– Так что, у вас взаимовыгодное сотрудничество? Вы – мозг, они – руки? – Александр кивнул. Николай коснулся воскового тела зажжённой рядом свечи. – И что, хотите сказать, что считаете их равными себе?

– А разве кучер и лошади равны? – лёгкая улыбка вновь тронула морщинистые губы.

Врач отвёл руку от огня и уставился в лицо Александра. Часовня погрузилась в тишину, прерываемую лишь тяжёлым дыханием приклоняющихся.

– Позвольте показать вам кое-что, – первым нарушил молчание профессор. Подойдя к одной из скамей, он переключил крошечный тумблер у самого пола, и под потолком загорелась яркая лампа накаливания. Обратный щелчок – помещение вновь погрузилась в сумрак, разрежаемый лишь крохотными свечами.

– Значит, вы всё-таки действительно украли генератор? – утвердился в своём предположении Николай. – Как вам удалось скрыть это от военных?

– О нет, нет. Никакой кражи, уверяю вас! Вы меня ещё плохо знаете! Всё гораздо интереснее! – Александр, сияя самодовольной ухмылкой, окликнул одного из прихожан, и тот, отодвинув скамью и тяжёлый ковёр, распахнул спрятанный люк в подвал. Профессор, поманив Николая за собой, принялся спускаться по крайне ненадёжной лестнице с характерным уханьем и кряхтеньем. Внизу оказалось одновременно и душно, и влажно. В нос ударил резкий, кружащий голову запах бензина.

– Тут хранили вино во времена сухого закона. В Союзе никто бы и не подумал идти обыскивать старую часовню. Те, что не пожгли при Сталине, никому уже интересны не были. – Александр нащупал на стене кнопку, и в помещении воцарился свет. По периметру расположились старые деревянные стеллажи со множеством полок, которые практически ломились от ящиков с древним алкоголем. А в центре комнатушки гордо красовалась громадная металлическая конструкция, оказавшаяся самодельным бензиновым генератором.

– Вы сами его собрали? – Николай в шоке уставился на агрегат, словно инженер двадцатого века, получивший в руки мобильник. – Профессор, это… Это потрясающе!

– Всего за неделю, – старичок самодовольно развел руками.

Врач с опаской смерил мужчину взглядом, вновь прокручивая в голове предложенную сделку:

– Знаете, скорее всего, мы с вами не сойдёмся во многих взглядах.

– Различия в убеждениях не мешают им следовать за мной, так почему они должны помешать нам с вами? Что вас смущает? – Александр наклонил голову и прищурился, глядя куда-то сквозь доктора. – Боитесь, что я заведу тайное радио и начну пичкать людей фаталистичным религиозным бредом?

– Просто хочу убедиться, что наши цели не противоречат друг другу, – всё ещё сдержанно протянул врач.

– О, я не меньше вашего хочу отсюда убраться. В мои планы не входит провести старость на радиоактивном болоте, – Александр ухмыльнулся и вновь протянул руку. – Этой схожести вам достаточно?

– Вполне, – наконец решившись, Николай пожал старческую ладонь.

Оставив радиостанцию в часовне, доктор выбрался на улицу и, раздумывая над дальнейшими шагами, направился обратно в часть. После душного подвала вечерний воздух ударил в нос волной освежающего бриза. Мужчина уже подходил к распахнутым воротам лагеря, как вдруг сзади послышался гул автомобильных клаксонов, а среди стволов деревьев замелькал белый свет фар. Оповещая всех о своём прибытии, мимо Николая на территорию лагеря въехало пять военных грузовиков.

Глава вторая
Трибуне пандус не положен

Вся спина и поясница насквозь вымокли от пота. Резвящийся ветер то и дело норовил задрать футболку, а мелкие камушки отчетливо чувствовались даже через подошву кроссовок. Змееподобная тропа закончилась у огромного валуна, упирающегося в почти отвесную скалу. Вершину было едва видно: летнее солнце слепило, несмотря на тёмные очки. Бросив рюкзак в тени и натерев ладони магнезией, Николай воодушевлённо улыбнулся идущей следом, чуть запыхавшейся девушке и, резво подпрыгнув, ухватился за каменный выступ. Поняв, что пространства для зацепа всё же хватит, мужчина озорно подтянулся, цепляясь второй рукой за следующее углубление. Никакого страха и усталости, лишь приключенческий азарт и эйфория бегуна. И вот спустя несколько минут – заветная вершина и выход силой. Тяжело отдышавшись, Николай рухнул на спину, прищуриваясь от бьющего прямо в сетчатку света.

Снизу послышалось кряхтение – спохватившийся мужчина уже было протянул руку помощи, но карабкающаяся следом девушка с усмешкой проигнорировала оную, бодро преодолела последний метр и, усевшись на краю обрыва, задорно заболтала ногами над пропастью. Сухой воздух приятно щекотал ноздри. Внизу у подножия разлилась тихая бухта с золотым песчаным берегом, многочисленные пляжные зонтики походили на разноцветные грибы. За взморьем в тени пихт встал трейлерный парк, а меж гор протянулась тонкая, извилистая просёлочная дорога. Спокойный залив выходил в своенравное море, на воде сверкали отблески ряби. В нескольких милях от берега рыбачили парусные лодки: никто из местных не мог и помыслить о том, чтобы пользоваться мотором. На горизонте растёкся пейзаж длинного острова, едва видимый сквозь дымку раскалённого миража.

Сердцебиение понемногу успокоилось. Нежно поцеловав спутницу в плечо и поднявшись на ноги, Николай шагнул к возвышающемуся на самой вершине флагу и, достав телефон, сделал чуть смазавшуюся фотографию.

– За четыре часа управились, может, даже успеем заскочить на рынок, – довольно подытожил мужчина, издав победоносный клич. – Ты ещё хочешь ананаса?

– Только не показывай никому фото, а то люди начнут задавать вопросы, что ты делаешь на горе с разложившимся трупом, – насмешливый женский голос из-за спины ударил похлеще внезапной молнии.

– Аня, почему ты… – только и успел вымолвить Николай, как мобильный выскользнул из рук и разлетелся о камни, а сам мужчина, словно подвязанная нитями кукла, застыл на месте не в силах даже шелохнуться.

– Любимый, что-то не так? – захихикала спутница. Позади послышалось медленно приближающееся шуршание камушков под подошвами, остановившееся лишь вплотную к спине. – Почему ты не поворачиваешься? Или я тебе больше не нравлюсь?

Тяжелый взгляд почти испепелил затылок, физически раскаляя череп под кожей.

– Тебя здесь нет! – нервно сглотнул мужчина, едва сдерживая дрожь. – Тебя нет!

– Конечно, я тут! Мы же были здесь вместе! – раздался оглушающий крик, а тонкие руки схватили за плечи и, обжигая кожу могильным холодом, с невиданной силой резко развернули к себе.

Николай зажмурился до боли в веках. Ноги подкосились – колени стукнулись об острые камни, боль прошла эхом по суставам:

– Прошу, уйди!

– Будешь делать вид, что меня никогда и не было?! – надрывный женский вопль до крови раздирал барабанные перепонки. – Посмотри на меня, Коля!

Мужчина схватился руками за голову, пытаясь заглушить звуки, но резонирующий голос становился лишь сильнее.

– Признай, ты ведь специально отправил меня в город! Я же предлагала остаться помочь с ремонтом! Признай, ты меня всегда ненавидел!

– Аня, я не… – всё же открыв глаза, Николай сквозь слёзы вгляделся в родное бледное лицо, но тут же смолк, не в силах выдавить из себя ещё хоть слово. И в тот же миг за спиной девушки засияла ослепляющая вспышка. Свет испарил море и смёл горы, словно карточные домики. Череп разорвало ударной волной, а глаза выжгло смертоносными лучами. Единственное, что мужчина всё ещё чувствовал спустя пару секунд, – запах собственной горелой плоти.

– Шеф, утро! – голос заглянувшего в палатку Березина выдернул врача в реальность, заставляя рефлекторно схватиться руками за лицо. Ещё миг кожа ощущала жар, а уши – звенящую боль.

– Ты в порядке? – нахмурился помощник.

– Дай мне минутку, – промычал врач, прощупывая нетронутую кожу лица.

Степан хмыкнул и задёрнул полу. Николай осторожно раздвинул пальцы и, разомкнув глаза, облегчённо выдохнул. Утренний свет тонкими струйками проникал сквозь зазоры между старыми швами брезента. Стрелки часов едва перевалили за одиннадцать. Снаружи слышалась возня и недовольный галдёж. Во рту было сухо, словно в пустыне, а руку неприятно кололо – отлежал. Доктор поднялся на ноги и, размяв ноющую поясницу, вышел на улицу. Березин с сигаретой в зубах грел руки у бочки с костром. Мимо палаток к центру лагеря, кряхтя и чертыхаясь, вяло ползла толпа жителей.

– Будешь? – товарищ протянул остаток папиросы. Николай, благодарно кивнув, сделал затяжку.

– Что происходит?

– Калинин сделает какое-то объявление. Надеюсь, это новость, что мы отсюда наконец сваливаем, иначе совсем худо.

– Я бы не рассчитывал, – покачал головой врач. – Лучше готовься к худшему.

– Тебе бы не помешала капля оптимизма, – удручённо покосился Степан. Николай застегнул пуговицы и, не удостоив помощника комментарием, вместе с ним вклинился в еле перебирающую ногами колонну.

В центре селения, у ещё дымящегося ночного кострища, в ожидании полковника собралось под две сотни человек.

– Маловато как-то, – оглядел толпу Березин. – Тут даже и близко не половина.

– А чего ты ожидал? – также оглядевшись, разочарованно подытожил Николай. – Большинство до сих пор безвылазно ревёт по палаткам.

Вокруг начались бормотания. «Ну что ещё там?! Мне очередь за едой надо успеть занять!» – причитал паренёк, всё время косясь на наручные часы; «Господи, прошу, хоть бы новости про Лёшку…» – прижимая к губам крестик, шептала дама в солидном пальто. Спустя десять минут прибыл виновник торжества. Пробираясь сквозь толпу, словно кабан через заросли кустарника, Калинин умудрился два раза уронить фуражку, после чего недовольно всучил оную шедшему следом бойцу. Не без помощи забравшись на бетонный блок, полковник, возвышаясь над толпой, яро поприветствовал пришедших:

– Уважаемые граждане! Как вы наверняка уже знаете, вчера вернулись наши ребята, посланные по окрестностям, – протерев залысину рукавом пиджака, военный указал рукой в сторону парка техники. Толпа синхронно повернула головы. – К моему глубочайшему сожалению, вынужден сообщить, что никаких продовольственных припасов найти не удалось, – отовсюду послышались причитания и раздосадованное цоканье. Некоторые, махнув рукой и угрюмо покачав головой, зашагали прочь, даже не став дослушивать речь. Калинин же лишь повысил голос, дабы перебить зарождающиеся возмущения. – В связи с этим мне пришлось распорядиться урезать порядок питания. Сухие пайки отменяются, с сегодняшнего дня мы с вами остаёмся исключительно на производстве кухни.

Толпа загалдела: «У меня два ребёнка, им нужны витамины!» – «Да вашу кашу невозможно есть!» – «Мы не станем терпеть подобное отношение, это ваши обязанности!» – «По тебе-то видно на производстве какой кухни ты сидишь!»

– Уважаемые граждане! – прикрикнул средних лет лейтенант, стоящий рядом с Калининым. – Мы понимаем ваше недовольство, но, к сожалению, другого выхода просто нет! У нас чрезвычайная ситуация, сейчас главное сохранять спокойствие и проявлять уважение друг к другу. Не нужно опускаться до оскорблений, мы всё-таки с вами люди, а не животные.

– Ты из ума выжил, моралист хренов?! У нас тут конец света! – возопил мужчина перед Николаем, почти кидаясь на военного с кулаками.

– Мало того, что вы ничего не говорите, так теперь ещё и кормить, как в тюрьме, будете?! Зачем вы тогда нужны вообще?! – пожилая женщина ткнула офицера в плечо тростью. Толпа с пеной у рта всё теснее обступала военных.

– А ну тишина! Всем живо сделать шаг назад! – громогласно приказал полковник. Крики стихли, сборище послушно отступило, из палаток неподалёку показались головы любопытных зевак. На несколько секунд повисло молчание.

– Когда мы отсюда уедем? – нарушил тишину молодой робкий голос из первых рядов. Худощавый пацан в толстовке и широких джинсах с опаской переминался с ноги на ногу, держа руки в карманах. – Когда мы приехали сюда, вы сказали, что это на несколько дней.

– Как тебя зовут, сынок? – Калинин небрежно оглядел юношу.

– Кирилл, – взгляд паренька настороженно метался по лицам окружающих.