С Разиным у него были не сказать чтобы теплые, но будто семейные отношения. Он ему был как отец, который уже ритуально отчитывает его за проделанные шалости, а потом наказывает в надежде на исправление, но из дома, естественно, не выгоняет.

«Ты не судья! И не тебе решать! Твое дело – раскрывать, доставлять, нарабатывать информацию!» – Эти слова Артур слышал от Виктора Разина очень часто, но всегда делал так, как считал нужным.

Глава 14

Леон вернулся в опустошенный, такой же, как и он сам, дом, который встретил его холодом, несмотря на большое количество дерева в нем. Деревянные полы и стены должны были придавать дому тепла, но сейчас от них исходило лишь темное безразличие.

Он вернулся на то же место, сел на пол у камина и посмотрел в окно. Танец кружившихся недавно снежинок под фонарем уже напоминал центрифугу, где на самой большой мощности маленьких и беззащитных снежинок кидало из стороны в сторону.

Началась метель. Где она? Где она сейчас в такую погоду?

Ядовитая безысходность терзала изнутри, увеличивая частоту пульса. Леон больше не справлялся. Сжатый между ребрами крик, полный злобы и отчаяния, вырвался изо рта.

Леон выскочил на улицу.

– Лера! Лера! Выходи! – Его крики старались перебить завывания метели. – Выходи, твою мать!

Он продолжал меряться с метелью силой голоса, а когда она победила, он вошел обратно в дом и разжег камин. Тепло огня отдавалось румянцем на щеках и приглашало расслабиться наедине с ним.

Леон держал в руках меленькую красную рукавичку, а ветер завывал страшную колыбельную для одинокого отца и шептал на ухо: «Ты плохой, ты плохой…»

Огонь разгорался, а языки его пламени больше не говорили о красоте, уюте и романтике, они кричали о том, что все уничтожено и больше ничего не будет.

Красная рукавичка его дочери догорала в камине, превращаясь в черный густой дым…

Глава 15

Корреспонденты успели отснять немало материала, и уже к утру по всем региональным каналам транслировались новости о пропавшей без вести девочке, заставляющие людей прилипать к экранам и еще сильнее прижимать к груди своих детей, не отпуская их одних ни на шаг.

Городок, в котором жила Лера с отцом, перевернули вверх дном. Полицейские с волонтерами осмотрели каждый клочок земли, каждый подвал, каждый чердак. Они заходили в сомнительные квартиры, осматривая каждый угол, просматривали камеры видеонаблюдения, но ничего не находили. Ни на автовокзале, ни на железнодорожном Лера не появлялась. Были уже подняты все ведомственные и вневедомственные службы.

– Я не понял! Рабочий день начинается с девяти часов утра. Суббота – не исключение, со вчерашнего дня у нас усиление.

– Я… – сухость во рту не дали возможности выговориться.

– Почему тебя нет на работе? И почему не был на совещании? Хочешь еще одну проверку? Мало наказаний? – Из трубки доносился привычный ор Виктора Разина. – Чтобы через десять минут был у меня в кабинете!

Артур убрал телефон подальше от уха и, не сказав ни слова, положил трубку, чем заслужил еще один звонок.

– Да, понял, буду скоро, – ответил он, не вставая с кровати, и снова нажал на сброс.

Артур лениво поднялся и дошел до ванной. Посмотрел в зеркало. Трехдневная небритость, красные глаза и отекшие веки. Он встал под душ, зажмурился и чуть было снова не уснул стоя, прямо под теплыми струйками механического дождя. До работы идти было минут двадцать пешком, через овраг – десять. Он выбрал короткий путь.

– Артур, – Разин оперся кулаками о стол, – ты понимаешь, что вообще происходит? Ты не единственный тут, кто хочет отдыхать. Я отмазываю тебя везде, но сейчас нет на это времени! Пропала девочка, десять лет, всего десять лет ей, понимаешь? Может, ее уже и в живых нет! Вся область на ушах стоит, дело у генерала на контроле. У нас тут и так три калеки, да и ты еще не выходишь на работу.

– Я вышел на работу.

– Не накаляй меня! Я не хочу сейчас разводить горячие споры и отчитывать тебя, но всем нужно собраться! Волонтеры уже облазили тут все, а что мы? Зашли в три подвала? Потоптались в овраге? Прокатились на машине по городу? Ни доказательств, ни следов, ни камер! Потеряшки – твоя линия, кстати.

– Ну доказательство одно есть. Варежку же нашли.

– Кто нашел? Ты? Волонтеры нашли, когда облазили каждый клочок.

– Это все? – спокойно ответил Артур, еще больше выбешивая Разина, который и так изо всех сил пытался спокойно с ним разговаривать.

– Нет, не все! Где, кстати, твой блокнот? Записывать надо.

– Я запомню.

– Запомнит он, смотри-ка. Рапорт о проделанной работе чтоб предоставил сегодня к вечеру.

– Я понял, – сквозь зубы ответил Артур.

– Свяжись с волонтерами, узнай, что там по поискам в море. Они с утра вышли. Речку в овраге уже проверили, тела не нашли, если тебе интересно. – Разин наконец смог оттянуть сжатые кулаки от стола и немного выпрямиться.

– Свяжусь. Я работал ночью. Нарабатывал информацию, как вы все тут любите говорить. В общем, кажется, я знаю, кто тут причастен.

– В каком смысле ты знаешь? Я! Тут! С тобой! – Разин выделял каждое слово. – Полчаса разговариваю! А он знает! Что у тебя там?

– Мне еще проверить все надо.

– Значит, самовольничать решил, как обычно?

– Дайте мне два часа. Поиски пусть не прекращают.

– Два часа ему. Де-тек-тив, – с сарказмом произнес Разин. – Иди. И ни минутой больше!

Виктор Разин единственный в этом отделе, кто иногда принимал методы работы Артура и даже часть из них считал его заслугами. Поэтому скрепя сердце зачастую прикрывал его, чтобы навести в городе порядок, пока, конечно, Артур не перегибал палку.

Глава 16

Открыв дверь ключом, Артур вновь вошел в дом Леона Растера. Тот, опустив голову, спал полусидя, а на полу все так же лежала обугленная детская варежка, остатки которой Артур успел вытащить из огня. Он полночи провел с Леоном.

– Эй! Просыпайся, живой? – Артур несильно ударил ногой по подошве ботинок Леона.

Леон неспешно поднял голову.

– Ну что, подумал, где Лера? Вспомнил? У тебя один шанс. А это, – он слегка пнул ногой обугленный кусок красной ткани, – это у нас вещественное доказательство. Если ты сейчас мне не объяснишь, откуда у тебя вторая варежка твоей дочери, то будет плохо. Что ты искал тогда в гаражах?

– Это не я! Я же сказал. Отстегни меня, я покажу кое-что.

– Ты держишь меня за идиота?

– Я не знаю, где Лера, – Леон устало сомкнул веки и откинул голову, – ты же сам видел и слышал. Я вчера звал ее.

– Поэтому я и здесь. Ты психопат. Рассказывай, или сейчас сюда приедут все, вместе с комитетскими. Долго никто разбираться не будет. Тебя закроют, и до свидания.

– Эта варежка была на пороге перед входной дверью, когда я пришел домой.

– Слышал я уже этот бред.

– Хорошо. Открой карман, – Леона мучала жажда, и говорить ему было сложно, – там, внутренний, на замке.

Артур на всякий случай надел на руку резиновую перчатку, которая у него была всегда с собой, и полез во внутренний карман дутой жилетки, достав оттуда что-то бумажное. Это обычный, сложенный в несколько раз тетрадный лист.

Артур раскрыл листок. Печатными буквами вырисовывались всего три слова: «Ты плохой отец».

– Эта записка была в варежке. Мне кажется, меня можно уже отстегнуть.

– Сиди! – Артур не отрывал взгляда от надписи в записке и пытался в голове выстроить цепочку событий. – И как ты это объяснишь?

– Я не знаю, как… это объяснить… Она никогда никуда не уходила, у меня не было с ней проблем. И она никогда не называла меня «отец».

– А варежку зачем решил сжечь? – Артур присел на корточки и поравнялся лицом с лицом Леона.

– Я… Я не знаю. Правда. Я подумал, что это могло бы означать, что я виноват в чем-то.

– А ты не виноват, да? И что она этим хотела сказать?

– Я не знаю, что она этим хотела сказать. Не знаю! Я сам хотел ее найти. Только понял, что она где-то рядом, уже потом, поэтому выскочил на улицу и стал звать ее.

– Очень похоже на правду. Но. Всегда есть какое-то «но». Я знаю, на что способны люди, даже если они сами не могут признаться в этом себе, а тем более мне.

– Мне не в чем признаваться.

– Да-да. У кого-то даже язык не поворачивается произнести то, что они сделали. И это, знаешь, хорошо, они осознают. А есть те, кто сразу сознается, но это не про тебя. Поэтому, дорогой друг, сейчас сюда приедет следователь, а потом я тебя свеженького доставлю в отдел. Будем разбираться. Если бы я не услышал вчера твои вопли и не проследил бы за тобой, все бы и покрылось мраком. Так что будем думать, что делать с тобой, детской варежкой и запиской, – Артур встал и подтянул Леона, чтобы тот поднялся на ноги.

– Мне нужно позвонить.

– Кому? Адвокату?

– Нет, Саше.

– Твоя подружка – твой адвокат, да? Хорошо, звони. Но при мне.

Глава 17

В ночь с пятницы на субботу Саша тоже спала плохо. Ей снилась Лера, но звонить Леону, не дождавшись утра, она не стала бы.

Она ворочалась и не знала, правильно ли поступила, оставив его одного. Проснулась в дурном настроении в отцовской квартире, все было хуже некуда. Отовсюду стучались мысли: «Ты можешь вернуться обратно к Леону», «Хорошо, если не к Леону, тогда в свою уютную студию на побережье», «Нет, ты уже сделала шаг, назад нельзя», «Вспомни, что говорил отец, главное – быть лучшей».

Она смотрела не на свои стены, не на свой потолок, который с утра казался ей еще выше. Она проснулась не в своей постели и принимала душ не в своей ванной.

«Что сделано – то сделано. Все, что будет в моих силах, я сделаю. Но назад дороги нет».

Принятое решение успокоило растревоженный разум. Она приготовила завтрак из того, что успела вчера купить на бегу: не совсем свежий хлеб, творожный сыр, овощи, яйца и упаковку кофейных зерен из супермаркета. Отец любил кофе, поэтому в кухне стояла кофеварочная машина от лучших производителей. Естественно, в ретро-стиле. Оставалось либо привыкать, либо все здесь поменять.

Но в голову пришла идея получше – Саша решила объединить несколько стилей интерьера. Приготовив себе кофе, она с предвкушением осматривала здесь все: «Это можно поменять, это оставить. Люстры здесь действительно шикарны».

Ее предвкушение предстоящего ремонта прервал телефонный звонок. На экране появилось изображение симпатичного парня с серфом в руках.

«Почему я до сих пор не удалила его фото?»

Она смотрела на Леона, пока телефон с сильной вибрацией прыгал по столу. Ледяное сердце в ее груди начало источать воду, отчего становилось неприятно и немого больно. Ведь он – единственный мужчина, которому она смогла когда-то довериться. А теперь она, схватив этот нерастопленный кубик льда в охапку, бежит от него. Или от себя… как во сне, когда ноги отказываются слушаться.

Саша сделала большой вдох и, выдохнув из груди все свои сомнения, ответила на звонок бодрым голосом:

– Да, Леон. Скажи мне, что Лера дома.

– Ее нет. Но я теперь знаю, что Лера… Она ушла сама, – дальше повисло грузное молчание. – Ты должна знать, где она… – Саша слышала, как дрожал его голос, – она прислала мне записку.

– Записку?

– Она написала, что я плохой отец. Ну, наверное, так и есть. Ее нужно найти. Ты поможешь?

– Чем смогу. Но с чего ты взял, что это она тебе написала?

– Алло! Александра? – Артур выхватил у Леона его телефон. – Это из уголовного розыска, вы тоже должны явиться на допрос.

– Я?

– Нет, я. Что за вопросы? Я же с вами разговариваю. Приезжайте в Следственный комитет.

– А что так грубо? Сейчас?

– Да. Сейчас. Времени мало. В выходные тоже работаем. Ждем. – Артур положил трубку.

– Все. Звонок окончен, – констатировал он Леону.

Куда могла подеваться маленькая девчонка, никто не знал. Но Леон стал немного спокойнее от того, что получил от Леры хоть какую-то обратную связь.