пальцах…

–Когти отполируй, – хмуро обронил я.

Наполовину высунувшийся из стены призрак замер, озадаченно разглядывая свои руки.

–Вчера вроде…

–Вроде! – фыркнул я. – Вот именно, что «вроде»! Чтоб завтра блестели – лично проверю.

Вот за всеми глаз да глаз нужен. Сегодня они ногти в порядок не приведут, завтра – в постояльца не вселятся, а послезавтра – не смогут комнатную собачку в жертву Ктулху принести.

Первые два этажа я преодолел быстро. В районе восьмого уже начал задыхаться. Наверное, надо было все-таки подождать лифт.

Поднимаясь к очередному пролету, я внезапно заметил двигающуюся навстречу фигуру в форменном лиловом пиджаке – где-то я этот мерзкий оттенок ткани видел. Скользнув рассеянным взглядом, я отметил про себя светлые, коротко остриженные волосы, тени, залегшие от усталости под серыми глазами, римский нос, ободранную, словно собаки пожевали, полу пиджака…

Меня терзают смутные сомнения…

Хотя узнать, кто передо мной, сразу не получалось – вероятно, только недавно принят на работу.

Незнакомец окинул меня высокомерным взглядом и прошел мимо, с силой зацепив плечом. Я отлетел к самым перилам, больно врезался ребрами и, чудом не скатившись вниз по лестнице, замер, хватая ртом воздух:

– Какого черта?!

Что он себе позволяет?!

Незнакомец замер на миг – бросил презрительный взгляд через плечо и чуть дернул уголком рта, словно хотел что-то сказать, но в последний момент передумал. А затем, засунув руки в карманы брюк, неспешно направился дальше по лестнице, насвистывая себе под нос смутно знакомую мелодию – мотивчик я где-то слышал, но слова не воспроизведу.

Дошел до лестничного пролета – и растаял в воздухе.

И лишь после этого до меня дошло.

Я его сегодня утром видел. В зеркале.

Неужели я действительно так отвратительно выгляжу?

Вот только мне двойника не хватало. Тем более, настолько наглого. Я-то ведь не такой!

Я хуже.

До десятого этажа я дошел уже без происшествий. Доковылял до своей комнаты, открыл дверь и, не разуваясь, рухнул на постель.

Сейчас пять минут полежу, и займусь всем остальным. Переоденусь. Если что-нибудь найду в холодильнике, поужинаю. Приму душ. А потом лягу спать. Да, только потом.

Вот только на две секунды прикрою глаза…

Последнее, о чем я успел подумать, проваливаясь в сон, – как же я ненавижу этот отель. Судя по кошмарам, которые снились мне всю ночь, чувства были взаимными.

…В семь часов утра я снова был на ногах. Ну, точнее, пытался привести себя в вертикальное положение. И у меня это даже получилось.

Наспех умывшись, я задумчиво поскреб ногтями подбородок. Может, не бриться? Отращу модную трехдневную щетину…

Брошенные в комнате часы противно запищали – громко, надрывно: слышно было, наверное, не только у меня в ванной, но и в соседних номерах. Да понял я, понял. Никакой щетины. Управляющий должен быть выбрит, свеж и жизнерадостен, как мартышка. Если первое еще решаемо, то со всем остальным – явно проблемы.

Сами виноваты, незачем меня было сюда засовывать.

Нет, конечно, можно пару раз уронить себе на голову кирпич, благо, в «Волчьем солнышке» никогда с этим проблем не будет – но, с другой стороны, вряд ли меня выпустят отсюда чуть быстрее, даже если я начну пускать слюни как идиот.

Эх, мечты – мечты…

Я вновь покосился в зеркало: понятно, почему себя вчера не узнал – с такими кругами под глазами мне только панду косплеить.

Может, ну это все к черту? Напиться, забыться и… Часы заорали так, что если кто на этаже и спал, то уже проснулся. Правильно, не одному же мне страдать.

Вернувшись в комнату, я переоделся, бросив истерзанный пиджак на пол – отель сам разберется, что с ним делать – и подхватил с тумбочки уродливые наручные часы: черные, туристические, с каучуковым ремешком, огромным циферблатом и множеством мелких окошек. В одном из них сейчас горела желтая семерка. Ну, правильно, всего неделя прошла с последней ошибки.